Фрэнк Грубер - Монахи-молчальники

— Уделил ей внимание.

— Могла бы толпа недисциплинированных воинов противостоять равному числу римлян, готов и бургундцев? Лучших бойцов Европы! Людей, известных своими боевыми качествами. Даже когда Аттила отступил, Аэций, сам могущественный Аэций, не преследовал его. Ему хватило и Шалона, где он сам выбирал поле битвы и условия сражения. Его потери равнялись потерям Аттилы. Аттила не победил, но нельзя сказать, что и комбинированные армии союзников одержали победу. В худшем случае была ничья.

— Я склонен согласиться с вами. Но вы не высказали мне своего мнения, сэр: где, как вы думаете, находился город Аттилы?

— В Дакии, конечно, но дальше к северу, чем Будапешт, и восточнее. В токайском регионе, на реке Тиссе. Я посетил этот район в 1936-м. Профессор Кадар согласился… — Давен остановился. — Я вот задумался насчет Кадара: не случилось ли с ним чего-нибудь? Не слышал о нем с 1938-го.

— Профессор Кадар — венгр?

— Был. Сейчас он, возможно, мертв. Он преподавал языки и историю в Будапештском университете.

— Мистер Давен, не посещали ли вы когда-либо монастырь траппистов в Нормандии? Монастырь Святого Ипполита?

Давен с вызовом взглянул на Танкреда.

— Никогда ноги моей не будет в монастырях, — заявил он категорически. — Там одни глупцы и обманщики. Люди, которые не осмеливаются заглянуть жизни в лицо, слабаки, боящиеся мира. Они облачаются в мешковину, живут в причитаниях и жалости к самим себе. Самобичеватели!

Танкред покатил обратно в свой отель на мессершмитовском такси. Вечер с изгнанником-французом оказался не особенно продуктивным. Он узнал лишь немногим больше об Аттиле, чем вычитал в книге биографа, зато предметно ознакомился с его мазохистским осуждением человечества, французов, религии, состояния мира и народов в целом.

Марсель Давен был старым человеком, вкусившим в полной мере горечь жизни, а посему обозленным на всех и вся. Его пособничество врагу самым пагубным образом сказалось на характере, лишив дальнейшее существование на этом свете какого-либо смысла.

Дверь номера Танкреда в отеле оказалась не на замке, хотя он был уверен, что запер ее, когда уходил. Осторожно войдя, Танкред погрузился в темноту номера. Он щелкнул выключателем, почти ожидая, что вновь увидит Л’Эстранжа.

И верно — Л’Эстранж был в номере. Но он не сидел, а валялся на полу с широко открытыми глазами на искаженном агонией лице.

Л’Эстранж был мертв.

Танкред закрыл дверь, подошел к телу убитого мужчины и глянул на него. Затем опустился на одно колено, осторожно дотронулся до темного, влажного пятна и обнаружил, что оно липкое. Он вытер кончик пальца о коврик, поднялся на ноги.

Подошел к телефону и взял трубку.

В этот момент из ванной комнаты вышла Гелена Райзингер.

— Пожалуйста, — взмолилась она, — не звоните!

Танкред положил трубку на рычаг.

— Ваше объяснение случившегося может оказаться интересным.

— Никакого объяснения у меня нет, — ответила она. — Я вошла… и нашла его уже таким, как сейчас.

— Ну конечно…

— Вы мне не верите?

— А вы думаете, что должен?

— Я вошла в номер за минуту до вашего прибытия. Я… я была уже готова уйти, когда услышала, как вы подходите к двери. Побежала в ванную — и тут вы вошли.

— Очень хорошо, тогда вам не о чем беспокоиться. Вызовем полицию и расскажем им наши истории.

— Вы не можете этого сделать, мистер Танкред! Они не поверят нам. Они… они непременно арестуют нас обоих.

— Только не меня, — возразил Танкред. — Я лишь утром прибыл в Гамбург. Я отсутствовал весь вечер, вернулся и нашел мертвого мужчину у себя в номере. Какая-то немка разговаривала внизу с портье, когда я входил в отель. Лифтер поднял меня на этаж. Оба они покажут, что я вошел в отель один и оставался один, а портье подтвердит, что номер зарегистрирован на меня одного.

— Вы забыли меня, конечно, — сдалась она. — Я влипла. Хотя и не по своей вине.

— Ну, еще бы! Вы вошли в мой номер по собственному желанию… и оказались здесь с трупом, когда я вошел.

Она подошла ближе и пристально посмотрела ему в глаза:

— Вы что, на самом деле верите, что я способна убить человека?

Краска залила Танкреду лицо и шею, и он ощутил, что его ноздри раздуваются. Ее аромат кружил голову. Ее близость… затруднительное положение, из которого выручить Гелену мог лишь он, оставив ее тем самым в неоплатном долгу, — все эти мысли молнией пронеслись в голове Танкреда. Он сказал:

— Не знаю. В Париже вы выставили меня дураком.

— Нет, — возразила она. — Я… я просто не могла сдержать обещание. Кое-что произошло, и мне пришлось уехать из города.

— Это Л’Эстранж приказал вам прийти сюда?

— Л’Эстранж?

Он указал на мертвого мужчину. Ее глаза расширились.

— Л’Эстранж? Но это…

Она запнулась, уставившись на Танкреда. У нее были самые красивые глаза из всех, которые он когда-либо видел у женщин.

— Он заходил ко мне в Париже, убеждая, что написал мне письмо, подписанное именем Л’Эстранж. Сообщил, что во время войны был монахом-траппистом в нормандском монастыре…

— Это же нелепица! — воскликнула Гелена Райзингер. — На войне он был офицером-танкистом. Он приходится мне… кузеном. Его зовут Отто Райзингер. Майор Отто Райзингер.

— Можно задать вам вопрос? — спросил Танкред. — Сколько вам лет?

— Двадцать восемь, ну, двадцать девять.

— В 1944-м вам было двенадцать. — Он глянул на бывшего офицера-танкиста. — Ему же по меньшей мере лет сорок пять.

— Ближе к пятидесяти. Я помню, когда Отто посетил нас в Вене в конце войны, он показался мне стариком. Тогда я дала ему лет тридцать или тридцать один, но для девочки в двенадцать лет и это уже почтенный возраст.

Танкред потянулся вперед и дотронулся до ее сумочки.

— Не возражаете?

— Вы хотите посмотреть, сколько у меня при себе денег? Не так много, как… — Она сморщилась, словно от боли, и вручила ему сумочку. Танкред не стал ее открывать, а просто пощупал. В сумочке не оказалось крупного, твердого предмета. Он вернул ее обратно и поинтересовался:

— Где пушка? Она что, в ванной?

— С чего ей там быть?.. — Гелена запнулась. — Вы все еще думаете, что это я в него стреляла? Идите и смотрите в ванной, если не верите.

Танкред направился к ванной комнате, но вдруг остановился.

— Я не собираюсь сбегать! — сердито воскликнула она.

Танкред вымученно улыбнулся, когда Гелена плюхнулась в кресло, всего лишь в ярде от мертвого тела.

Он прошел в ванную, быстро оглядел все вокруг, понял крышку сливного бачка, заглянул внутрь, затем поставил крышку на место. Наконец вернулся в комнату. Гелена Райзингер не сдвинулась с места.

— Вы удовлетворены?

— Все равно неприятностей не избежать.