Николас Фрилинг - Сфера влияния

Частный детектив, прекрасный, неиспорченный любимец детективных историй, не обошел бы стороной постель Анн-Мари, дал бы как следует по сверкающим зубам Канизиусу, обошел бы на пару секунд на олимпийской лыжне в Инсбруке Маршала, влюбил бы в себя прекрасную «девушку из свиты» и в результате на последней странице получил бы еще десять тысяч фунтов награды от благодарных миллионеров.

«Но в этой ситуации оказался я, — с горечью подумал Ван дер Вальк, — я совершил все ошибки, которые здесь только можно было совершить. Я не профессионал, я недостаточно изобретателен и хитер, я слишком немец, я дилетант, и теперь, без всякой надежды на результат, я еду через всю Францию на взятом напрокат «рено», когда, совершенно очевидно, я вполне мог бы гореть на шоссе в «астон-мартине» Джеймса Бонда. Что мне нужно, так это мир вроде Индии Киплинга, где туземцы есть туземцы, младшие офицеры точны и самоотверженны и весь мир управляется Виндзорской Вдовой».

Немецкий полицейский был по-настоящему хорош только для одного — для правильного заполнения анкеты.

Бензобак его автомобиля почти опустел, когда он увидел один из больших указателей, гласивший: «Всего 2 км». В этот момент ничего важнее не существовало. Вся поэзия и весь здравый смысл были всего-навсего слова. Два километра. Всеобщее знание, всеобщая безопасность, всеобщее разрушение. Всего два километра пути.

Он почувствовал, что очень устал.

Ответственный полицейский — профессиональный полицейский — сделал бы по дороге несколько остановок, чтобы как следует перекусить и выспаться. Настоящий полицейский никогда бы не отправился на такую нелепую охоту, как эта. Он позвонил бы Канизиусу. Он позвонил бы в жандармское управление Басс-Пирене и сказал бы им, что необходимо остановить серый «опель-рекорд» с запакованными в чехол лыжами на багажнике. Кроме того, от Страсбурга до Биаррица около тысячи километров дороги. Двенадцать часов езды; если ты молод и неутомим, если ты прекрасный водитель и у тебя первоклассный автомобиль и перед этим переездом ты как следует выспался, выехал на рассвете, едешь по хорошей погоде и ровной дороге, ты можешь преодолеть это расстояние за день с парой остановок для того, чтобы основательно подкрепиться. Тебе надо быть в отличной форме. Или ты должен быть знаменитым любителем на «астон-мартине», или, опять же, профессионалом, закаленным на международных ралли.

Ван дер Вальк впутался в это, потому что еще одному профессионалу делать здесь было нечего. У него не было фактов, доказывавших, что у Анн-Мари есть ружье, у него не было фактов, доказывавших, что она едет именно в Биарриц. Никто в мире не поверил бы ему, если бы он орал на каждом углу о том, что он знает, нет, не просто знает, а абсолютно уверен в том, что она направляется туда в поисках финансового воротилы в дорогом пальто с меховым воротником, с шелковым шарфом на шее, в мягкой серой фетровой шляпе — а как еще одевался бы тип, подобный Канизиусу, в таком месте, как Биарриц? — с твердым намерением всадить в него пулю: это было отвратительно. Такие вещи не должны случаться, тем более в Биаррице, приятнейшем городке, некогда любимом его величеством, королем Англии и императором Индии, а теперь признанном одним из лучших местечек в мире высшим классом Франции.

Фактом было то, что в этой ситуации ясно просматривалась большая разница между любителями и профессионалами. Маршал — старый Маршал — был оставшимся в живых представителем бандитизма девятнадцатого столетия. Некогда настоящий искатель приключений. В наши дни — ископаемый целакант. Все знают, что он вымер и его повторное открытие спровоцирует невообразимый гвалт и суету в научных кругах.

Канизиус был современным профессиональным финансистом, в правящих и влиятельных кругах он чувствовал себя как дома. Старый джентльмен, сверкавший своим махровым анахронизмом, костью в горле стоял у него на протяжении нескольких лет. Но его дряхлость и старательная работа по созданию имиджа маразматика позволили Канизиусу оставить месье Сильвестра Маршала за бортом. А что же Жан-Клод? Канизиус с превеликим удовольствием сбросил бы его с лодки где-нибудь в центре Атлантического океана, но он такими вещами не занимался.

Анн-Мари, а не ее муж была последней из рода Маршалов. Ирония судьбы: старый джентльмен сделал все для того, чтобы сохранить свой «имидж», как делают это знаменитые мальчики, и все же правильный, красивый, но угрюмый дом в Сен-Клу был бы самым подходящим местом для этого человека, который находился в более легкомысленной атмосфере — гостиничных апартаментах в Лиссабоне, а вот жив он был или мертв? Это еще вопрос. А ведь он желал быть основателем династии, вроде семьи Ротшильд. Что за великолепный пример: они были профессионалами в высшей степени, но в то же время им были не чужды и устремления и мысли любителей. Старый Маршал успешно женил своего сына на весьма подходящей особе, которая воспитывалась в монастыре, жила в замке, носила древнюю фамилию, но взгляды на жизнь имела вполне парижские. Немного необузданна, но горные лыжи чрезвычайно респектабельный вид спорта, а укротить ее можно было с помощью шиншилловых мехов и бриллиантов.

Но в ее жилах текла частичка пиратской крови, что и было продемонстрировано старому Сильвестру, хотя где-то в ее душе таилось смешанное чувство верности Маршалам. Она видела, каким извилистым путем и в каком направлении медленно двигается Канизиус и его компания, она видела, каким путем, вполне законным, старого Маршала постепенно убирают с дороги, подбираясь к вожделенному богатству, она попыталась расшевелить Жан-Клода, но потерпела неудачу. Со своими аристократическими замашками, длинным носом, холеными руками, расшвыривающими деньги, — Маршал! Кто сможет сказать, что она прилагала чрезмерные усилия, что она оказывала на него чересчур сильное давление, прежде чем он сбежал? Он сбежал и окончательно сдался.

И теперь Анн-Мари, последняя защитница, ступила на путь своей последней битвы за империю Маршалов с ружьем в руках. Бог знает, о чем она думала, — вполне возможно, она представила себе, что сделал бы старый джентльмен, окажись он на ее месте в подобных обстоятельствах.

Она что-то знала о том маленьком домике в деревне в Вогезах. Экстраординарный поступок Жан-Клода в Инсбруке разрушил большую часть того равновесия, которое она создала. Ван дер Вальк теперь видел это ясно — мужчина бежал не от него, не от полиции вообще, не от Канизиуса: он бежал от своей жены. И ради того, чтобы дать ей это понять, он пошел на весь этот мелодраматический риск. И она приняла это сообщение, она пришла в тот маленький дом, возможно для финального объяснения. Ревность к девушке спутала ее мысли и сильно усложнила дело, на что Жан-Клод среагировал поступком, который она предвидеть, скорее всего, не могла. Или она была знакома с историей принца Рудольфа фон Габсбурга?