Сергей Зацаринный - Шведское огниво

Меняла и впрямь, едва речь зашла о Багдаде, сразу помрачнел и насупился. Однако, слова Бахрама немедленно вернули ему весёлое расположение духа:

– Так через этого Саад ад-Давла я и очутился здесь в Сарае. Будь он не ладен! Хотя, как посмотреть. Кем бы я был в Багдаде? Всё вышло к лучшему. Так ты дружил с этим проходимцем?

– В тебе говорит досада. Саад был очень умный человек и сделал много хорошего. Только сейчас не об этом. Вскоре он перебрался в столицу, где стал лекарем, а затем ближайшим советником самого ильхана. Туда он позвал и меня. Тебриз тогда был истинной столицей науки и мудрости. Там была построена лучшая в мире обсерватория для наблюдения за звёздами, собрана огромная библиотека и жило множество мудрейших людей. Государственная служба меня не прельщала, зато я обрёл счастье в тамошнем собрании манускриптов и беседах с людьми, которые сами нередко бывали мудрее книг. Саад ад-Давла по прежнему дарил меня своей дружбой. Там я снова и встретил эн-Номана. Его тогда звали просто Ала эд-Дин.

– Снова?

– Мы с ним познакомились в Багдаде, где он, как и я, искал тайных учений. Там было немало суфийских обителей, в одной из которых и обитал дервиш Ала эд-Дин. Его больше привлекала медицина и составление лекарств. Особенно противоядий. На разгадывании древних алхимических рукописей, написанных на давно забытых таинственных языках, мы и сошлись. И вот он появился в Тебризе. Его, как и многих других, привлекла богатейшая библиотека, в которой, как всем известно, хранились книги, некогда захваченные в таинственной крепости Аламут, столице страшных исмаилитов и зловещего Старца Горы. Поговаривали, что в этих рукописях содержались тайные знания, позволявшие управлять сознанием. Зря что ли легенды об убийцах-асассинах, которым неведом страх, наводили трепет на весь Восток? Вот мой багдадский приятель и решил, что я, оказавшись в друзьях у становившегося всесильным Саад ад-Давла, помогу добраться до этих тайных книг.

– Помог?

– Сокровенных книг было слишком много. Написаны на разных языках, а некоторые ещё и тайнописью, на работу с ними должны были уйти годы, если не десятилетия. Эн-Номана это не пугало. Вот тогда и начался этот наш разговор. О силе знания, его пользе. Власти, которую оно даёт. О власти вообще. Меня тогда прельщало могущество знания. Власти, которая выше силы правителей и владык. А эн-Номан искал истину. Путеводную звезду в жизни. Судьба посмеялась над нами обоими.

Бахрам перевёл дух и сменил тон, словно переходя к новой сказке. Он снова был благостен и безмятежен. В комнате повисла напряжённая тишина. Все знали, что сейчас начнётся самое интересное. Только безразличное пламя чуть слышно потрескивало в очаге.

– В это самое время раскрылся заговор против Аргуна. Его ближайший соратник эмир Букай, некогда спасший хана от верной гибели и посадивший его на престол, решил избавиться от слишком окрепшего правителя. Аргун недолюбливал мусульман, отдавая предпочтение христианам и евреям. Кроме того, при нём были в почёте буддисты и шаманы, поэтому злоумышленников и союзников мятежного эмира стали искать прежде всего в суфийских обителях. Среди тех, кто проповедовал в мечетях и на площадях, а особенно знал толк в ядах. Вот тут и угодил наш пытливый дервиш, корпевший в книгохранилище над алхимическими трактатами, под неразборчивую руку власти. Он оказался в зиндане, где его ждала пытка и неизбежная смерть. Выручил Саад ад-Давла. Ильхан боялся отравителей, и звезда доверенного лекаря засияла ярче солнца. Хотя мне пришлось его долго упрашивать. Саад не имел права отпустить заключённого, но его влияния хватило, чтобы устроить побег и помочь добраться до Хорасана. Оттуда было уже рукой подать до Хорезма, где начиналась власть потомков Джучи.

– Вот почему эн-Номан так взбеленился, когда тебя летом забрали в тюрьму.

Несколько месяцев назад сказочника забрали в суд по ложному доносу. У него в хижине обнаружили украденные вещи. Как выяснилось потом, подброшенные. Так как грех этот приключился как раз накануне праздника окончания месяца Рамазан, старика оставили до поры до времени под замком, а сами ушли разговляться.

Правда, когда его вели в суд, Бахрам крикнул прохожим, чтобы они передали эн-Номану его просьбу о помощи. У тайных ушей шейха оказался хороший слух – весть достигла его очень скоро. Злата изумило тогда, насколько близко к сердцу, затворившийся в своей обители суфий, принял беду Бахрама. Не медля ни мгновения он послал целую толпу своих мюридов прямо домой к судье. Плечистые бородачи в белых плащах бесцеремонно вытащили бедного кади из-за праздничного дастархана, где тот пировал с семьёй и друзьями, и потащили в суд по ночным улицам Сарая. Перечить наставнику самого защитника веры султана Мухаммеда, как любил иногда зваться хан Узбек, не посмел никто.

Бахрам тем временем продолжал:

– Мы встретились двенадцать лет спустя. По другую сторону Бакинского моря. В Сарае Богохранимом, столице Улуса Джучи. Бедный сказочник Бахрам шёл утром из своей убогой хижины в город, когда услышал, что его окликают по имени, которого в этом краю никто никогда не слышал. Дело было на Чёрной улице, где в ту пору жило много лам и волшебников, большинство которых занималось врачеванием. В воротах одного из дворов я и увидел эн-Номана. Он почти не изменился. Только сукно на его белом плаще стало тоньше и дороже. Оказалось он только что прибыл из Хорезма по приглашению самого хана Тохты, чтобы стать придворным лекарем. И сразу отправился закупать снадобья. Мы обнялись как старые друзья. В первый и последний раз. Наши пути снова расходились. Только теперь не по разным странам, а по разным мирам. Его путь лежал наверх – в чертоги власти. Мой – туда, где вообще не бывает дорог, а только простор и бескрайнее небо. И облака. Самые красивые облака.

– А ещё голуби, – съехидничал Злат.

Старик кротко улыбнулся:

– Голуби красивые светлые птицы. Это люди привязывают к их лапам свои послания, которые несут в себе человеческие страсти и пороки. Разве в этой истории кого интересуют голуби? Всем нужны люди. Вспомни историю с дочкой Урук-Тимура. Голуби переносили невинные послания двух влюблённых. Чем всё закончилось? Убийством, ограблением, кознями, интригами.

Злат помнил. Перед глазами у него сразу встал добродушный и простой брат Ауреол из франкской миссии, чьи голубки и сыграли главную роль в этой зловещей и кровавой истории. Он так искренне расстраивался, что одна из его любимых пташек пропала. О том, какие страсти бушевали вокруг, этот божий одуванчик даже и не догадывался.

– Каждый видит то, что хочет.

– Каждый отзывается на слово, так, как ему велит его сердце. Хотя слово для каждого вроде звучит одинаково. И смысл, вроде один и тот же. Для тебя, эн-Номана, твоего друга Туртаса голуби лишь слуги в жестокой человеческой игре. Вестники чужой воли. Вон Туртас, он же служил у хана при голубях. А как его должность называлась? Сокольник.