Николас Фрилинг - Сфера влияния

Как и все бизнесмены, Канизиус в пижаме выглядел весьма непривлекательно, несмотря на то что она была довольно простой расцветки — спокойного бордового тона с тонкой серебряной окантовкой. Он был также слишком важным и неприступным для того, чтобы, завтракая, встать или хотя бы приветственно протянуть руку простому полицейскому, но одарил его дружественным кивком, промокнул губы бахромчатой салфеткой и елейным голоском произнес:

— Какой сюрприз. Как поживаете?

— Несколько устал.

— Присаживайтесь. Вы уже завтракали?

Ван дер Вальк уселся в плетеное кресло-качалку в стиле рококо с пухлыми подушками и, взглянув в окно, оценил роскошный вид на авеню Императрис и маяк.

— Да, спасибо.

— Но как вы узнали, что я здесь?

— Мне сказал ваш секретарь.

По слащавому лицу пробежала рябь недовольства.

— Как бы то ни было, не сердитесь на него, я вынудил его сообщить мне ваш адрес.

— Да, в Испании есть кое-какое имущество компании, так что мне приходится бывать здесь довольно часто. Так что я совмещаю необходимое с приятным — небольшие проверки, свежий воздух и упражнения. Знаете ли, люблю гольф.

— Ах да. Он упоминал о том, что у вас в Испании дела, но не слишком значительные.

Канизиус кивнул, довольный таким благоразумием со стороны секретаря.

— Мы инвестируем строительство домов вдоль побережья. Как вы, возможно, знаете, квартиры и бунгало пользуются здесь довольно большим спросом со стороны состоятельной европейской публики. А я люблю лично присматривать за нашими строительными проектами. По сути дела, я хотел бы извиниться перед вами, у меня чрезвычайно мало времени. Сегодня утром с двумя моими коллегами я должен организовать один маленький визит.

— О, мое дело вполне может подождать до вашего возвращения. Если, конечно, вы вернетесь не очень поздно.

— Нет-нет. Это всего в сотне километров отсюда, так что обедать мы будем здесь, я вернусь около трех часов дня. А вы хотите изложить мне детали?

— Да, это чрезвычайно запутанное дело, так что, я подумал, будет правильнее увидеться и обсудить все с вами лично, не откладывая это в долгий ящик.

— Прекрасно, прекрасно. Я очень признателен, поверьте мне, вы так старались преуспеть в этом печальном деле. Жаль, что у вас не хватило времени на то, чтобы предотвратить эту чрезвычайно ужасную смерть. — В словах, произнесенных этим важным бизнесменом в бордовой пижаме, пьющим какао, прозвучало что-то такое, что рассердило Ван дер Валька.

— Правда об этой чрезвычайно ужасной смерти не укладывается в рамки моего рапорта, который я отослал своему начальству.

— Вы говорите довольно загадочно. Боюсь, что я не знаю ничего, кроме голого факта о смерти, перед которым меня поставила французская полиция.

— О, в самой смерти не было ничего сомнительного или неясного. С формальной точки зрения в этом происшествии все очевидно. На самом деле весь официоз был сведен до минимума, чтобы не усугублять боль родителей девушки.

— О, конечно, я припоминаю, вы что-то говорили мне о девушке — она немка?

— Совершенно верно. По некоторым причинам в своем рассказе полиции об этом я не стал упоминать о кое-каких вещах, так же я поступлю и с рапортом у себя дома. Вот почему я подумал, что, прежде чем возвращаться домой, в Амстердам, мне следует переговорить с вами.

— Что ж, теперь мне надо ехать. — Мистер Канизиус закончил завтракать. Теперь он не так спешил избавиться от общества Ван дер Валька. Он взял из квадратной желтой коробки сигарету и прикурил ее, выпустив клуб ароматного дыма от первоклассного египетского табака, который немедленно смешался с запахами отеля. — Мне очень приятно, — осторожно продолжил он, — что вы проявили такое благоразумие, это было совершенно необходимо. Если пресса решит раздуть из этого дела драматическую историю, то получится очень нехорошо.

— Я всего лишь полицейский и не имею большого опыта общения с миллионерами. Виделся только с миссис Маршал. Шапочное знакомство, знаете ли.

— Очень чувствительная и нервозная женщина, — скрипуче заметил Канизиус. — Вы должны были сообщить весьма прискорбную новость — чрезвычайно неприятно, понимаю. Она очень расстроилась?

— Она была совершенно сдержанна. Но вела себя несколько странно.

— Догадываюсь. — Канизиус расплылся в теплой, дружественной улыбке. — Она чувствует, что в смерти ее мужа кто-то виноват, правда? — Он поднялся и принялся расхаживать взад-вперед, движения его были какими-то неестественными и резкими. — Вполне возможно, она намекала на то, что я неблагоприятно воздействовал на ее мужа, у которого, я боюсь, был слишком слабый характер. Что-то вроде этого, я прав? — Он проказливо махнул своей сигаретой в сторону Ван дер Валька.

— Да, она сделала кое-какие замечания. Но ничего существенного.

— Ну что ж, это очень легко объяснимо. После того, что вам пришлось перенести, вы заслуживаете подробных объяснений, и кто-то должен дать их вам. Я позволю вам проникнуть в некоторые тайны. Но тем не менее, к сожалению — к моему большому сожалению, вам придется немного подождать. Возможно, только до вечера. Да, этим вечером, а пока вы можете побродить по Биаррицу — это чудесное местечко, потом вам этого сделать не удастся. Почему? Помните, все ваши расходы падают на мой счет. Так что я вправе предположить, что мы вместе поужинаем — часов в восемь, вас устроит? — и я расставлю все точки над «i», а потом вы вернетесь в Амстердам и напишете ваш рапорт, а так как я расскажу вам чистую правду, то ваше начальство получит не больше информации, чем было у вас, когда вы начали вести это дело. Дорогой мой, у меня не было причин предполагать, что у этой истории может быть трагический конец, хотя, конечно, я чувствовал, что во всем происходящем есть что-то ненормальное. Поэтому я и выбрал ответственного офицера полиции, а не одного из этих… частных сыщиков, у которых чувства ответственности ни на грош. Они не заинтересованы ни в чем, кроме денег, которые они могут получить в случае успеха. Я восхищен, просто восхищен вашим чувством такта и вашей проницательностью. Но мы поговорим об этом сегодня вечером, правда? — Он снова заговорил елейным голоском.

— Не сомневаюсь, — кивнул Ван дер Вальк и подумал: «Я надеюсь, мы оба сможем принять участие в этой встрече».

— А теперь, боюсь, я должен прервать наш разговор, хотя он чрезвычайно интересный, так как меня ждет машина, уже полчаса как ждет. Так, значит, вечером? Может быть, давайте в семь тридцать в баре? Великолепно. Великолепно.

Ван дер Вальк, который всей душой ненавидел лифты, довольный, спустился на два пролета по широкой лестнице. Он не был уверен, что «великолепно» — правильно подобранное слово. Что-то мистер Канизиус слишком много болтал. На взгляд Ван дер Валька, с его внезапным появлением в Биаррице, у бизнесмена разгорелся излишний энтузиазм стать его близким приятелем.