Анатолий Ромов - Декамерон по-русски

Боль, временами казавшаяся невыносимой, иногда начинала стихать. Когда резкая боль сменялась тупой, ноющей, он пытался понять то, что до сих пор понять никак не мог — чем вызвано упорное желание Мони во что бы то ни стало приписать убийство Буруна ему. Ведь даже если Моня повесит вину за убийство Буруна на него, Радича и все агентство «Охранник», что это ему даст?

Ничего. Ровным счетом ничего.

Что ж, подумал он, в таком случае упорство, с каким Моня пытается заставить его сказать, что Буруна убил он, можно объяснить лишь одним: Моня в этом искренне убежден.

Если это так, у него нет никаких шансов на спасение. Выбив из него признание, Моня затем прикажет убить его. Причем обязательно придумает для этого какую-нибудь особо мучительную смерть.

Хорошо, пусть так, но пока он еще жив. И может многое понять.

Например, откуда у Мони оказалась фотография, на которой изображены он и Радич, выходящие из подъезда дома номер 8 по Малому Тишинскому переулку.

Сфотографировать их мог тот, кто по приказу Буруна вел за этой квартирой, в которой какое-то время должна была находиться Инна, скрытое наблюдение. Этот человек, после того как Бурун не ответил на его телефонный звонок в квартиру номер 20, насторожился и решил на всякий случай сфотографировать всех, кто будет выходить после этого из подъезда. Так он и Радич попали в объектив фотоаппарата.

Пересохшие гортань и нёбо горели, требуя влаги, ему страшно хотелось пить..

В конце концов он впал в вялую, липкую дрему. Это был не сон и не бодрствование, а что-то среднее между ними.

Сколько времени он провел в таком полусне, он не помнил. Из дремотного состояния его вывели резкие сигналы пожарных машин.

Дернувшись, выпрямил склоненную до этого на грудь голову. Прислушался.

Сигналы пожарных машин раздавались где-то далеко внизу. Значит, он не ошибся — дом многоэтажный.

Внезапно почувствовал едкий запах. Обернулся — из-под двери в комнату вползал сизый дым.

Струйка дыма сначала была слабой, но вскоре она превратилась в плоский густой пласт, неумолимо заполнявший угол комнаты.

Он мог сделать только одно: передвигая ступнями и развернувшись лицом к двери, отодвинуться вместе с креслом подальше от дыма. Подумал: может, это и есть тот вид казни, который придумал для него Моня? Удушить его этим дымом, как в душегубке?

Все три окна в комнате были закрыты. Он сидел, наблюдая за заполняющим угол комнаты сизо-серым туманом, и понимал: если дым сейчас заполнит все помещение, он, без всякого сомнения, задохнется.

Вскоре он услышал топот, гулко раздававшийся в коридоре. Люди, издававшие этот топот, стремглав приблизились к дверям его комнаты и тут же пробежали мимо.

Он сидел, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Топот совсем не обязательно мог означать спасение. Но он означал, что там, в коридоре, что-то не так.

Вскоре он снова услышал грохот ботинок. На этот раз бегущий остановился точно у двери комнаты, в которой он находился.

Человек, стоящий снаружи, пытался открыть дверь, дергая за ручку. Затем забарабанил руками в створку. Крикнул по-английски:

— Пол! Пол, вы здесь?

Молчанов почувствовал: сердце колотится как бешеное. Голос был ему знаком, однако вспомнить, кому принадлежит этот голос, он, сколько ни старался, не смог.

В дверь снова начали барабанить. Затем стали бить в нее ногой.

После нескольких мощных ударов створка не выдержала и вылетела.

В комнату, отмахиваясь от дыма, вошел Весли Чемберс. В руке он держал пистолет. Увидев Молчанова, сказал:

— Пол, черт возьми… — Пригнувшись, посмотрел ему в глаза: — Пол, пожалуйста, если можете потерпеть несколько секунд, кивните. Я хочу вас сфотографировать. Вы можете потерпеть?

Молчанов кивнул. Спрятав пистолет, Чемберс достал из кармана куртки фотоаппарат. Сделав несколько снимков с разных точек, снял со рта Молчанова липкую ленту:

— Пол, господи… На вас страшно смотреть… Как вы?

— Пока держусь…

— Подержитесь еще немного… Сукины дети, что они с вами сделали… Извините, что принялся сначала фотографировать вас… Но вы понимаете, это было нужно… На этот раз мы не упустим этого гада…

— Какого гада?

— Моню.

— Вы его задержали?

— Да. Он и все, кто находились с ним здесь, арестованы.

— Здесь — это где?

— Пол… я не могу на вас смотреть… — Весли покачал головой. — Мы с вами находимся в Форт-Ли, в «Уан Бридж Плаза». Подождите, я вызову «скорую»… — Достал телефон, набрал номер: — Прошу срочно прислать «скорую» в Форт-Ли, к «Уан Бридж Плаза». Один раненый. Ничего больше не спрашивайте, там увидите. — Спрятал телефон. — Давно вы здесь?

— Не знаю. Какой сегодня день?

— Воскресенье.

— Значит, я здесь со вчерашнего вечера. Весли, вы можете разрезать эти ленты?

— Да, конечно…

Достав нож, Чемберс разрезал скотч, которым он был привязан к креслу. Молчанов ощутил, какое это наслаждение — свободно двигать руками и ногами. Выпрямил их, ощущая ток крови, встал и тут же пошатнулся. Ноги не держали его.

Подхватив его за поясницу, Весли сказал:

— Пол, осторожней. Сядьте. Вас нужно срочно в больницу. Сядьте, прошу вас.

Он сел. Почувствовав головокружение, спросил:

— Как вы меня разыскали?

— Вчера в гавани Хаяниса Джон нашел шкипера Харви Фергюссона. Он лежал на набережной без чувств, ничего не помнил, но Джон понял, что это дело рук Мони. Джон позвонил мне. Утром мы нашли в Хаянисе подозрительный катер, команда которого не имела никаких документов. Не буду утомлять вас рассказом, но в конце концов мы вышли на «Уан Бридж Плаза». Сегодня воскресенье, здание должно было пустовать, но по сонарам мы определили, что на одиннадцатом этаже есть люди. Остальное было уже делом техники.

— Я слышал, внизу сигналили пожарные машины?

— Пожарных вызвали Моня и его люди. Они заметили, как мы окружаем здание, и решили сымитировать пожар, разбросав всюду дымовые шашки.

— Зачем?

— Надеялись, это поможет им уйти. Но это им не помогло.

— Где Джон?

— Сейчас вы его увидите, он внизу. Пол, они вас пытали?

— Били. Просто били. Весли, умоляю, найдите где-нибудь стакан воды. Один стакан воды.

— Сейчас. — Оглянувшись, Чемберс подошел к питьевой установке, налил в стакан воды. Вернувшись, протянул: — Пейте.

Молчанов сделал несколько глотков, но допить стакан до конца не смог. Предметы вдруг сдвинулись со своего места, поплыли — и он провалился в глухую бездонную пелену.

Открыв глаза, Молчанов увидел: он лежит в больничной палате. За окнами светло, часы на стене показывают шесть утра.

Рядом стоит вторая кровать, аккуратно застеленная. В углу виднеется дверь с надписью «Туалет предназначен исключительно для пациентов этой палаты».