Николас Фрилинг - Сфера влияния

— И теперь у него возникли неприятности, да? — Все это звучало до крайности банально. Избалованный ребенок вырастает в испорченного человека. Что, интересно, он натворил — сшиб пешехода, сев за руль как следует напившись?

— Мы не знаем, что у него за неприятности и есть ли они вообще. Он внезапно исчез. Если у него действительно возникли проблемы, мы хотим разрешить их. Но так, чтобы об этом не узнал его отец; он все-таки старый человек, здоровье у него уже не то, что раньше. Нам необходимо сохранить несколько вещей в полной неприкосновенности: здоровье, имущество и доброе имя.

— Если я правильно понял, сын мистера Маршала, да и сам Маршал не могут существенно повлиять на дела компании.

— Так оно и есть — до тех пор, пока решения принимаются единодушно. Тем не менее их состояние — хотя, конечно, оно находится в их личной собственности — является и достоянием компании, если можно так выразиться, так что нам бы очень не хотелось, чтобы оно пострадало. Также существуют личные отношения, не касающиеся бизнеса, но здесь нет нужды вдаваться в подробности.

— Есть ли у молодого Маршала причины или мотивы для того, чтобы нанести ущерб компании? — Глупо: он сам заинтересован в делах фирмы.

— Никаких.

— Вы описали человека, который занимается какой-то незначительной деятельностью и не играет важной роли в компании, которая ему принадлежит. Возможно, он чувствует, что им пренебрегают? Несколько реальных или надуманных им самим обид, которые побудили его каким-то образом навредить фирме?

— Вы не совсем правильно поняли ситуацию, — спокойно возразил мистер Канизиус, — это вполне закономерно, но сказать, что мистер Маршал не играет важной роли в компании, было бы не совсем верно. Он, неоспоримо, обладает прекрасными способностями. Скажу больше, ему несколько раз делались предложения взять на себя большую ответственность, если бы он принял их, то от него зависело бы очень и очень многое, и эти предложения не раз повторялись. Но он всегда отвергал их. Не берусь объяснить почему. Возможно, вопросы бизнеса не слишком занимают его мысли. Он всегда был доволен той работой, которую выбрал. Лично у меня к нему только одна претензия: он в первую очередь всегда использует свое обаяние, а не мозги.

— А каковы его интересы? Что именно занимает его мысли?

— Это очень сложный вопрос. Я пытался ответить на него сам себе. Когда человек молод, то обычно он весел и любит развлекаться. Он прекрасный наездник, лыжник, пилот гоночных автомобилей. Он играет в поло, ходит на яхте — в общем, предпочитает самые обычные для состоятельного человека занятия. Во всем вышеперечисленном он очень талантлив, я уже говорил. Я также сказал, что ему недоставало упорства в делах, он всегда отпускал поводья в тот момент, когда их нужно было натягивать. Он не стремился побеждать.

— Он женат?

— Да. Я опережу ваш дальнейший вопрос и скажу, что это была отнюдь не стихийная женитьба, там не было никаких потрясений и скандалов.

— Он интересуется женщинами?

— Он не проявляет большой активности на этом поприще.

— Вы имеете в виду, что его иногда видят в ресторанах с чужими женами, но это никого особенно не беспокоит?

— Именно так.

— По вашим словам получается, что он исчез без шума и скандала, совершенно просто, не оставив сведений, куда и почему?

— Правильно.

— А вы просто хотите его отыскать.

— Совершенно справедливо. Все это приводит в замешательство, но вы поняли. Может быть, это было проявление какой-то тревоги, всплеска эмоций, которому предшествовали годы спокойствия и стабильности. Он не выказывал никаких признаков душевного волнения, не совершал никаких экстравагантных поступков, не демонстрировал никому и нигде размеров своего состояния и был абсолютно здоров.

— Я не могу понять одного, мистер Канизиус, — почему вы пришли именно ко мне? Вы сами подтвердили, что он не совершал ничего противозаконного. В вашем рассказе не прозвучало ни намека на какое-либо мошенничество или обман. Он просто исчез, и это никоим образом не затрагивает его состояния. Что вас беспокоит? Я все понимаю, но разве эта работа не для частного детектива?

В первый раз за все время разговора на губах мистера Канизиуса появилась легкая улыбка. Он поднялся и одернул пальто — надо отметить, что оно оставалось застегнутым на все пуговицы на протяжении всего разговора. Взял шляпу и внимательно осмотрел ее, словно проверяя на предмет возможного загрязнения. Не обнаружив ни пятнышка, он аккуратно надел ее, затем неторопливо натянул перчатки.

— Не думаю, что мне нужно отвечать на этот вопрос, мистер Ван дер Вальк. Я полагаю, что вы тем не менее можете ответить на него сами. — Он отвесил инспектору легкий церемонный поклон, открыл дверь и с достоинством удалился.

Ван дер Вальк недоуменно пожал плечами. Задумчиво потер подбородок, затем почесал за ухом, одновременно перечитывая сделанные за время разговора заметки, — несколько вероятностей все же вырисовывалось. Достойный господин вполне мог отправиться со своей женой в небольшое путешествие, не желая предавать огласке этот факт. Он мог сделать что-то, что превратило его в жертву шантажа. Он мог внезапно почувствовать потребность на время отойти от дел и забыл предупредить об этом заинтересованных людей. В конце концов, мистер Канизиус вполне мог наврать ему с три короба. Какая досада, что существует миллион гипотетических причин и мотивов, по которым очень богатый человек может пуститься в бегство. Ни одна из них не была интересна инспектору; его основная работа заключалась в том, чтобы выявлять и предотвращать нарушения уголовного кодекса на территории города Амстердама.

Он захлопнул блокнот и взял папку, от изучения содержимого которой был неожиданно отвлечен, — но вдруг почувствовал, как что-то щекочет его где-то посередине спины — наверное, волосок за шиворот попал. Значит, теперь ему предстояло довольно сложное и увлекательное занятие: свободной рукой он расслабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и почесал карандашом то место, где шея плавно переходит в спину. Мистер Канизиус, конечно, персона, вызывающая интерес, а уж мистер Жан-Клод Маршал тем более, и вообще, все это очень загадочно, но не дающий покоя зуд в спине на данный момент оказался делом гораздо более срочным.

К несчастью, карандаш оказался недостаточно длинным. Где-то здесь была деревянная линейка; он увлеченно копался в поисках необходимого предмета в ящике стола, как вдруг зазвонил телефон.

— Ван дер Вальк. Слушаю. — Ах, вот же она; он с наслаждением засунул линейку сзади за шиворот и пошевелил обоими плечами.

— Говорит комиссар Хуфд, — несколько нервно заявил голос пожилого господина — Ван дер Вальк почувствовал, что наконец-то линейка достала до зудящего места, — это был шеф полиции Амстердама, а значит, его самый главный начальник.