Фрэнк Грубер - Монахи-молчальники

— Ничего такого не будет… если вы позволите мне уйти и просто сообщите о случившемся, не упоминая, что здесь находился кто-то еще.

— Он был армейским офицером. Возможно, хорошо известным. Его имя Райзингер…

— Он скрывал свое имя вот уже много лет. А что до его армейского досье, то думаю… думаю, там для полиции кое-что найдется. Он был с СС после 1940-го. Люди из СС сегодня не пользуются популярностью.

— Если я позволю вам уйти, то вы исчезнете, как это сделали в Париже?

— А что вы хотите от меня? Каких действий?

— Я хочу поговорить с вами.

Мгновение она обдумывала про себя все за и против. Затем кивнула:

— Я буду у моих друзей. Их фамилия Хайнц. Адрес: Кельн-штрассе, 27. Если возникнут неприятности, можете позвонить мне туда. Я все время буду ждать. Обещаю!

— Даю вам две минуты, чтобы покинуть отель. Затем позвоню управляющему.

Гелена вскочила на ноги, подошла к нему, но не поцеловала, а лишь улыбнулась.

— Благодарю вас, — произнесла она и быстро вышла.

Танкред глянул на часы и обождал ровно две минуты, потом еще лишних тридцать секунд. Затем потянулся к телефону.

Полиция прибыла через пятнадцать минут. Двое мужчин в форме и черных шлемах, похожих на ведерки для угля, и инспектор в дождевике. Другой инспектор и еще двое людей в форме явились двумя минутами позже. Они были очень обстоятельны, особенно второй инспектор — Шлегер.

Он лично обыскал номер, даже после того, как первый инспектор и его люди тщательно все прочесали. Шлегер перерыл багаж Танкреда и, пролистав страницы томиков «Привет, Цезарь!», обнаружил полость между страницами 320 и 338. Показав вырез в страницах Танкреду, спросил:

— Ваша работа?

— Будь я проклят, — заявил Танкред, — если пересматривал все книги. У меня их было целых шесть штук, когда я прибыл в Гамбург.

Инспектор вопрошающе поднял брови:

— Здесь только пять.

— Одну я вручил сегодня литературному агенту.

— Его имя?

— Доктор Фридрих Шпигель. Если позвоните ему, он подтвердит этот факт.

Инспектор кивнул:

— Это старый контрабандистский трюк, но тайник, устроенный вами, мелковат. Наркотики в конверте?

— Не будьте смешным!

— М-м-м… возможно, вы и правы. Уж больно тощим должен быть конверт, и количество наркотиков в нем вряд ли могло оправдать связанный с этим риск. Тогда что же, банкноты?

— Я же пытаюсь объяснить вам, — терпеливо произнес Танкред. — Я писатель и…

— Я знаю, что вы писатель, мистер Танкред, — перебил его инспектор Шлегер. — Я не читал ни одной вашей книги, но, перед тем как покинуть полицейский участок, сделал несколько телефонных звонков. Вы довольно известный человек. Вот почему я нахожу это дело столь затруднительным. По меньшей мере, все случившееся необычно, скажем так.

— Для меня более чем необычно. Войдя в своей номер в отеле, найти на полу мертвого человека… Это не то, что часто случается, не так ли?

— Да уж! И незнакомец к тому же… Вам же убитый незнаком, верно?

— Да, — с ходу ответил Танкред и тут же задумался, не допустил ли он ошибки, причем серьезной.

— Вы никогда не видели его прежде?

Танкред отрицательно покачал головой.

— Вам неизвестно его имя?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Вы явитесь в участок, чтобы подписать показания?

— Если должен…

— Вы известный американский писатель, — мягко произнес инспектор Шлегер. — Бывший армейский офицер со многими наградами. Американское консульство пришлет своего представителя в полицейский участок к тому времени, когда вы будете готовы сделать заявление. Я уверен, что будет еще и офицер американских вооруженных сил. Я звонил в их представительство перед выездом сюда, и полковник Гортон сказал, что непременно свяжется с командным генералом.

— Вы весьма обстоятельны в вещах подобного рода, — прокомментировал Танкред.

— Это одно из известных наших качеств… за которые нас так не любят в других странах, — с чувством отозвался инспектор Шлегер.

Было уже три часа ночи, когда Танкред вернулся к себе в отель. Какой-то мужчина в вестибюле читал «Der Berliner Tag». На нем была теплая полушинель. Когда Танкред проходил к себе, в коридоре стоял человек в черном кожаном пальто. Он делал вид, будто разыскивает какой-то номер.

Танкред прошел в комнату, подождал десять секунд, а затем вновь открыл дверь. Человек в пальто прислонился к стене коридора в двадцати футах от его номера.

Около десяти утра Танкред побрился, оделся, потом спустился позавтракать. Уже другой мужчина — в дождевике — маячил возле двери, когда Танкред выходил из ресторана.

У тротуара стояли три такси: один «мессершмит» и два «фольксвагена».

— Кто-нибудь, возможно, последует за нами, — обратился Танкред к водителю «мессершмита». — Если сможете оторваться от него в течение десяти минут — я дам вам банкнот в сто марок.

Водитель обнажил в улыбке два зуба в золотых коронках:

— За сто марок я потеряю из виду собственную Großmutter [8] Бабушка ( нем. ). .

Небольшой «мессершмит» начал делать бесконечные повороты на немыслимо узких улочках, прорезанных переулочками, проехал сотню ярдов по тротуару, наконец проскочил насквозь два разрушенных бомбами здания.

Через пятнадцать минут водитель остановился:

— Подождем. Если кто-то все еще следует за нами, я не возьму с вас денег.

Улочка была тихой, в следующие три минуты мимо проехали лишь две машины. Танкред был удовлетворен. Он дал водителю банкнот в сто марок и выбрался из автомобиля.

— Вы пойдете пешком?! — воскликнул таксист.

— Мне нужен моцион.

Танкред прошел двенадцать кварталов, главным образом через подвергшиеся бомбежке улицы, затем нашел телефонную будку, опустил монету в прорезь автомата, а заполучив оператора, спросил номер телефона герра Хайнца, чей адрес — Кельн-штрассе, 27. Вызов был сделан, трубку подняла сама Гелена:

— Я ждала, что вы позвоните. Ну как, были неприятности?

— Не такие, чтобы я не смог с ними справиться. Как насчет ленча?

— В такую рань?

— Скажем, ровно в полдень?

— Очень хорошо. А где?

— Сами назовите место.

Она немного помолчала, затем он услышал:

— Есть маленькое кафе на Хенсасштрассе «Die Blaue Donau».

— «Голубой Дунай»?

— А теперь не уверяйте меня, что вы не говорите по-немецки!

— Около сорока слов знаю. Итак: «Голубой Дунай», в двенадцать.

«Die Blaue Donau» располагался в цокольном этаже. Голубые стены, квадратные столы со скатертями в шахматную клетку и официантки с волосами цвета льна, в тирольских крестьянских костюмах. Когда Танкред вошел в кафе без десяти двенадцать, там находились всего лишь два посетителя.

Он заказал чашку кофе и почти уже допил ее медленными глотками, когда появилась Гелена Райзингер. Она была в бежевом костюме, который, должно быть, купила в Париже, в одном из салонов для избранных. Костюм сидел на ней исключительно, и Танкред, любуясь, как она идет к столу, ощутил, что его пульс забился учащенно. Гелена была на диво красивой женщиной.