Мэри Райнхарт - Семейная тайна

— Нет, но она была потрясена происшедшим. Это случилось глубокой ночью, и только слуги слышали выстрелы. Они прибежали сверху и помогли уложить Тони в кровать. Нина была беспомощна. В экстремальных случаях от нее вообще мало пользы. Потом она сказала, что в детстве Тони часто ходила во сне, особенно когда что-то тревожило ее.

— А что Тони? Как она прореагировала на все это?

— Она была в каком-то забытье. Когда мы уложили ее в кровать, я пощупала ее пульс. Его почти не было. Мы позвонили доктору Винанту, и он сделал Тони какой-то укол. Я не стала ему обо всем рассказывать. Я не сказала ему, что Тони стреляла в свою мать. Но, инспектор, она действительно стреляла. Я нашла одну пулю в изголовье кровати Нины. Другая, должно быть, вылетела в окно. Оно было открыто.

— Это случилось два месяца назад?

— Да. После этого Тони пролежала в постели что-то около недели. Но я очень обеспокоена. Ведь она стреляла дважды. И если она действительно была во сне, то первый выстрел должен был ее разбудить.

Об инциденте с автомобилем Алиса толком сама ничего не знала. По словам Нины, что-то произошло с коробкой передач. Действительно, машина была уже не новая, а найти в военное время механика не так просто.

— Не могу представить, чтобы Тони, взяв мать с собой, поехала за город на неисправной машине, да еще и бензина было очень мало. Но тем не менее она это сделала. Авария произошла на пустынной дороге, и пострадала только Тони. Она сильно ушибла руку, которая до сих пор еще плохо двигается. Но там девушка была молодцом и пешком прошла еще несколько миль. Нина рассказывала, что она была очень бледная, держалась спокойно.

— Все это случилось за последние два месяца? А до этого все было нормально?

— Да.

— Что-нибудь могло ее беспокоить кроме расстроенной помолвки?

— Не знаю. Я не понимаю, почему она расстроила помолвку. Не знает этого и Нина.

— Тони хоть как-то объяснила этот шаг?

— Я не знаю, как она объяснила это Джони. Своей матери и мне девушка просто сказала об этом, как о свершившемся факте. Но она очень переживала. Не спала ночами, совсем перестала есть, страшно похудела.

— Вы говорили с Джони?

— Да. Он удивлен не меньше нашего. Ничего не может понять. Ему нужно было отправляться к месту службы. С тех пор мы с ним не виделись.

Фуллер задумался.

— Конечно, я не психиатр, но совершенно ясно, что Тони испытывает эмоциональный стресс. Если бы мы только знали, почему она расстроила свою помолвку. Вы уверены, что нет больше никакой причины?

— По-моему, других причин для такого состояния, в каком находится Тони, вроде не было. Напротив, были хорошие новости. Мой брат написал, что, возможно, приедет в Штаты по своим делам.

— Это известие пришло до или после того, как Тони расстроила свою помолвку?

— После. Да и какая связь, инспектор, может существовать между этими двумя событиями? Тони, как я уже говорила, просто боготворит отца. Но и здесь было что-то странное. Она…

Алиса замолчала, как бы размышляя, продолжать ли рассказывать.

— Ну, так что же?

— Я думала, она обрадуется, получив это известие. Ведь дочь не видела отца больше трех лет. Но дело в том, что Тони не только не обрадовалась, а, наоборот, своим поведением хотела показать, что не желает его приезда. Это очень беспокоило Нину. Она ничего не понимала.

Алиса поднялась и положила на стол сверток.

— Я принесла пистолет. Никто из нас ничего не понимает в оружии, и, наверное, будет лучше, если этого в доме не будет. Вы же знаете, что творилось на островах в Тихом океане после нападения японцев. Вот Чарльз и дал им пистолет, показав, как снимать его с предохранителя. Но мы боялись его разрядить.

Инспектор развернул сверток. В коробке из-под обуви на слое ваты лежал, матово поблескивая, тяжелый кольт. Фуллер взял его и осмотрел. Было ясно, что из него стреляли, но не почистили после этого.

— Было два выстрела?

— Да.

— Один за другим?

— По-моему, да.

— Какое расстояние от того места, откуда стреляла Тони, до кровати ее матери? Сколько футов?

— Точно не знаю. Кровать стоит у стены. Может, футов десять-двенадцать [3] 3,5–4 м. (Прим. пер.) , а может быть, больше. У нас большие комнаты.

— Это очень близко. Как же она сумела промахнуться?

Алиса не ответила, а лишь напряженно, прижимая к груди свою сумочку, смотрела, как инспектор, разрядив пистолет, положил его на стол. Затем она открыла сумочку.

— Я принесла одну из пуль, вытащила ее из кровати Нины. Не знаю, может быть, она вам пригодится.

Мисс Роуланд положила на стол маленький бумажный сверточек.

— Надеюсь, инспектор, вы понимаете, — голос ее дрожал. — Я не хочу никаких неприятностей для Тони, не хочу, чтобы в это вмешивалась полиция. Мне нужен только совет. Что мне делать, инспектор? Я не могу говорить об этом с Ниной. Она убеждена, что Тони ходила во сне.

— А вы нет?

— Честно говоря, я просто не знаю, что и думать.

Она уже собиралась уходить, но Фуллер придвинул ей карандаш и листок бумаги.

— Пожалуйста, попробуйте нарисовать план комнаты миссис Роуланд и, если нетрудно, расположение комнат на втором этаже.

Прошло немного времени, и Алиса нарисовала какое-то подобие плана. На нем можно было разобрать холл в центре и четыре спальни: Алисина комната по фасаду дома, за ней комната ее невестки, комната для гостей — также по фасаду — и крыло, расположенное за комнатой Нины, где находилось помещение, которое Алиса назвала бельевой, лестница, ведущая в комнаты для прислуги на третьем этаже и различные подсобные помещения. Нинина кровать стояла у правой стены от входа в комнату, оба окна были расположены на противоположной стороне комнаты.

Фуллер внимательно рассмотрел план.

— Если второй выстрел пришелся в окно, то Тони здорово промазала, — задумчиво сказал инспектор. — Вы уверены, что второй пули нет в комнате?

Алиса была в этом убеждена. Она тщательно осмотрела всю комнату и ничего больше не нашла. Шторы в ту ночь были раздвинуты, а окна открыты. Было два выстрела, но нашлась только одна пуля.

После визита Алисы Фуллер договорился с доктором Винантом, что Тони осмотрит психиатр. Это было нелегко. Сначала она наотрез отказалась показаться психиатру. Если они боятся за нее, то могут запирать в комнату на ночь. Но в конце концов ее уговорили, однако психиатру ничего не удалось из нее вытянуть.

— Я не смог даже установить с ней контакт, — жаловался позднее психиатр Фуллеру. — Она была исключительно вежлива, но попросту отказывалась что-либо обсуждать со мной. Но, должен заметить, мистер Фуллер, что-то угнетает ее, и это «что-то» может быть опасным. Она слишком тиха и спокойна для двадцатилетней девушки. У меня создалось впечатление, что меня она просто ненавидит.