Сергей Ковальчук - Экспресс на восток

— Мне позвонил Афанасий. Сказал, что Минаева завтра идет на допрос к следователю и что она знает о том, что настоящий отец Дианы — Тимофей. А, следовательно, он не мог украсть и убить свою дочь. Я рассказал о звонке Мастеркова Ракчеевой и мы поняли, что находимся под угрозой разоблачения. Поэтому и решили немедленно убрать и Минаеву, и Мастеркова.

Я со своего «левого» телефона набрал номер Дины и попросил ее подъехать к Крымскому мосту к десяти часам. В это время уже темнеет, а под самим мостом вообще ничего не видно, несмотря даже на то, что рядом находится дорога. Кроме того, там очень большая высота от набережной до воды и большой пологий бетонный выступ. Я это видел, стоя там пару лет назад в очереди в Храм Христа Спасителя, когда из Афона привезли Дары волхвов.

По телефону я сообщил Минаевой, что готов отдать ей пятьдесят тысяч, которые мы ей задолжали за работу, а Людмила, прогоняя их из дома, отдавать отказалась. Дина, естественно, согласилась.

Людмила осталась дома, а я позвонил Пескову, который к тому времени давно вернулся в Москву, после того, как разыскивавшего его Тимофея убили. Семен работал на такси и отвез меня к мосту.

Встретившись с Минаевой, я передал ей деньги, подвел к ограждению у реки, и, показав вниз, сказал, что мне кажется, там кто-то тонет. Она перегнулась через ограждение, чтобы посмотреть, и мне не составило труда столкнуть ее вниз. Падая, она ударилась о выступ и, потеряв сознание, захлебнулась.

Я вернулся к Пескову и увидел, что тот разговаривает с каким-то типом, стоя у дороги. Чтобы меня не смог опознать возможный свидетель, я позвонил Пескову, и приказал ему подъехать ко мне, после чего мы поехали к дому Мастеркова. Я вызвал Афанасия на улицу, дождался его под благовидным предлогом в темном месте, где нет камер, и зарезал.

С Песковым же все оказалось еще проще. После его звонка и сообщения, что его ищет сотрудник полиции, я попросил его приехать в одно место, не доезжая по МКАД до Киевского шоссе, где дал мочегонного препарата. Когда тот пошел отлить за находившееся рядом строение, я присоединился к нему и нанес удар ножом, после чего протер отпечатки и выбросил нож в близлежащий лесок. Вот и все.

— Думаю, что пожизненного вам не избежать, — поглядел Серафим на Смакуева. — И не надейтесь на свою недвижимость и счета, оформленные на ваших родителей. Это все уже арестовано. А вы… — он задержал свой взгляд на Ракчеевой, — очень жаль, что для женщин законом не предусмотрено пожизненное лишение свободы. Хотя назвать вас после того, что вы сделали с девочкой, женщиной, лично у меня язык не повернется. Впрочем, судить вас будет суд. Пока земной. И я надеюсь, меньше двадцати лет вам не дадут.

Он вызвал конвой, и задержанных увели. В зале повисла тишина.

— А что теперь будет с нами? — наконец, робко спросил у Серафима Мишельский.

— Ничего, — спокойно ответил ему тот. — В поезде вы покушались на негодный объект. Как показала экспертиза, смерть Ракчеева наступила в результате двух первых ударов ножом. Когда его били остальные, он уже был мертв. — Он тяжело помолчал. — Пусть это останется на вашей совести.

— А что будет с Жарковым? — подал голос Фараонцев.

— У него получат объяснение и, если пострадавший Смакуев откажется писать на него заявление, отпустят, — ответил сыщик. — А сейчас все свободны.

Когда все поднялись и стали двигаться в сторону выхода, Серафим достаточно громко произнес:

— Лично у меня к вам претензий нет. Но если в результате рассмотрения дела Ракчеевой и Смакуева суд придет к выводу, что вы дали заведомо ложные показания, каждого из вас могут привлечь к уголовной ответственности за дачу таких показаний. Впрочем, — он помолчал, переводя взгляд с одного лжеца на другого, — согласно примечанию к этой статье, вы можете быть освобождены от ответственности, если добровольно заявите о ложности своих данных ранее показаний и дадите правдивые.

Когда Серафим, закрыв зал, шел по коридору к себе, у кабинета его ожидал Джафаров.

— Можно мне с вами поговорить? — спросил у Серафима легендарный сыщик.

— Вы хотите объяснить мне, что не знали, что кроется за убийством Ракчеева? А, зная, никогда бы не стали вводить следствие в заблуждение и покрывать убийц? — проницательно глянул на него полковник юстиции. — Я вас не сужу, не имею такой привычки. Бог вам судья. И честь имею. — Он отвернулся от «Пуаро» и вставил ключ в замок. А эксперт по вопросам преступности хотел было что-то возразить, но, махнув рукой, повернулся и медленно поплелся к лестнице. Его походка совсем не была похожа на гордую поступь победителя.

15 августа 2015 года, суббота.

В аэропорту Домодедово сегодня было многолюдно. Впрочем, как и во все предыдущие дни. Солнце снова жарило так, что находиться на улице было почти невозможно. Толпа отпускников и командированных терпеливо ожидала своей очереди, чтобы, наконец, воспользоваться своим правом войти в здание. Почти каждого проходящего через рамку, которая, то и дело гудела, заставляли вернуться и пройти еще раз, проверяя, нет ли при нем еще каких-либо металлических предметов. Люди нервничали, ругались и роптали. Но ничего поделать было нельзя. Лучше уж так, чем стать жертвой террориста-смертника.

Серафим в белой футболке и шортах, преодолев рамку детектора и забрав вещи с транспортера, в окружении жены и детей, направился к стойке регистрации. В этот момент на его телефон позвонили. Это был Самохвалов.

— Ты еще не взлетел? — поинтересовался у него Андрей.

— Нет, — усмехнулся в динамик Серафим, — мы только вошли в здание аэропорта. Что-то случилось? Если требуется мое присутствие, скажи, что я уже в воздухе, — улыбнулся сыщик.

— Так, мелочь, — хмыкнул в трубку оперативник. — Не знаю почему, в этом еще будут разбираться, но Смакуева вместо полицейского изолятора сразу поместили в «Матросскую Тишину». А три часа назад его нашли повешенным в своей одиночной камере.

Серафим помолчал. Как человек верующий права злорадствовать он не имел. Ведь ушел из жизни человек. И неважно, что он был преступником.

— Повесили, — больше утвердительно, чем вопросительно проговорил он.

— Думаю, что да, — согласился с ним товарищ.

— Надеюсь, что после этого Ракчееву возьмут под особую охрану. Хотя… — Он остановился в последний момент. Слово не воробей, вылетит — не поймаешь.

— Я тоже на это надеюсь, — таким же тоном произнес подполковник полиции, и пожелал Мирутину и его семье счастливого отпуска.

Его привезли в СИЗО поздно вечером. «Почему сразу в СИЗО, — крутилось в голове, — ведь сначала меня должны были поместить в изолятор временного содержания».