Ольга Ракитина - Маятник

Внизу заполненной формы тянулся длинный ряд заверенных передаточных записей. Видимо, документ прошел через многие руки, прежде чем очутился в этом месте. Шумилов свернул бумагу и вместе с прочим содержимым жестяной коробки спрятал во внутренний карман собственного пиджака. После этого он закрыл жестянку.

Тут послышался встревоженный голос Варнавского, с немалым удивлением наблюдавшего за загадочными манипуляциями Алексея Ивановича:

— А что-то вы делаете, господин хороший?

— Ничего, — мрачно буркнул Шумилов. — Вам, батенька, видно, показалось…

— Нет-нет, не надо со мной так разговаривать! Я же все прекрасно вижу. Я хочу знать, имеете ли вы право… и нет ли нарушения законодательных установлений…

— Нарушений нет, — грубо перебил приказчика Шумилов, — хватит сотрясать воздух! Какие у вас вопросы ко мне?

— Я хочу знать… — Варнавский явно растерялся перед энергичным отпором Шумилова. — Кто вы вообще такой и какое имеете право забирать коробку, извлеченную из вверенного моему попечению цветка?

— Я юрист, работаю в государственном учреждении. Вот моя визитная карточка, — Шумилов протянул ее приказчику. — Коробка, извлеченная из этого фикуса, вам не принадлежит и потому…

— Она принадлежит мне! — раздался зычный, звенящий от гнева голос.

Шумилов и Варнавский обернулись к его обладателю. Им оказался высокий светловолосый мужчина с несколько отечным лицом, в расстегнутом черном пальто, наброшенном поверх помятой брючной пары. В правой руке он держал взведенный револьвер «Смит-Вессон» калибром 4,2 линии. Здоровая длинноствольная дура, производимая в России по американской лицензии, внушала уважение уже одним своим видом и почиталась лучшим оружием самозащиты. Пистолет был направлен в грудь Шумилову, что свидетельствовало о серьезности намерений его обладателя.

— Ми… хайл Михайлович… — промямлил приказчик, да так и заткнулся, не сказав ничего дельного.

— Эта жестяная коробка принадлежит мне. И я намерен её забрать, — объявил обладатель пистолета. — Положите-ка её на подоконник и отойдите к той стене, — ствол револьвера описал дугу, указав Шумилову, как ему надлежит двигаться. — Если будете дурить, я пристрелю вас как паршивую собаку.

Алексей не сомневался, что перед ним стоит Безак. Тот самый, что по уверениям Семеновой, сейчас должен был быть с женой в Гельсингфорсе.

Шумилов безропотно прошел к дальнему подоконнику и положил коробку.

— У меня еще есть кошелек, а в нем денег эдак рублей двести. Не желаете ли забрать и его? — поинтересовался Шумилов. — Есть также золотые часы, запонки с яхонтом, туфли. Из французского магазина, кстати, весьма недешёвые.

— Ты! — ствол в руке мужчины дрогнул. — Лучше меня не дразни. Я благородный человек и грабежом не промышляю. Я возьму то, что принадлежит мне по праву.

Затем он оборотился к приказчику:

— Эй, человек, положи-ка визитку на подоконник!

Варнавский метнулся к окну, положил на жестяную коробку визитную карточку, только что полученную от Шумилова, после этого безо всяких понуканий отошел и стал подле Алексея. Обладатель пистолета боком продвинулся к окну, ни на секунду не выпуская из видимости находившихся в комнате. Он прочитал визитку Шумилова, хмыкнул пренебрежительно, промолвил не спеша:

— Ты, стало быть, новый любовник Катьки? Мелковат как-то, не видать породы, хоть боты французские, тьфу! Дур-р-рачина ты, Шумилов, с курвой связался!

Алексей не стал спорить, поскольку ошибочное умозаключение Безака вполне его устраивало. Обладатель пистолета положил визитку в свой карман, в другой карман спрятал коробку. Прежним манером — бочком, бочком — он переместился обратно к двери.

— Всем оставаться на месте пять минут. Предупреждаю, что следить за собой не позволю, если что, не сомневайтесь, буду стрелять! И молитесь Богу, что еще легко отделались. — сказав это, Безак скрылся за дверью.

Шумилов подождал, пока хлопнет входная дверь, затем стащил с ног туфли. Через мгновение он взял из ослабевших рук приказчика здоровенную бухгалтерскую книгу и сказал:

— Вот что, господин Варнавский, досчитайте до тридцати, потом открывайте окно и кричите, что есть мочи, чтобы звали полицию.

Беззвучно ступая, Шумилов устремился за вооруженным мужчиной. Счетная книга, конечно же, не была кистенем, ножом и даже кастетом, но в ближнем бою могла пригодиться и она. Пролётом ниже он успел увидеть белобрысую макушку спокойно удалявшегося Безака. Алексей, прижимаясь к стене и максимально пригнувшись, побежал следом. На повороте марша он опять увидел своего противника и убедился, что тот спрятал пистолет. Это обстоятельство заметно увеличивало шансы Шумилова на успех. Каким бы прытким бойцом ни был Безак, теперь он ни за что не сумеет мгновенно воспользоваться оружием.

К тому моменту, когда Безак достиг второго этажа, между ним и Шумиловым оставался всего один лестничный пролет. Алексей понял, что прыгать надо именно сейчас, поскольку при следующем повороте противник его непременно увидит. Удачей было то, что на лестнице не было людей, и ничто не помешало Алексею напрыгнуть на плечи шедшего впереди человека с занесенной над головой книгой.

Безак до последнего мгновения не подозревал, что позади него находится преследователь, поэтому удар бухгалтерской книгой по темени застиг его врасплох. Последовавший через долю секунды толчок в спину сбил его с ног. Безак упал на грудь, руками вперед, оглушенный и дезориентированный.

Он попытался было встать на ноги, но новый ошеломляющий удар тяжелой книгой, на этот раз по лицу, опрокинул его навзничь. Он закричал от боли и попытался отползти, но Алексей подскочил к нему и, пнув по ребрам, опрокинул на спину. Придавив коленом грудь противника, схватив двумя руками Безака за уши, Шумилов принялся яростно бить его головой о цементный пол. Раз! Два! Три! Слышались отчетливые удары, после каждого из которых Безак только жалобно вскрикивал: «А! А! А!» Он был совершенно деморализован и раздавлен, о сопротивлении с его стороны не могло быть и речи. Он лишь сунул правую руку за пояс, в попытке извлечь спрятанный за ремнем пистолет, но Шумилов увидел это движение и с силой ударил по руке.

Пистолет вывалился из ладони Безака, упал на пол, закрутился волчком на самом краю лестничной площадки. Шумилов в ужасе застыл на секунду. Он хорошо знал, что русские «Смит-Вессоны» имели слабый взвод, из-за чего их курок легко соскакивал. Это обстоятельство облегчало стрельбу, но одновременно увеличивало риск случайного выстрела при падении оружия. Случаев саморанений и даже смертей при случайном падении таких револьверов было множество. Чтобы удержать револьвер от соскальзывания, Шумилов потянулся к нему и тут же был оттолкнут Безаком. Через мгновение пистолет все же кувыркнулся на одну ступеньку вниз, грохнул выстрел, а вслед за ним раздался звон разлетевшегося в окне стекла, остро запахло порохом. Безак на четвереньках потянулся к пистолету, Шумилов тоже на четвереньках постарался ему помешать. Ударив противника плечом, он толкнул пистолет в лестничный пролет, так, чтобы наверняка лишить Безака любых шансов завладеть оружием.