Лора Липман - О чем молчат мертвые

Когда дядя подарил ей тысячу долларов и документы с новым именем, она думала, что заживет теперь в большом городе. Там всем было наплевать на тебя, наплевать на то, кто ты и откуда, а среди огромных толп людей и многочисленных зданий ты чувствуешь себя в безопасности. Она выбрала Сан-Франциско — а точнее, Окленд, — но не прижилась там. Постепенно, сама того не осознавая, она двинулась на восток. Финикс, Альбукерке, Уичито и опять Чикаго. И вот оказалась в Северной Вирджинии — в Арлингтоне, где жизнь кипела, точно как в большом городе. И вдобавок люди здесь быстро менялись, приезжая и уезжая, так что никто не навязывал свою дружбу. Она жила в Кристал-сити [36] «Хрустальный город» (англ.). . Это название казалось ей очень забавным, потому что напоминало выдуманное место из какого-нибудь фантастического фильма. До Балтимора отсюда было меньше пятидесяти миль и еще около тридцати до Глен-Рок, но река Потомак, отделявшая ее от родного города, казалась ей широкой и непреодолимой, как целый океан, континент или галактика, поэтому она и не думала ее пересекать каким бы то ни было способом.

Сил села на скамейку посреди пустынной аллеи и попыталась пригладить юбку, но та снова распушилась. Торговые центры… В них было какое-то сходство, которое утешало ее. Одни глянцевые, с дорогущими бутиками, буквально ломящимися от покупателей, а другие, наподобие этого, тихие и спокойные, с легким чувством заброшенности. Но некоторые вещи универсальны: приторный запах печенья и корицы, запах новой одежды и парфюма.

Она отправилась к игровым автоматам, где раньше проводила все свои перерывы. Сил играла там в детские игры — «Мисс Пакман», «Фроггер» и так далее — и неплохо в них поднаторела, причем настолько неплохо, что могла проторчать здесь час, потратив всего один-два доллара. Она уже запомнила в игре каждую точку, каждый поворот. В это время дня, за несколько часов до окончания уроков в школе, она сидела в зале автоматов почти одна. Это наверняка выглядело немного странно: молодая девушка в швейцарском костюме дергает джойстик, чтобы желтая блямба могла сожрать как можно больше белых точек. Сегодня она зашла в «Мисс Пакман» довольно далеко, прошла и встречу, и погоню, но потеряла последнюю жизнь прежде, чем появился маленький Пакман в коляске. На этом автомате она редко доходила до маленького Пакмана, потому что игра на нем шла чуть быстрее, чем в других местах, и к тому же в ней были обманные ходы в невидимой части, где была важна каждая доля секунды.

Сил потратила свой последний четвертак на «Вашингтон Стар», чтобы поискать объявления о работе. Листая газету, она тайком ела запрещенный «Эм-энд-Эмс». Запрещенный, потому что в метро нельзя было есть и пить, но она любила нарушать идиотские правила. Она намеренно тренировалась на всяких мелочах, чтобы не растерять форму, когда действительно понадобится кого-то обмануть. Ей хотелось перехитрить еще и систему оплаты проезда, когда в зависимости от маршрута взималась разная плата, а при выходе требовалось показать билет. Прыгать через турникет, конечно, было не в ее стиле, но должен был существовать более дешевый способ ездить в метро.

А ведь она не планировала быть такой… пронырливой — вот подходящее слово. Пожалуй, это ей больше и не было нужно. У Сил было новое имя, а значит, и новая жизнь.

— Начнешь все с чистого листа, — пообещал ей дядя. — Это шанс начать все заново, и никто его у тебя не отберет. Можешь делать все, что хочешь. А я всегда буду готов помочь тебе, если понадобится.

Она и представить не могла, чтобы он ей понадобился. Наоборот, она надеялась, что больше никогда его не увидит. Сил закрыла лицо руками, но тут же убрала их. От них пахло целлофаном и сыром. Она даже не закончила смену, но все равно пропахла целлофаном и сыром.

Вернувшись домой, в свою квартиру-студию, она спустилась в подвал и забросила платье в стиральную машинку, несмотря на то что Рэнди запретил его стирать. Кусок дерьма — вот он кто, этот Рэнди. Позабыв, насколько мощной была машинка, она поставила счетчик на час, и платье село на несколько размеров. Теперь оно подошло бы разве что двенадцатилетней девочке или карлику. Рэнди, скорее всего, использовал бы это как основание не платить ей за отработанное время, а затем все равно заставил бы какую-нибудь бедную девчушку носить это платье, чтобы мужская половина клиентов могла получить немного острых ощущений, покупая дурацкий сыр. Пошел он к черту! Сил бросила платье в мусорную корзину и пошла обратно наверх делать свое домашнее задание. В прошлый раз она не сдала письменную работу своему преподавателю статистики. Это был пожилой мужчина, у которого отчаянно тряслись руки, когда она с ним разговаривала. И все же он разрешил ей сдать работу в следующий раз.

В Брансуике, штат Джорджия, воняло. Поначалу Инфанте пытался списать это на свое воображение, а также на непроизвольное отвращение, которое он питал к глубоко прожаренному Югу, с большой буквы «Ю». Балтимор стал для него культурным шоком, когда он переехал туда в свои двадцать, хотя позже Кевин привык к нему, а теперь ему там даже нравилось. В отличие от Лонг-Айленда, там полицейский вполне мог прожить на свою зарплату и сверхурочные. Может быть, здесь жизнь была получше, но Инфанте было все равно. В Брансуике определенно чем-то воняло.

Официантка в придорожном кафе, должно быть, заметила, как он сморщил нос, войдя внутрь.

— Ажнааприка, — сказала она полушепотом, как будто сообщала пароль какого-то тайного клуба.

— Неважная паприка? — Он действительно понимал местных жителей с трудом, как бы медленно они ни разговаривали.

— Да бумажная. Фабрика, — повторила официантка. — Это из-за нее в городе стоит такой запах. Не волнуйтесь, вы скоро к нему привыкнете.

— Я здесь ненадолго, так что ни к чему мне привыкать не придется. — Полицейский одарил ее своей лучшей улыбкой. Он просто обожал женщин, которые приносили ему еду. Даже таких простых и непривлекательных, как эта невзрачная, рябая девушка, — Кевин все равно любил их.

Он прилетел в Брансуик накануне в десять вечера, так что для поездки в район, где жила Пенелопа Джексон со своим парнем, было уже слишком темно и поздно. Детектив заглянул туда утром, по пути на встречу с местным пожарным инспектором. Рейнолдс-стрит, а именно дом, в котором жил и умер Тони Данхэм, выглядел довольно странно. Трудно было понять, сносили его или, наоборот, заново отстраивали. Хотя это касалось почти всего Брансуика, словно город падал в бездну отчаяния или его только начали реставрировать после долгого застоя. « Это точно не мое », — подумал Инфанте, глядя на город через лобовое стекло «Шевроле Каризмы», арендованной в местном прокате авто. Но когда он подъехал к воде, почувствовал мягкий нежный ветерок и вспомнил, что в Балтиморе весна еще даже не началась. Была какая-то мягкость в местном климате и в людях. Кевину это нравилось, по крайней мере, климат уж точно.