Николас Фрилинг - Сфера влияния

Один человек услышал выстрел и очень озадачился этим, потому что в окрестностях не разрешена охота с ружьями. На ваше счастье, он вас и обнаружил. Этот простодушный парень не нашел ничего лучшего, чем угостить вас глоточком бренди, который чуть не угробил вас, и отправился за мной. Я деревенский врач в местечке Сен-Жан. Мы забрали вас с того холма, так что в ближайшее время вы точно не умрете, вам перелили несколько литров крови, принадлежащей арабам, чернокожим и бог знает кому еще. Вы в Биаррице, в прекрасной клинике… гм… нет-нет, не в тюремной камере, хотя несколько полицейских жаждут пообщаться с вами. Не беспокойтесь, пока я им этого не позволю. С вами теперь все в порядке. На случай, если вы еще не вспомнили, — вы инспектор Ван дер Вальк из полиции Амстердама, а это ваша жена Арлетт. Я понятия не имею, что вы делали на том треклятом холме, но теперь вы окружены послеоперационной заботой со стороны медсестер, меня, профессора Гашассэна, который вас оперировал, охранников и вашей очаровательной жены, которая незамедлительно приехала по нашему вызову из Прованса. Итак, все в порядке? Так что беспокоиться не о чем, никаких волнений, вам надо набираться сил и спать, спать, спать.

И Ван дер Вальк послушно заснул.

Арлетт не стала рассказывать мужу о его ранении, но ему удалось по крупице добыть эту бесценную информацию. Пуля попала в самый низ правого бедра — это была огромная стосемидесятипятимиллиметровая штука, выпущенная из скорострельного «маузера», так что на поверку выяснилось, что Ван дер Вальк родился в рубашке. В него стреляли с расстояния триста метров сбоку сверху вниз — именно это и спасло ему жизнь, так как стрелок не знал особенностей стрельбы по цели ниже себя. Пуля прошла через кишечник, удачно миновав большую артерию, коснулась позвоночника, пробила таз и вышла, прошив ягодицу, оставив за собой серьезные разрушения. В данный момент он был частично парализован, но врачи считали, что это поправимо. Доктор Кадуз горячо настаивал именно на таком исходе, другие местные доктора не возражали против его уверенности, а профессор Гашассэн — большой авторитет из Тулузы — клялся, что не позже, чем через год Ван дер Вальк непременно пойдет. Только, прежде чем произойдет это радостное событие, ему предстоит провести много длинных дней в обществе интересных и полезных книг, и в каждый из этих дней необходима будет специальная лечебная гимнастика.

«Мы его еще на лыжи поставим», — в один голос обещали врачи. Арлетт испытывала некоторые сомнения по поводу этого заявления, но все-таки надежда у нее появилась. Она подумала, что идея встать на лыжи вполне может стать для мужа неплохим стимулом и он станет бороться за это.

Сам Ван дер Вальк не испытывал особого восторга по поводу этой идеи, но промолчал. К тому времени он вспомнил все, что с ним произошло. Лыжи там имели место. Слишком много места.

Чуть только он почувствовал, что рассудок его прояснился, он потребовал к себе полицию. Она незамедлительно прибыла в лице своего представителя — пожилого комиссара в сером костюме с отделанными красным плисом лацканами. У него были седые волосы, и он курил сигареты, вопреки настоятельным запретам медсестер. Ему было около пятидесяти, он был чрезвычайно смуглый и морщинистый, как измирская фига.

— Позвольте представиться: Лирá, комиссар. Как вы себя чувствуете?

— Я в порядке, только в моей заднице появилась вторая дыра, да такая огромная, что через нее спокойно мог бы проехать грузовик. Угостите меня сигаретой.

— Черт, парень, тебе же нельзя курить.

— Так же, как и вам, пока вы здесь.

