Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой

Виктория многозначительно посмотрела на Бориса, а тот присвистнул:

– Вадим Романихин и контора из трех букв?

– Я не знаю, ты же у нас следователь А я филолог: что вижу, то пою.

Какую контору из трех букв они поминали всякий раз с таким азартом и конспирацией, я до конца так и не понял.

Как только Борис нажал кнопку «отбой», Вика выпорхнула в коридор одеваться.

– Ты надолго? – поинтересовался я, снова открывая ноутбук. Само собой, я уже пропустил видеотрансляцию из «Философии эротики», но все еще надеялся успеть на обсуждение, пока парни не расползлись из группы по своим делам. – Что сказать Борису, если снова будет звонить?

– Скажи, что сам не знаешь, где я и когда вернусь, – легко бросила Вика, но фраза прозвучала вовсе не легко, а как бы даже наоборот – интригующе и даже вызывающе.

– Ладно. Но мне-то скажешь?

Виктория поколебалась, видимо оценивая, заслуживаю ли я такого высоко доверия, но в конце концов решила, что заслуживаю:

– Хочу навестить старшего брата убитого, этого загадочного Вадима Романихина.

– Шутишь?! – Я откинулся с ноутом на подушки.

В отсутствие хозяйки я переползаю на ее диван – здесь не в пример удобнее, чем у меня на кровати за перегородкой – тетка умеет устраивать себя с комфортом, это всем известно.

Вика ничего не ответила. Прямо в сапогах она прошлепала обратно в комнату и стала рыться в одном из ящиков стола. Наконец она нашла то, что искала: электронные часы, которые она извлекла из своего вечного бардака и нацепила на руку. Я насторожился. С виду эти часы ничем не отличаются от многих других электронных часов высокого класса, однако помимо прочих функций в этой модели имелся встроенный сверхчувствительный диктофон, способный незаметно включаться на кодовое слово и работать на запись 10–12 часов подряд. Также она повертела в руке брелок с переносной тревожной кнопкой, который ей выдали еще при устройстве на службу. Настоящие шпионские гаджеты – объекты моей тихой зависти. Однако тревожную кнопку она положила на место.

– Стоять. – Я отложил ноут и выпрямился, готовый в любую минуту задержать ее, если это понадобится. – Так ты серьезно?

Виктория улыбалась, кажется, очень довольная собой.

– Но как ты его нашла? Этого Вадима Романихина даже Борис не может отловить?

– Ну вот Борис не может, а я могу, – усмехнулась она.

– Это через Романихина-старшего?

– Нет, через знакомого переводчика в нашем ФСБ.

Наконец до меня дошло, о каких трех загадочных буквах они с Борисом вели речь, вуалируя три заветные буквы эвфемизмами вроде «добыча угля». Ну-ну. Однако теперь возникала другая проблема.

– Вика, але, – проговорил я. – Ты эксперт, а не следователь. У тебя нет полномочий для опроса свидетелей и сбора доказательств, нет защиты. А если что-то пойдет не так?

Она лишь пожала плечами: что может пойти не так?

Это было похоже на очень плохой сценарий, где неадекватные поступки персонажа оправдывают и ничем не оправданной жаждой риска. Мол, таков национальный характер, лезем в вольеры к медведям и играем в русскую рулетку. Зачем? Очевидно, что Романихин являлся на данный момент самым крепким подозреваемым в этом деле. Причем крепким во всех смыслах этого слова. Как эксперт она вообще не имела права вмешиваться. Все материалы эксперту присылают или выдают по запросу, максимум – опрос свидетелей в присутствии следователя.

– Звони Борису, или я сам ему позвоню, – проговорил я решительно.

– Что? – вскинула глаза тетка.

– Что слышала!

– Не ожидала от тебя, – обиделась она, встала перед зеркалом и начала демонстративно рисовать губы.

– Опрос подозреваемых и свидетелей не входит в число компетенций эксперта-филолога. Самостоятельный сбор экспертом информации по делу может стать основанием для отвода эксперта, – процитировал я, как запомнил, методичку для экспертов.

– Эксперт должен и даже обязан знать контекст, – мгновенно возразила она. – Как говорил Шерлок Холмс, теоретизировать, не имея данных, опасно. Незаметно для себя человек начинает подтасовывать факты, чтобы подогнать их к своей теории, вместо того чтобы обосновывать теорию фактами.

– Но ведь ты не Шерлок Холмс! Ты даже не инспектор Лестрейд! – с намеком заметил я, имея в виду, что эксперт – это уже не сыщик-любитель, но еще и не полноправный следователь. На мой взгляд, роль эксперта в деле больше похожа на роль стороннего наблюдателя.

– Ага, я сыщик, еще не описанный в литературе, – железобетонно усмехнулась она. – Если согласен, можешь поехать со мной, потом я подброшу тебя на лекции.

Это был чистой воды шантаж. Во-первых, конечно, мне было любопытно, а во-вторых, просто страшно за нее. Было и в-третьих: еще минуту назад Вика собиралась идти на встречу без свидетелей, а теперь пригласила сама. Это было что-то новенькое: угроза возымела действие – Вика боялась Бориса. Вика боялась Бориса. Надо записать на скрижалях – есть человек, который может с нею справиться.

– Ты не шутишь? – рассмеялся я, малодушно посматривая на висящую в коридоре куртку.

– Конечно, ты ж потом будешь мучить меня, требуя подробного пересказа для своего детектива.

– Это не детектив. Это дневник. В планах теория и методика юридической лингвистики на конкретных примерах, – уточнил я.

– Ну да, было уже такое, – подмигнула она и продекламировала торжественным шепотом: – «Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал».

Смакуя чужой текст, Виктория развеселилась, словно ведьма на шабаше.

– Ладно, было так было, – пробормотал я, возвращаясь обратно к своему компьютеру. Парни уже бурно обсуждали увиденное в презентации и закидывали меня вопросами, куда я исчез.

«Даже и к лучшему», – подумал я, с удовольствием обнаружив, что Пашка все еще в теме и можно в кои-то веки поболтать в реальном времени.

В проеме моей комнаты показалась голова Виктории:

– Подожди! Нечего обижаться! Это же Булгаков.

– Это пренебрежение, – ответил я, не отводя глаз от монитора.

– Нет. – Она вдруг понизила голос и тихо, без обычной своей иронии и железобетона, проговорила: – Это прививка. Сакральное отношение к себе – прямой путь к профессиональному краху. Так ты идешь?

Дверь хлопнула, Вика вышла, не оглянувшись, на 200 процентов уверенная, что я побегу следом, словно комнатная собачонка.

«Ну уж нет, не дождешься!» Я встретился глазами с суровым Стивом Джобсом, повторил, глядя ему в глаза: