Николас Фрилинг - Сфера влияния

«Вот это настоящий честный человек», — подумал Ван дер Вальк. Он тоже не спускал глаз с Анн-Мари, но она не шелохнулась, не моргнула и не произнесла ни слова.

— Благодарю вас, — произнес немец с достоинством, отпечатавшимся как на его лице, так и в его голосе. Секунду помедлив, он снова заговорил: — Если я правильно понял, мистер Воллек, они были в постели вместе?

Кивок.

— Они занимались любовью, когда он выстрелил в нее?

— Да, — без запинки ответил Воллек.

— Вы думаете, он любил ее?

Воллек бросил быстрый взгляд на Ван дер Валька:

— В этом нет ни малейшего сомнения.

— Нет ни малейшего сомнения и в том, что она тоже любила его, — с каким-то странным спокойствием произнес немец. — Я чувствую, по крайней мере, что это была не случайная связь.

Анн-Мари во время их диалога даже не шевельнулась. Потом она достала из сумочки сигарету, Хайнц Штоссель дал ей прикурить.

— Я поражен вашей добротой, герр Воллек. Ваши слова подтверждают все, что я услышал от герра Штосселя, который, как я боялся, выдумал романтическую подоплеку этого дела, чтобы приглушить мою боль и — что казалось еще более естественным — ослабить свои собственные переживания. Понимаете, мы провели вместе в машине четыре часа, пока ехали сюда. Герр Штоссель потратил довольно много времени на то, чтобы объяснить мне, что он уверен в том, что, несмотря на печальный исход дела, моя дочь была счастлива.

Никто не удержался от порыва обратить глаза на Штосселя, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Глядя на его бледную толстую физиономию, кто-то, возможно, сказал бы, что этому человеку справиться с переживаниями помогла бы двойная порция ветчины с жареным картофелем и маринованными огурцами. Но Ван дер Вальк, который знал, что у Штосселя был немножко напоминающий монгола ребенок, потер нос гораздо более смущенно, чем смог бы это сделать сам Штоссель.

— Она провела неделю абсолютного счастья, — пробормотал этот потрясающий человек. Он выглядел таким же эмоциональным, как ежеквартальный бухгалтерский отчет. — Восхитительные каникулы в горах, великолепные наряды, катание на лыжах, которое она так любила, буквально золотой дождь из сплошных удовольствий и подарков, дорогие автомобили… Все эти впечатления наверняка усиливало вынужденное бегство, которое казалось ей возбуждающим приключением. Романтический кусочек жизни — романтическая смерть. А чего еще так страстно желают девушки в ее возрасте?

Никто из присутствующих не проронил ни слова. Воллек взял стопку бумаг и мягко засунул их в большой бумажный конверт — явно чтобы просто отвлечь себя от смущения. Герр Швивельбейн поднялся:

— Я запомню — и я, и моя жена — уважение, оказанное мне полицейскими трех стран. — И он медленно покинул кабинет.

— Я его понимаю, — подал наконец голос Штоссель. Он легко дотронулся до руки Ван дер Валька. — Не повезло тебе. — Сердечно пожав руку мистеру Воллеку, сказал ему: — Возможно, мы увидимся с вами завтра утром, герр комиссар. Формальности, чтобы отправить ее домой, ну, вы знаете.

— Просто зайдите ко мне. Могу я вам еще чем-то помочь — номер в гостинице или еще что-то?

— Я уже все уладил.

— Тогда спокойной ночи.

«Это была действительно романтическая смерть, — размышлял Ван дер Вальк. — Это было действительно красиво. Кусочек немецкой лирической поэзии. И еще кое-что: как точно было рассчитано время. Тела были еще теплыми, когда я их нашел, значит, эти двое умерли не больше четырех часов назад. Выходит, что, когда я приехал в Страсбург, Жан-Клод и его «девушка из свиты» еще были живы».

