Юлия Михалева - Что скрывает снег [СИ]

Ершов кивнул.

- Понимаю. Простите за любопытство, но могу я задать вам еще один вопрос? Хорошо ли вы знали капитана Вагнера?

Ледяные когтистые пальцы стиснули учителя где-то между грудью и животом.

- Не имел чести. Но вот его покойную супругу, как я вам уже говорил, я не раз встречал в храме. К слову, как я слышал, службы, слава Господу, возобновились?

- Да, служит дьякон, отчего горожане весьма огорчены. К лету ждут нового священника.

- Хм. Мне, как христианину, отрадно слышать, что духовные потребности жителей снова будут исполнены в должной степени.

- Да, и впрямь не дурно... Пока же в городе преобладает телесное, не так ли, господин учитель? Впрочем, я бы хотел попросить вас - если же вы, конечно, не возражаете - ответить на еще пару вопросов о господах Вагнерах.

- Но могу ли и я, господин Ершов, в свою очередь поинтересоваться? - стараясь унять дрожь в забинтованных оконечностях, спросил Чувашевский. - Не отыскали ли вы тех негодяев, по вине которых я оказался в вашем - весьма гостеприимном! - учреждении?

- Пока что нет, - сбавив тон, отвечал Ершов.

- Но, возможно, у вас имеются подозрения? Ведь не может же выйти так, что, по прошествии такого долгого времени, у полиции вовсе нет никаких объяснений столь печального для меня события?

- Ну... да. Вы совершенно правы, господин Чувашевский: такого быть не может. Но прежде, чем поставить вас в известность, мы должны до конца выяснить некоторые обстоятельства... - Ершов говорил тихо и не очень уверенно. Лжец из него неважный.

- Господин учитель! Зайдите-ка - я вам покажу кое-что интересное! - радостно позвал фельдшер, вновь спасая своего больного от неприятной беседы.

Ощущая горячую благодарность, Чувашевский чересчур быстро поспешил откликнуться на зов.

***

- Няня! Отчего мальчик так много ест? - громко спросила Варя. Впрочем, человечек с косой и ухом не повел, продолжая, чавкая, уплетать с отменным аппетитом невкусную кашу.

- Так оголодал же.

- Отчего?

- Не хотел исть кашу.

- А теперь хочет?

- Ну да...

Мыслями Павлина находилась где-то далеко, и отвечала безжизненно.

Варя устала от однообразного сидения на лавке.

Конечно, иногда тут становилось интересно: входили разные люди и делали веселые вещи. Намедни пришла очень толстая тетя - у Вари аж глаза округлились, когда она с трудом пыталась боком протиснуться в дверь. Она принесла с собой двух живых кур и предлагала их здешним дядям в обмен. Дескать, если они сыщут того, кто покрал ее козу, то она отдаст им птиц. Или вот, давеча, заходил бородач в длинном тулупе, ведя за косу испуганную рыдающую девицу. Он сказал, что это его дочь, которая понесла в подоле, и он требует, чтобы охмурителя сыскали и заставили жениться. Варя сразу не поняла.

- Что такое в подоле? - спросила она у Павлины.

- Знать, люто шкодила... Дите у нее завелось.

- А охмы...охморитель?

- Тот, с кем баловалась.

Варя развеселилась. Вот что бывает со взрослыми, если они ведут себя плохо - их заставляют жениться! Теперь ясно, отчего папа с мамой так ругались: им играть вместе давно надоело, а жить приходилось, потому что у их завелось дите, то есть она, Варя.

Но со временем все надоедает - вот и девочке тут уже вконец приелось.

- Няня, пойдем уже. Я домой хочу, - жалобно заныла она, крутя в пальцах наполовину оборванную оборку скромного Павлининого платья.

- Потерпи, моя любая... Эй, барын, - громко крикнула она в сторону черного дяди, который когда-то давно показался Варе добрым.

- Чего тебе, Павлина?

- Скажи хошь - в кой день мне на суд итить-то?

- Что, спешишь с жизнью расстаться, окаянная? - со смехом отвечал другой, огромный - как тот добрый дядя, что нашел Варю в лесу.

- Ведать про то хочу!

- Не знаю, Павлина. Его превосходительство еще не приказывал.

Легонько оттолкнув Варю, нянька вдруг окончательно разорвала на себе и без того нецелый ворот и закричала. Мальчик с косой на миг замер, не донеся руку с кашей до рта, но тут же продолжил есть.

- Бырын! Позови дохтора! Помру я!

Великан продолжал глумиться.

- Ишь, как вопит! Придурь все, блажит, чтобы время тянуть.

- Ну, после вашей с ней работы я вообще удивлен, что она до сих пор не померла.

- Люди! Поможите! Помираю!

Варя испугалась и заплакала. Крики привлекли злого человека из соседнего помещения - того, что недавно обидел доброго дядю из леса.

- Что с ней?

- Говорит, подурнело.

- Это я и сам слышу... Что с тобой, говори?

- В самое нутро вступило. Жжется - мочи нет! Помираю, - со стоном выкрикнула Павлина. - Спасите за ради Христа!

- Столько дней молчала - и вот поди ж ты.

- Да блажит, как пить дать.

Злой человек неодобрительно качал из стороны в сторону головой - точь, как часы с маятником.

- А если нет? Уработали-то вы ее важно. Может, и впрямь чего там в кишках оборвалось. Негоже, если она тут у вас до суда помрет. Вот его превосходительство разъярится, что судить вовсе некого. Позовите и впрямь Черноконя... Что я, изверг - всех больных у него отнимать.

- А может, все же взгляните, Ефим Степанович?

- Нет, нет и нет! И не просите! У меня своих забот по горло. Пускай этим он занимается, - с тем злой человек вернулся в свое страшное царство.

- Зовите! - велел черный, и один из людей в форме вышел на улицу.

Павлина продолжала кричать и стонать, корчась на лавке. Варя даже устала плакать, и теперь уселась рядом, гладя ее по влажному от пота лбу.

Впрочем, большой дядя пришел довольно скоро.

- Ну что такое... Она же вполне здорова была, когда я намедни ее видел, - возмутился он, взяв Павлину за руку, но тут же весело подмигнул девочке. - Здорово, Варюха!

Варя улыбнулась сквозь слезы.

- Спаси, дохтор! Смерть моя пришла! Дюже жжется в нутре!

- Вы чего, вновь ее давеча допросили?

- Да пальцем не тронули, господин доктор! Вот ей богу! Все с ней было хорошо, и тут вдруг - как заголосит ни с того, ни с сего.

- Ясно... А чего за мной-то послали? Чего ваш доктор ее не лечит?

- Так занят он больно.

- Ну да, ну да... Он-то занят, а я, вестимо, свободен... Лечебница до верху, и даже сестры - и той нет. Сыщите мне новую сестру, служивые?

- Да откуда ей зимой в городе взяться?

- То-то же... Эх. Ну, что время терять: грузите в тачанку, да повезли, - большой дядя обернулся к волосатому мальчику. - Гидка, что ты тут до сей поры делаешь? Отчего вы его не отпустите?

Тот что-то довольно проворковал в ответ на своем гортанном наречии.

- Отпустили - так не идет же. И куда нам его девать - силой в лес вести? Раз так хочет, пусть сидит, чего уж... Или, может, вы с собой возьмете?

- И то верно: нанаи люди непростые. Пойдешь со мной, Гидка? Ну, как знаешь.

Стонущую Павлину быстро уложили на тележку и выкатили на улицу. Ее повезли люди в форме, а Варю большой человек посадил к себе на плечо и так и понес. Дивно! Словно весь город враз оказался у нее под ногами.