Николас Фрилинг - Сфера влияния

Он беззаботно бродил по гостиничным местам общественного пользования, наслаждаясь открывавшимися из окон прелестными видами, рассеянно беспокоясь о том, что швейцар, должно быть, уже приметил его, подозревая, не планирует ли он ограбление ближайшего ювелирного. Нигде не было ни намека на присутствие Анн-Мари или серого «опеля». Насколько правильно он представлял себе ситуацию? Не мешала ли ему усталость адекватно воспринимать разыгранное семьей Маршал романтическое представление?

Жан-Клод Маршал был типичным северянином, он думал об этом всю ночь и все утро, бродя по Инсбруку, он был склонен к театрализации происходящего, об этом говорили все совершенные им правонарушения: суицид, угон вертолета, принадлежавшего государству, похищение несовершеннолетней девушки, все это сопровождалось разного рода украшательствами и поклонами зрителям. Анн-Мари была совсем не такая: лежать в засаде с ружьем, поджидая своего врага, было для нее все равно что для корсиканского крестьянина, чья невестка отправилась на тайное свидание с каким-нибудь молодым повесой, караулить изменницу. Здесь для нее не было ничего невероятного, кроме того, что такая же идея может прийти в голову немцу-полицейскому. Он думал так раньше и продолжал думать так сейчас.

Ей не было нужды поджидать около входа в отель появления Канизиуса. Она прекрасно ориентировалась в Биаррице и вполне могла знать все о делах Канизиуса в этом месте: по-видимому, из небольших коттеджей на пляже секрета никто не делал. (На самом деле они были очень даже большими, хотя и казались маленькими и хрупкими, вроде башенок, которые вы строите из спичек, кладя их по периметру друг на друга.) Как ни странно, эти домики служили для «Сопекса» неплохой статьей дохода — они продавались, как мороженое в жаркий денек в зоопарке. Вполне возможно, что, узнав, что Канизиус в Биаррице, она узнала и о том, что он будет проезжать по дороге, ведущей к границе.

Информация такого рода делает совершение убийства чрезвычайно легким мероприятием, подобно тому преступлению в Америке, когда весь мир прекрасно знал о том, что мистер Кеннеди совершает ежедневную прогулку по Далласу в открытом автомобиле. Не стоило и добавлять, что, если женщине втемяшится что-то в голову, остановить ее довольно трудно. Ружье, как многие уверены, чисто мужское оружие, но ведь есть и женщины, которые могут неплохо с ним управляться. Это не так уж сложно, если выбрать хорошую позицию, удобную и чтобы цель просматривалась без помех; лежа женщина может выстрелить ничуть не хуже, чем мужчина. Мощное ружье делает довольно сильную отдачу — но ведь это уже после выстрела. С расстояния, например, сто метров по медленно движущейся цели всего один выстрел может быть решающим, особенно если пуля такого калибра. В дни своей армейской молодости Ван дер Вальк стрелял по мишени размером в четыре фута с расстояния три сотни метров — это было несложно… и означало то же самое, что стрелять в человека со ста метров.

Анн-Мари экс-чемпионка по лыжам, выстрелить она точно не побоится, и технических трудностей у нее не возникнет — найти безопасное место, поудобнее устроиться и отрегулировать прицел. Он лихорадочно пытался вспомнить, был ли у ружья оптический прицел.

Канизиус, выходящий из отеля, мог бы стать прекрасной мишенью. Но здесь не место для стрелка: напротив «Прэнс де Голль» не было ничего, кроме роскошного бульвара и глади Атлантического океана, — никакого укрытия.