Он перенес свое внимание на Анн-Мари. Смерть равняет всех — жена миллионера, искушенная хозяйка Амстердама, внезапно исчезла, так же как и веселая сирена из Инсбрука, непостижимая горнолыжница, полная противоречий. У каждого события есть своя подоплека: что же скрывала Анн-Мари?

Воллек сменил тон и манеры. Человека, потерявшего единственную дочь, здесь уже не было… осталось лишь дело.

— Как вы уже слышали, мадам, если откинуть все второстепенные факты, то у меня нет причин сомневаться в том, что мистер Маршал застрелил девушку, а потом застрелился сам. Экспертиза это полностью подтвердила, так что эта версия меня устраивает. Кроме того, у нас есть определенное мнение опытного мистера Ван дер Валька по этому поводу. Конечно, вы имеете полное право сомневаться в моих выводах, так что, если хотите, ознакомьтесь с мнением врача и вообще с любыми документами. Вы имеете право подать какое-либо заявление или задать какой угодно вопрос, прежде чем эти бумаги пойдут дальше, а это случится завтра утром, на подпись прокурору. Итак?

— Нет, — резко бросила она. — Я бы хотела осмотреть дом и чтобы при этом меня сопровождал мистер Ван дер Вальк.

Мистер Воллек некоторое время поразмыслил, явно не чувствуя сомнений по поводу того, стоит ли тратить время на раздумья.

— Это совершенно законно. Думаю, что прокурор не стал бы возражать, и я могу позволить вам сделать это без его санкции. Прекрасно, что в качестве компаньона вы выбрали мистера Ван дер Валька, так как он знает обо всех обстоятельствах случившегося гораздо больше меня. Дом, естественно, находится под юрисдикцией прокурора. Так что я позвоню в жандармерию и предупрежу их.

Она равнодушно кивнула.

— Машина у меня есть.

— Я присоединюсь к вам через пару минут, — повернулся к ней Ван дер Вальк.

— Конфиденциальный разговор, понимаю, — усмехнулась она, снимая с вешалки пальто. — Боитесь, что и я покончу с собой? Я буду во внутреннем дворе: хочу немного размять ноги.

Мистер Воллек взглянул на Ван дер Валька с полуулыбкой. Тот поинтересовался:

— Формально все было действительно так, как вы сказали? Или это для того, чтобы хоть утешить бедного старика?

— Вы находите эту смерть слишком своевременной?

— Огнестрельное самоубийство легко фальсифицировать.

— Именно поэтому мы проверили все чрезвычайно тща-тель-но. Именно поэтому лейтенант был очень недоволен, так что меня не удивили ваши сомнения. — Он заулыбался шире. — Ни я, ни врач не обедали. Эксперты еще перед Саверни немного выпили, но они сделали всю работу досконально. Никаких следов надувательства. Я абсолютно уверен в том, что, когда отошлю завтра бумаги прокурору, он немедленно подпишет их, и тогда бедный старый немец сможет забрать свою дочь домой.

— Тогда я забираю отсюда миссис Маршал. Она действительно имеет право осмотреть дом.

— Я позвоню, чтобы вам дали ключи. Кстати, я нашел на своем столе сообщение, когда мы вернулись из института. От нашего человека в Париже. Он сказал, что видел там нескольких типов из управления компании «Сопекс», кстати, там был и ваш Канизиус. Они не проявляли никакого беспокойства по поводу этой смерти, говорили только «ох, какая трагедия», ну и тому подобную чушь. Вот что интересно — старик Маршал, похоже, потихоньку впадает в маразм. Это, конечно, хранится в глубочайшей тайне в интересах компании и так далее, но, несомненно, он чрезвычайно стар, по причине этого они позволяют ему только лишь говорить, что он весьма «рад и признателен», но на него особенно никто внимания не обращает. Каждое утро он приезжает в офис и портит им всю малину, но они подыгрывают ему и старательно делают вид, что подчиняются его приказаниям и что без его чуткого руководства дела не идут. А на самом деле компанией управляет довольно узкий круг правления.