Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой

– Что это, по-вашему, как не речевая агрессия?! – обратился я к обоим.

– В данном случае я согласна со Светланой: иногда лучше молчать, – проворчала Виктория, обернувшись к Вадиму с извиняющимся взглядом.

– Почему? – Я пылал гневом, не понимая, где я мог допустить ошибку в такой очевиднейшей ситуации.

– Почему? – передразнила меня Вика, и я готов был поклясться, что сегодня же ночью проползу к изголовью ее кровати с кинжалом в зубах, потому что она снова унизила меня на глазах у Вампира из Катара. – Ты что, не видишь, что эта Принцесса троллит Светлану?

– Троллинг – это разве не агрессия? – упорствовал я.

– Нет!

– А что?

– У агрессии есть важное условие – искренность, а тролль изначально не искренен! Кстати… – Вика внезапно развернулась в сторону Вадима: – У Светы остались хоть какие-то друзья после такой массированной атаки на их нервы с помощью материальных благ вашей семьи?

Вадим поморщился и не удостоил ее ответом.

– То есть ты хочешь сказать, что агрессивна здесь только сама Света? – уточнил я.

– Ну, Принцесса тоже не ангел, но она не чувствует себя уязвленной. Запомни, тролль всегда в сильной позиции, он как бы смотрит на ситуацию со стороны. С иронической высоты. В сущности, Принцесса смеется над Светланой…

– Отзовите заключение, и я закрою глаза на этот инцидент с вмешательством вашего племянника, – прервал Вадим наш спор, видимо сообразив наконец, как обернуть эту некрасивую ситуацию в свою пользу.

– Да, пожалуй, опрос второго круга свидетелей здесь лишний, – задумчиво произнесла Виктория в ответ.

– Что вы имеете в виду? – напрягся Вампир.

– А как вы попали в Россию? – вопросом на вопрос ответила тетка.

– Я все еще под подозрением? – удивился гость и даже приподнял очки, видимо демонстрируя свои честные вампирские глаза.

– Так как?

Вадим повел плечами и усмехнулся с досадой:

– Это как раз очень просто. Когда узнал о смерти брата, ухватился за первую оказию – вылетал с военным бортом на военную базу в Саратов. Границу пересек нормально, и штамп в паспорте есть. Только не по тому регламенту, что обычные авиапассажиры. Борис поднял тревогу, потому что рыскал по гражданским аэропортам, а там Вадима Романихина по определению быть не могло. Я проходил границу на правах члена экипажа. Так что мое появление в России только выглядит таинственно. Все это легко проверяется.

– Спасибо, – кивнула Виктория, – мне просто было интересно, что-то такое я и предполагала… Хорошо. Безусловно, я отзову заключение Саши, – пообещала она, снова глянув на меня недобро. – Огласки не будет.

Вика сама порекомендовала мне сделать записи в моей таблице в графу «Языковая личность».

– Всего лишь бедная, обозленная на весь мир девочка, – проговорила она, прочитав то, что я написал.

Я не поверил своим ушам. В молодежной среде таких, как Светлана Романихина, принято называть ТП. Если приличными словами: тело с женскими половыми признаками, предназначенное для ношения дорогой одежды и перевода элитной косметики.

– ТП – это не совсем о ней, – покачала головой Виктория.

– По-твоему, это светоч разума и образец хороших манер?

– Она не в своей тарелке, – веско заявила тетка. – Думаешь, Светлане самой пришло бы в голову вывешивать у себя на стене фото работ художников-авангардистов?

– Но ведь это вроде как культурное потребление?

– Зачем так усложнять, когда есть рестораны, бутики и красный кабриолет? Нет, она пытается соответствовать семье, в которую попала после замужества. Это там ведутся разговоры о современной живописи и литературе.

– Но суть от этого не меняется, ТП остается ТП! – возразил я.

– Меняется. Нельзя никого судить по чужой мерке. Овца среди волков – жалкое зрелище, но не менее жалкое и волк, в гордом одиночестве сидящий в овчарне.

– Она вышла замуж не за мужчину, а за возможности семьи. Это само по себе отвратительно.

– В ее случае я бы настаивала на слове «ужасно», – сказала Вика, выделив последнее слово могильным шепотом. – Это не стоит никаких денег, я тебя уверяю. Жить в семье, где тебя воспринимают как красивую куклу. В семье, где слова всегда имеют подтекст, а репутация важнее самой жизни… Если ты всего лишь милая хорошенькая Светочка, то такую семейку надо обходить за тридевять земель.

Это было немыслимо – разговаривать с Викой выше сил нормального человека. А я все еще считал себя нормальным. Как можно так извращать простые и очевидные вещи?

Итак, к характеристикам языковой личности Светланы я по настоянию Виктории добавил: «Из грязи в князи» и «Не в своей тарелке».

– Ты давай про Сандалетина расскажи, – напомнила тетка, устраиваясь наконец у себя под одеялом. – Я ж не усну. Он действительно взял ключ под ковриком?

Я кивнул, и она блаженно улыбнулась, распуская по подушке расчесанные на пробор волосы, которые она собрала во время прихода Вампира Романихина. Чем было вызвано это блаженное выражение лица, счастьем ли воссоединения с любимым диваном или рассказом о злоключениях Сандалетина, разобрать было трудно.

– Борис Анатольевич, проходите прямо в комнату, – прокричал я, как мне и было велено.

Мы с Борисом зашли в квартиру, открыв ее моим вторым ключом. Борис впереди, я, как и договорились, следом. Я еще был в коридоре, когда из комнаты донеслись нарочито удивленные восклицания Бориса:

– Та-а-ак, а это кто тут?! Сидеть! Руки за голову! За голову, я сказал!

Когда я вошел, то глазам моим предстала картина, которая сама по себе могла бы вознаградить большую часть моих страданий: Сандалетин сидел за Викиным заваленным бумагами столом, лоб его упирался в столешницу, руки заложены на шее.

– Саша, это кто? – в притворном недоумении, но от этого не менее грозно воскликнул Борис, слегка надавливая нашему мстителю на затылок, чтобы тот оставил попытки поднять голову. – Ты его знаешь?

Я изобразил полное недоумение:

– Вы не поверите, Борис Анатольевич, но это мой преподаватель.

– И что он здесь делает? – рявкнул Борис.

– Я не знаю.

– Он должен здесь быть? Его кто-то сюда приглашал?

– Я не приглашал, – пробормотал я, демонстрируя крайнюю степень удивления случившимся.

Из-под стола раздался сдавленный голос нежданного гостя, которому Борис все еще не давал распрямиться.

– Меня Вика… Виктория Александровна пригласила.

– А Вика разве не в Москве? – обратился Борис ко мне, немного смягчая голос, отчего Сандалетин тут же сделал попытку повернуть голову, но был снова пригвожден к месту злобным рыком Бориса.