Где-то вдоль дороги, где расположены невысокие холмы, поросшие травой, кустарником и деревьями?.. Но автомобиль будет ехать со скоростью примерно пятьдесят километров в час. Нет, если только по дороге не произойдет поломки, выстрел будет невозможен — все равно что стрелять в куропатку из 22-го калибра. Где же автомобиль может значительно снизить скорость или вообще остановиться? У границы, несомненно, чтобы предъявить документы, но, как он понял из объяснений своего нового знакомого таможенника, с которым беседовал на вокзале ночью, пограничный пост находится в Андэ, маленьком городке, через который дорога идет по мосту через Бидассоа прямо в Испанию. Найти укрытие там довольно сложно, но посмотреть стоило; он намеревался поехать за Канизиусом. Если Анн-Мари заметит его, то поймет, что ее планы раскрыты, тогда, вполне возможно, она откажется от своего замысла. Как бы то ни было, он в любом случае отвлечет ее, а это сыграет ему на руку.

А вот и Канизиус: беседует с двумя своими приятелями-бизнесменами, один несомненно поддакивает ему, судя по всему, он из парижского офиса. Другой более загорелый и более озабоченный — местный представитель, в твидовом пиджаке. Здешний менеджер или супервайзер, ответственный за строительство, а может, архитектор. Столичные жители были одеты так, как обычно одеваются столичные жители на морском курорте под пальмами. «Канизиус сейчас — идеальная мишень, — подумал Ван дер Вальк, — кремовый шелковый костюм, как у мистера Хрущева, о господи, и панама!» Обут он был в соломенного цвета легкие плетеные туфли и вообще чем-то напоминал пресловутого мистера Хрущева. Второй парижанин, с лоснящимися остатками волос и лысой макушкой, явно радовался, что прихватил с собой шляпу, — на солнце было добрых градусов двадцать, но все же на дворе еще стоял март.

А автомобиль! Сразу было видно, что люди из Парижа: гигантский шестилитровый «мерседес», который был длиннее, чем «кадиллак», да еще и с опущенным верхом! Шофер, в высоких ботинках и остроконечной шляпе, напоминавшей головные уборы немецких полицейских, открыл двери, а портье из «Прэнс де Голль» сделал величественный взмах рукой, чтобы важные гости удостоверились в том, что под ногами у них не валяется банановая кожура или апельсиновые корки и они могут идти спокойно. Твидовый пиджак уселся впереди, парочка из «Сопекса» — на заднее сиденье. Ван дер Валька внезапно, словно громом, поразила мысль, что сейчас с какого-нибудь балкона раздастся роковой выстрел, прямо по сидящему фазану. Но нет: Анн-Мари в «Прэнс де Голль» не регистрировалась.

«Мерседес» тронулся, издавая такой же шум, как пальцы женщины, разглаживающие сатиновую юбку, и Ван дер Вальк немедленно скользнул в свой прокатный «рено», который загрохотал, как подъемный кран при погрузке пустых металлических бочек из-под масла, но служащие гостиницы не обратили на это никакого внимания — были слишком заняты созерцанием удаляющегося автомобильного монстра.

Держать наблюдение за «мерседесом» было несложно; огромный черный автомобиль потерять из виду было практически невозможно. С помпой проехали через Сен-Жан-де-Люз, Ван дер Вальк держался метрах в ста позади. Пересекли мост, но, вместо того чтобы направиться по дороге к Андэ, машина вдруг свернула влево. Ван дер Вальк тут же схватился за карту Мишлена, лежавшую на заднем сиденье. О-о, черт, они поехали другой дорогой, она огибала Андэ и пересекала Бидассоа километром ниже, в путеводителях такие дороги называли «живописными». Так оно и было: подножия Пиренеев спускались прямо к побережью. Богатая средиземноморская флора: пробковый дуб и зонтиковидные пальмы выглядели очень жизнерадостными в лучах яркого солнца, особенно по контрасту со снегами, расположенными тысячей метров выше. Как только «мерседес» снизил скорость у пограничного поста, Ван дер Вальк весь напрягся — ждал, что вот-вот раздастся выстрел. Но ничего не происходило и теперь. Но в нем почему-то внезапно и резко окрепло убеждение в том, что его идея не просто теория, что действительно где-то, почему-то, на дорогу неотрывно смотрят глаза, и смотрят они через прицел охотничьего ружья.