Инна Булгакова - Литературный агент

— Жену?

— Как она посмела довести сына до такого состояния!

— Вас обоих устраивало такое положение вещей.

Тихомиров не слушал.

— Вы сказали, что Денис знал путь к разгадке. Он шантажировал убийцу?

— По всей видимости, это мотив. Наркоману постоянно нужны деньги.

— Ну, предположим, Денис кое-что знал про свою подружку Юлию — что-то, связывающее девушку с убийцей. Но что связывает ее гибель с исчезновением матери?

— Место преступления. Загадка лесной избушки, по словам Юлы, занимала ее с детства. Вы там бывали?

— Никогда.

— Чистый лес — это заповедник с душистыми опушками и мрачными чащобами, с ветерком на полянах и ручьем со студеной водой. Там все есть, в первозданной, как пишут поэты, красоте.

— Неужели в Подмосковье еще сохранился такой поэтический ландшафт?

— Его сохранила местная колдунья Марина Морава. Элитный лес — ее лаборатория, где в майские ночи инфернальная старуха собирает травы.

Доктор кивнул.

— Я слыхал от следователя: некая смесь обнаружена, — он запнулся, но тут же продолжил, — в трупе Дениса, эксперт в затруднении. Говорят, она еще и сильный экстрасенс.

Итак, мы подошли к самой главной теме.

— По роду профессии мне приходилось изучать древнейшие жреческие ритуалы. Скажите, Лев Петрович, как на магические элементы и приемы смотрит современная наука? Например: в состоянии гипноза человек может совершить убийство против своей воли?

— Вы думаете, Морава загипнотизировала Громова?

Не Громова собирался я спасать — абсурдист сам выбрал свой абсурдный путь, — но перед этим проницательным специалистом не хотел даже упоминать имя Манечки.

— Он утверждает, что это с ним уже было, с его согласия. И Лада может подтвердить. Ну, там любовные игры… И опять повторилось в ночь с четверга на пятницу. Учтите, старуха тогда была на месте преступления, я свидетель. И преступник почти ничего не помнит: ни где взял нож, ни куда дел труп…

— Он был дико пьян.

— Непохоже. Очень уж осмотрительно и хладнокровно Юлий действовал.

— Так вы имеете в виду постгипнотическое внушение?.. Что ж, вот вам и объяснение, как человек с фобией к острым предметам и крови, мог зарезать.

— Можно пролить кровь по внушению?

— В самой глубокой, так называемой парадоксальной фазе торможения возможно полное подчинение адепту. Однако нож надо было наточить, то есть подготовить заранее — по-вашему, это проделала Морава?

Это был самый уязвимый пункт оправдания убийства!

— Старуха могла и заранее внушить.

— Ну, если она агент дьявола… Только вот цель: чем ей мешала бедная девочка?

— Бедная… Ее издатель возмутился бы.

Доктор проговорил задумчиво:

— Юлия была феномен в своем роде. Ее успех — не свидетельство ли соперничества с отцом?

— Эдипов комплекс в таком случае предполагает мальчика.

— Я и говорю, феномен. Комплекс Электры: девочка и мать. Но жизнь сложнее и загадочней любых фрейдистских схем.

— Вы читали Старцева?

— В молодости. Крупный реалист.

— Как я догадался по обмолвкам близких, он давно не пишет. История с женой его потрясла, с дочерью — доконала. Кстати, а Юлию Глан читали?

— Ну, знаете, такой чушью мне некогда заниматься.

— На основании чего у вас составилось такое мнение?

— Следователь сказал.

Я показал ему два пестрых томика, взятых у соседа, с просьбой… ну хоть просмотреть.

— Извините, мне правда некогда.

— Пожалуйста!.. Может быть, вы мне объясните психологию жертвы, ее тайну — за что?

— Если вы так ставите проблему… — Я поспешно положил книжечки на стол и придвинул к нему. — И если я сумею выкроить время… — Доктор с тоской посмотрел на «Школу Платона» в глянцевитой мягкой обложке, на которой два монаха оцепенело глядели друг на друга.

— Ухожу. Последний вопрос. Кто может снять постгипнотическое внушение?

— Выражаясь тавтологически: тот, кто его внушил.

— А если не хочет?

— Сельский экстрасенс не хочет?.. Можно попробовать перекрестным гипнозом… Нет, увольте, это не мое амплуа, пусть «органы» найдут врачей. Но предупреждаю: эти энергии очень опасно колыхать, да и нет гарантии, что получится.

— Вот и славно, — проговорился я в задумчивости.

— Что ж тут славного? — удивился доктор.

— Иногда человеку лучше про свои деяния не помнить.

— Боитесь за психику убийцы? Экий вы гуманист. Тогда молитесь, чтоб чертова бабушка скоропостижно окочурилась.

— Энергетика иссякнет?

— После смерти экстрасенса все его «сдержки и противовесы» рухнут в один миг и больные окажутся лицом к лицу с реальностью.

От мужа — к жене. Тихомирова попивала бордо, держалась стоически — «Не берет!» — курила, курила, курила в своей темнокрасной пещере, и не лунно-звездная пижама была на ней, а затрапезное старое платье, зато черное.

— Лада, неужели ты не замечала, что твой загородный вертеп посещают посторонние?

— В пятницу впервые заметила. Всегда чисто, Марина прибирала.

— Но как могла Юла запросто туда ездить? Ведь она рисковала тебя застать.

— Девчонка Дениске иногда позванивала, от него, должно быть, знала, что я бываю за городом по средам и выходным. Морава говорит, что всего три раза замечала чужие следы, для моего глаза практически незримые.

— Ты в эти дни виделась с Моравой?

— Мы перезваниваемся, она очень больна.

— У старухи же мобильник… — пробормотал я. — Совсем забыл!

— Ну и что?

— Не она ли сообщила тебе про убийство Юлы?

— Да, позвонила в воскресенье утром.

— Что сказала?

— Что у нас в избушке ЧП: в ночь на пятницу зарезали старшую дочку Старцева. Мы с Мариной когда-то давно девочек на опушке видели, я рассказала, кто такие. И сегодня, говорит, в доме найден убитый, сына не назвала, жди «органов».

— Ты позвонила Громову и все ему выложила?

— Кое-что. Я была вне себя.

Так вот от кого он мог узнать подробности преступления!

— А ты знала, что у него фобия Маяковского — страх крови и острых предметов?

— Что-что?.. Погоди! — Лицо

Тихомировой вспыхнуло сиюминутным оживлением. — Точно! Придурок хлеб ни разу не порезал, бутылку штопором не открыл… Ссылаясь на полиартрит: боли в суставах, ручки берегу.

— Никакого полиартрита у него нет.

— Понятно. Ручки берег для убийства. За тебя, Алексей! Теперь понятно, почему он жил в таком вакууме — ни жены, ни детей… Одинокий гений при мамочке, духовный странник, — она засмеялась, — а причина у всех про все одна — физиология.

— Тогда уж психика… Тебе-то зачем психопат был нужен?

— В той самой точке с физиологией у него было окей, я предмет не острый. Что так смотришь, Алеша, из каких небесных сфер? Ни разу с женщиной не спал? Все мы звери — ласковые и кровожадные одновременно. А может, у меня сработала банальщина — не реализованный полностью материнский инстинкт.