Возразить месье Лира было нечего. Он вставил в рот сигарету, прикурил ее, вытащил своей коричневой, покрытой шрамами рукой и аккуратно, почти нежно, вставил между губами Ван дер Валька. Время от времени француз-полицейский деликатно вынимал окурок изо рта детектива и стряхивал пепел в открытое окно, которое находилось прямо по курсу от него. Каждый раз ему приходилось совершать короткое путешествие в дюжину шагов — надо отдать ему должное, он совершал его без промедления, словно для него было привычным брать на себя заботу о маленьких скучных проблемках других людей. Хотя, несомненно, так оно и было.

— Я понимаю, что ты отправился в горы вслед за маньяком с ружьем, и я тебе за это крайне признателен, потому что в противном случае здесь мог бы лежать и я. Но Страсбург тем не менее никак не может понять, как вы двое вообще там оказались. С какой целью? Границу перейти собирались?

— Есть один человек, его зовут Канизиус, он бизнесмен. Он был в том месте. Он перебрался в Испанию, чтобы взглянуть на принадлежащие ему дома. Вернулся он чуть позже. Его хотели убить. Отправиться в горы было просто-напросто самоубийственной идеей, так я подумал, поэтому и последовал за ним. Я был прав?

Лира кивнул:

— Конечно, мы не знаем ничегошеньки. Ну, единственное — что в горы поднялся кто-то с ружьем и что он явно умеет им пользоваться. Мы с ребятами, вооружившись пистолетами, прочесали то место, с собой мы взяли врача-психиатра и мегафон. Бесполезно. Мы не обнаружили никого и ничего. Я должен составить рапорт шефу, а у меня нет ни начала, ни конца той истории, которую я получил в подарок от Страсбурга. Мне кажется, что ты эту историю знаешь. Если можешь, расскажи мне что-нибудь. Что-нибудь, что может потянуть на рапорт.

— Я не знаю ничего, что может потянуть на рапорт.

— Я вижу, — без тени улыбки жестко заметил Лира, — что полицейские там, откуда ты приехал, точно такие же, как там, откуда приехал я сам.

— Я вам расскажу, — пообещал Ван дер Вальк. — Выложу все как на духу. Но сейчас торопиться некуда. Сейчас я просто не могу этого сделать. Сначала мне надо немного подумать. Я чертовски устал. Вы можете прийти завтра?

— Да.

— Принесите мне сигарет. Я могу их спрятать. Вот хоть в цветах, что мне приносят.

Лира выбросил в окно два окурка и теперь стоял, глядя на собеседника.

— Парень, ты настоящий везунчик — когда тебе станет лучше, мы с тобой за это выпьем. Я принесу тебе сигареты.

Ван дер Вальк заговорщицки еле слышно произнес:

— Смывайтесь немедленно.

В палату неожиданно буквально ворвалась медсестра, она остановилась как вкопанная и потянула носом:

— Господи, как накурено! Полицейские… ведете себя как пара глупых подростков.

— Сестра, — спокойно произнес Лира, — вы знаете, что у вашей маленькой «симки» неисправен один из задних фонарей? Будьте хорошей девочкой, займитесь починкой.

Следующие двадцать четыре часа Ван дер Вальк провел между сном и бодрствованием, раздумывая над происшедшим. Это был конец истории, которая началась примерно так: «Когда-то в стране дождя правил король…» Так уж случилось, что закончилась она вовсе не в стране дождя, а на высохшем склоне холма в Испании, в трехстах метрах от того места, где Ван дер Вальк оставил довольно много крови, несколько осколков костей, несколько фрагментов собственной требухи и пулю от «маузера». Чуть дальше чем в сотне метров отсюда располагалось то место, где Жюно пересек реку Бидассоа, направляясь на юг, и где семь лет спустя ее пересек Сульт, направляясь на север. Здесь сто пятьдесят лет спустя, лежа с ружьем в зарослях высокой травы, последний из династии Маршалов поджидал немецкого бизнесмена по имени Канизиус, чтобы остановить на границе его машину.

Читать дальше