Джозефина Тэй - Поставь на карту жизнь. Любить, но не терять рассудка. Что сказал покойник

— Да, конечно, но он счел, что лучше не рисковать.

— Мистеру Уитмору нездоровится?

— Да нет, но, если бы он побыл здесь подольше, он мог бы меня задушить, — сказал Сирл дружелюбно, — а в школе, где воспитывался Уолтер, душить людей считалось неприличным. Вот он и ушел от соблазна. В полном смысле этого слова.

— Вы чем-то раздразнили бедного мистера Уитмора? — сказал Билл; у него было чувство, что он понимает молодого американца куда лучше, чем Уолтера Уитмора.

— Ужасно! — сказал Сирл, отвечая на улыбку Билла такой же улыбкой.

После этого разговор стал общим. Сирл оставался до закрытия, пожелал спокойной ночи Риву — хозяину пивной, запиравшему за ним дверь, и пошел вместе со всеми по деревенской улице. Дойдя до узкой улочки, вившейся между домами и убегающей затем в поля, он свернул. Вдогонку ему неслись шутливые выражения сочувствия по поводу того, что у него нет удобной кровати, а он в свою очередь отшучивался в том плане, что, укладываясь спать в душной комнате, они обрекают свои артерии на вялость и старение.

— Спокойной ночи, — крикнул он, удаляясь.

Это был последний раз, что кто-то в Сэлкот-Сент-Мэри видел Лесли Сирла.

Сорок восемь часов спустя Алану Гранту пришлось снова погрузиться в обстоятельства семьи, проживающей в Триммингсе.

Грант только что вернулся из Гемпшира, где дело, которое он вел, завершилось, к несчастью, самоубийством, и он непрестанно думал об этом, пытаясь понять, как следовало ему действовать, чтобы избежать подобного финала. Поэтому он слушал вполуха то, что его начальник говорил ему, пока наконец знакомое название не привлекло его внимание.

— Сэлкот-Сент-Мэри? — воскликнул Грант.

— А что? — спросил Брайс, прерывая свой рассказ. — Вы знаете это место?

— Я никогда не был там, но, конечно, я знаю о нем.

— Почему конечно?

— Это нечто вроде интеллигентского гетто. Туда постепенно стекаются люди творческого труда. Сайлас Уикли живет там и Марта Холлард, Лавиния Фитч. У Таллиса там дом. Кстати, это не Тоби ли Таллис пропал? — спросил он с некоторой надеждой.

— Увы, нет. Это некто по имени Сирл. Лесли Сирл. Молодой американец, насколько я понимаю.

На мгновение Грант вновь очутился в дверях переполненного зала на приеме у Кормака Росса, и у него в ушах зазвучал голос: «Я забыл свой мегафон». Итак, молодой красавец исчез.

— В Орфордширском отделении говорят, что они хотят это дело переложить на нас не потому, что считают задачу для себя непосильной, а потому, что нам будет проще брать показания у местных шишек, и если потребуется кого-то арестовать, они предпочли бы, чтобы этим занялись мы.

— Арестовать? Они что, предполагают, что это убийство?

— Насколько я понимаю, они склоняются к этой версии. Но, как поведал мне местный инспектор, произнесенная вслух, она будет звучать настолько нелепо, что они предпочитают не называть имени.

— Какого имени?

— Уолтер Уитмор.

— Уолтер Уитмор! — Грант даже чуть присвистнул. — Ничего удивительного, что им не хочется произносить его вслух. Уолтер Уитмор! И что же, по их мнению, он сделал с Сирлом?

— Они понятия не имеют. Все, чем они располагают, — это намеки на какую-то ссору, предшествовавшую исчезновению. По-видимому, Уолтер Уитмор с Сирлом плыли на байдарках вниз по Рашмиру и…

— На байдарках?

— Да, такая вот штука. Уитмор собирался писать об этом книгу, а Сирл — ее иллюстрировать.

— Он что, художник?

— Нет, фотограф. Каждую ночь они останавливались на ночлег, а в ночь на среду устроили привал на берегу в миле от Сэлкота. В тот вечер они пришли вдвоем в пивную в Сэлкоте выпить по стаканчику. Уитмор ушел рано — как говорят, в плохом настроении. Сирл оставался до закрытия, и люди видели, как он пошел по тропинке, ведущей к реке. С тех пор его никто не видел.

— Кто сообщил об его исчезновении?

— Уитмор, на следующее утро. Когда проснулся и обнаружил, что Сирл а нет в его спальном мешке.

— Он не видел Сирла в среду ночью, после того как ушел из пивной?

— Нет, он говорит, что заснул, и хоть и просыпался ночью, но был уверен, что Сирл вернулся и спит; к тому же было так темно, что разглядеть что-то было невозможно. И только когда рассвело, он понял, что Сирла на привале нет.

— И естественный вывод, надо полагать, что он свалился в реку.

— Да. Ребята в Уикхеме взялись за поиски тела, даже реку протралили. Но, как они говорят, в отрезке реки между Кэйпелом и Сэлкот-Сент-Мэри течение очень быстрое, вода мутная, так что они не больно удивились, никого там не найдя.

— Ничего странного, что они не желают браться за это дело, — сказал Грант сухо.

— Да. Как-никак дело деликатное. Никаких вразумительных предположений, кроме несчастного случая. И все же — знак вопроса.

— Да, но Уолтер Уитмор ! — возразил Грант. — Что-то в этом есть изначально нелепое. Ну зачем было этому любителю зайчиков впутываться в убийство?

— Вы прослужили в полиции достаточно долго, чтобы знать, что именно такие любители зайчиков и совершают убийства, — оборвал его шеф. — Как бы то ни было, все идет к тому, что вам придется просеивать всю эту артистическую шайку через мелкое сито, до тех пор пока не останется что-то, что не пройдет сквозь него. Поезжайте лучше на машине. Уикхем, говорят, находится в четырех милях от станции, да еще с пересадкой в Кроуме.

— Отлично. Вы не возражаете, если я возьму с собой сержанта Уильямса?

— В качестве шофера или как?

— Нет, — ответил Грант вежливо. — Просто чтобы он там освоился, и тогда, если вы вдруг решите перекинуть меня на что-то более срочное — как вы имеете обыкновение поступать, — Уильямс сможет продолжить работу.

— Надо же, насочинять столько оправданий, и все для того, чтобы поклевать носом в машине.

Грант совершенно справедливо воспринял его слова как капитуляцию и вышел, чтобы забрать с собой Уильямса. Ему нравился Уильямс, нравилось работать с ним. Уильямс был его полной противоположностью и вместе с тем дополнял его. Он был большой и розовощекий, двигался медленно и не читал почти ничего, кроме вечерней газеты, но у него были качества терьера, бесценные для охотника. Ни один терьер у крысиной норы не проявил бы большего терпения и настойчивости, чем Уильямс, когда брал след. «Я бы очень не хотел иметь тебя у себя на хвосте», — не раз говорил ему Грант за годы их совместной работы.

С другой стороны, для Уильямса Грант был воплощением блеска и непредсказуемости. Он пылко восхищался Грантом и по-доброму завидовал ему. Уильямс не был честолюбив, и чужие успехи сна и аппетита его не лишали.

— Вы даже не представляете, сэр, как вам повезло, что вы не похожи на полицейского, — говаривал Уильямс. — А вот мне стоит только зайти в бар, и все сразу видят: мент явился! А на вас они посмотрят и подумают — военный в штатском, и тут же про вас забудут. В нашей работе, сэр, это большое преимущество.