Нельсон Демилль - Во всем виновата книга. Рассказы о книжных тайнах и преступлениях, связанных с книгами

– Это верно, – кивнула Шейла. – Он так и сказал, перед тем как отослал меня. Говорил, нашему сыну не поздоровится, если кто-нибудь узнает о его существовании. Но обещал всегда заботиться о младшем Нике. «Нашего малыша ждет большое будущее» – вот его слова.

– Вы сказали, что у вас не было прямых контактов с Николасом, – напомнила Вельда. – А не прямые?

Шейла улыбнулась, и на блине проглянули прежние красивые черты.

– Да. Может, единожды в год, и каждый раз в новых обстоятельствах. Видите ли, наш Ник очень талантливый мальчик… теперь уже талантливый юноша. Очень активно участвовал в школьных мероприятиях – и художественных, и спортивных. И учился блестяще: был первым в классе! Так ведь отец у него гениальный, вы же знаете.

– Что значит «ежегодно, и каждый раз в новых обстоятельствах»? – спросил я.

Она перевела взгляд на стену с фотоснимками. Пальцы, на удивление тонкие, сохранившие изящество, заскользили по нитям воспоминаний.

– Вот здесь наверняка был Николас, – показывала она. – Среди зрителей на концерте, на футбольном матче, на школьном спектакле. Глядел на сына и гордился. Думаю, от меня Нику достался артистический талант – уж не сочтите это нескромностью… А самое главное, Николас был на церемонии вручения аттестатов, слушал речь сына.

– Они встречались хоть раз? – спросила Вельда.

– Нет. – Шейла указала на стену. – Вы обратили внимание вот на этот снимок? Наверху, крайний слева?

Нескольким фото ребенка предшествовал строгий портрет парня в военном хаки.

– Он погиб во Вьетнаме, – продолжала Шейла. – Мистер Симмонс, адвокат, дал мне и другие снимки, а также документы этого молодого человека. Его звали Эдвин Берроуз, и мы никогда не пересекались. Ни родителей, ни братьев и сестер. Боевые награды, в том числе Серебряная звезда. Очень достойный отец для Ника.

– И никаких подозрений? – осведомился я.

– Да откуда им взяться? Ник очень гордился героическим папой, когда был помладше.

– А теперь?

– Ну… вы же знаете современную молодежь. Она перерастает такие вещи.

Я имел на этот счет другое мнение, но придержал его при себе.

– Миссис Берроуз, – спросил я, наклонившись вперед, – в последнее время вы ничего не получали от дона Джиральди? Может, по почте?

– Нет…

– А конкретно леджер. Книгу.

Ее взгляд остался бесхитростным.

– Нет, – повторила она. – Не получала. Раньше нас посещал мистер Симмонс, но он умер, и тогда явился другой адвокат, один-единственный раз. Мне была вручена щедрая денежная сумма и сказано, что впредь я должна рассчитывать только на себя. Еще тот адвокат добавил, что для моего сына создан трастовый фонд и Ник сможет распоряжаться им, когда отучится в Нью-Йоркском университете.

– Вы с сыном когда в последний раз беседовали?

– Не далее как вчера, – ответила Шейла. – Мы созваниваемся каждую неделю.

– А он не упоминал леджер, полученный от отца?

– Нет, мистер Хаммер. Вроде бы я четко объяснила: Ник уверен, что его отец – Эдвин Берроуз, герой Вьетнама.

– Да, объяснили, – кивнул я. – А теперь слушайте внимательно.

И я рассказал Шейле о книге.

Эта домохозяйка из пригорода когда-то была любовницей мафиозного босса. Она с легкостью следила за моим повествованием, иногда кивала, ни разу не перебила.

– Вы в списке людей, которых дон Джиральди ценил и которым доверял, – сказал я. – И это очень короткий список. Вами могут заинтересоваться плохие люди.

Она качнула темными локонами.

– Просто не верится… Столько лет – и никаких тревог… Я надеялась, что Ник в безопасности…

– Вы затронули очень важную тему. Логика подсказывает, что свою книгу дон мог отправить именно ему.

Шейла озабоченно нахмурилась, но ничего не сказала.

– Миссис Берроуз, – продолжал я, – мне от вас нужны две услуги, а вот чего не нужно, так это споров. Вы переедете в безопасное место – есть у нас на примете один мотель на севере штата. Поживете там, пока не улягутся страсти. Машиной располагаете? Вельда вас отвезет и побудет рядом, пока я не разрешу вернуться. Со сборами прошу не тянуть.

Шейла тяжело сглотнула и кивнула.

– А вторая услуга?

– Нужно, чтобы вы сейчас же позвонили сыну и предупредили о моем визите. Я сам коротенько переговорю с Ником, чтобы он знал мой голос. Я буду один. Если к нему явятся двое или больше и даже если кто-нибудь назовется моим именем – не впускать! Выбраться из дома и драпать со всех ног! Это понятно?

– А знаете, мистер Хаммер, – ответила Шейла со странной улыбочкой, – похоже, в тот раз, много лет назад, у меня сложилось совсем неправильное впечатление о вас.

– Правда?

– На самом деле вы очень милый и заботливый мужчина.

Я взглянул на Вельду, она больше не сдерживала ухмылку.

– Ну да, – сказал я, – мне часто приходится это слышать.

Если в полдевятого вечера Уилкокс – город-призрак, то Ист-Виллидж в одиннадцать с чем-то – шоу уродов. Жилье ветхое, бездомных на улицах едва ли не больше, чем обычных прохожих, в кондитерской можно купить и батончик «Сникерс», и вмазку героина. А поутру на улицах и в переулках, точно мешки с мусором, собирают покойников с пулевыми дырками и другими, совсем крошечными, но не менее смертельными.

В Томпкинс-сквере, самом популярном месте коллективного времяпрепровождения, работали столовые и прачечные. Здесь собирались студенты, голосовавшее еще за Рузвельта старичье, панки, художники и поэты, ищущие жизненного опыта и дешевого приюта. Фасад каждого второго многоквартирного дома был похож на картинную галерею, и живописцев явно вдохновляла трагическая, но красочная уличная жизнь.

Студент Нью-Йоркского университета Ник Берроуз жил на втором этаже, над галереей с полотнами граффити-художника, чьи работы, на мой взгляд, немножко отличались к лучшему от бесплатной мазни на фасадах.

У Ника работал звонок – удивительно для подобной трущобы. Хозяин встретил меня на лестничной площадке, такой же гнилой, как и все ступени в этом пролете. Парень был в черной футболке с эмблемой CBGB [64] CBGB – музыкальный клуб, существовавший на Манхэттене с 1978 по 2006 г. , джинсах и сникерах. Выглядел он лет на двадцать, жилистый; фигура похожа на отцовскую, но рост повыше; от матери Нику достались миловидные черты лица, которому придавали мужественности густые брови.

Мы пожали друг другу руки в тусклом желтоватом свете единственной лампы.

– Я благодарен вам, мистер Хаммер, за помощь, которую вы оказали моей матери. Вроде я раньше что-то слышал о вас.

– Очень многие что-то слышали обо мне, – сказал я, проходя мимо Ника в квартиру, – но сейчас они в этом уже не уверены.

Типичная берлога студента: мебель из комиссионки, в пятидесятые модерновая, а ныне старый хлам; книжные полки из бетонных блоков и досок; на полках в основном учебники и беллетристика в мягких обложках; на нештукатуренных кирпичных стенах тут и там постеры с рекламой арт-шоу в Ист-Виллидже или театральными постановками. Из кухоньки дверной проем без двери ведет в спальню с водяной кроватью.