Лора Липман - О чем молчат мертвые

— О, это, несомненно, был несчастный случай, — сообщил инспектор из местного отделения пожарной службы, мужчина по имени Уэйн Толливер.

Как и рассчитывал Инфанте, они встретились за чашкой кофе в конце завтрака. Детектив не любил обсуждать дела за едой и был рад, что успел полностью насладиться насыщенным завтраком, который состоял из жареных яиц с колбасой и овсянки.

— Она сидела в гостиной, смотрела телевизор, а Тони был в спальне, курил и пил. Он уснул, уронил пепельницу на коврик рядом с кроватью, и комната… — Пожарный раскинул руки, словно подбрасывая невидимое конфетти. — Вспыхнула.

— И что она сделала? — спросил Кевин.

— Детекторы дыма не сработали… — Толливер состроил гримасу. С круглым лицом и розовыми щеками, он выглядел добродушным и, похоже, был не таким старым, каким казался из-за обширной лысины на голове. — Люди считают, что мы просто мутим воду, напоминая им регулярно менять батарейки хотя бы раз в полгода, как в часах. Так или иначе, тогда был канун Рождества, на улице стояла холодина, и у нее в комнате работал обогреватель, так как системы отопления в доме не было. К тому времени, когда она заметила дым, было уже слишком поздно. Она рассказала нам, что почувствовала запах дыма, подошла к двери в спальню, но даже за ручку взяться не смогла — та была слишком горячей. Она начала кричать, звать Тони, потом позвонила в девять-один-один. Окна были забиты гвоздями — это нарушение со стороны арендодателя, но у парня все равно не было шансов, он ведь был в стельку пьян. Думаю, он отравился угарным газом еще до того, как она поняла, что происходит.

— Так вот как все было…

Уэйн уловил тень сомнения в голосе Инфанте.

— Никаких катализаторов, точка возгорания всего одна — ковер. Девушку мы тоже проверили, очень внимательно. Она ничего не вынесла из дома — все ее вещи, украшения и прочее сгорели. Да и у него не было никаких богатств, которые он мог бы оставить ей в наследство. Скорее наоборот. У него был аннуитет, который автоматически обнулился сразу после его смерти, так что она в любом случае осталась ни с чем.

— Аннуитет? — переспросил полицейский. Адвокат из Йорка сообщил ему, что после продажи фермы Стэн Данхэм купил себе аннуитет. Так-так-так… Правда, еще он сказал, что у Стэна не было родственников.

— Ежемесячный платеж, который он должен был получать на протяжении десяти лет. Знаете, например, когда профессиональные спортсмены получают гонорар, они открывают аннуитетный вклад, который ежемесячно возвращается им, как правило, с процентами. В случае Данхэма и его девушки сумма, разумеется, была куда меньше, однако этого им хватало, чтобы жить в свое, так сказать, удовольствие. Эти двое были тусовщиками. Обычно люди в таком возрасте — ему было за пятьдесят — это перерастают, но, как видно, не все.

Инспектор произнес последние слова с такой горечью в голосе, будто это было ему знакомо по собственному опыту, словно его любимая тоже так и не переросла увлечение тусовками и причиняла ему много боли. Но Инфанте приехал не для того, чтобы говорить о Толливере.

— Что еще вам известно об этих двоих? — спросил он.

— Ну, они частенько гостили у наших братьев в синем. Жалобы на шум. Подозрения в домашнем насилии. Правда, все эти звонки поступали не от нее, а от соседей, которые даже не могли сказать, кто там кого избивал. Она была той еще мегерой… эдакая деревенщина из Северной Каролины.

Все в мире относительно. Если даже этот парень называл ее деревенщиной, значит, она действительно была из какой-нибудь далекой глуши и носила обрезанные джинсы, подвязанные обычной веревкой вместо ремня, на манер Элли Мэй Клампетт [37] Одна из главных героинь американского ситкома «Деревенщины из Беверли». .

— И долго она жила на Рейнолдс-стрит? — поинтересовался Кевин.

— Трудно сказать. Она не упоминалась ни в одном официальном документе — ни в договоре на аренду, ни в коммунальных счетах. Все было оформлено на него. Сам он прожил там лет пять или около того. Подрабатывал водителем грузовика, работал где придется, на разные компании. По словам соседей, он подобрал ее на дороге и привез к себе. Данхэм никогда не был красавчиком, но у него в доме всегда жила женщина. Эта была третьей, опять-таки по словам соседей.

— Вы проводили анализ на токсины?

Очередной оскорбленный взгляд инспектора.

— Да. И он только подтвердил, что Данхэм был мертвецки пьян, да еще и под действием снотворного. Больше ничего. Как и многие другие дальнобойщики, он принимал таблетки, чтобы не спать в дороге, а когда приезжал домой, не мог расслабиться без их помощи. За день до того случая он как раз вернулся из рейса.

— И все же…

— Послушайте, я понимаю, к чему вы клоните. Я занимаюсь пожарами уже не первый год и знаю, что говорю. Дешевый хлопковый коврик загорелся от упавшей на него пепельницы с непотушенной сигаретой. Если это она устроила поджог, вы представляете, насколько расчетливой и хладнокровной она должна быть? Конечно, легко бросить сигарету на пол, но ей ведь нужно было еще убедиться, что он не проснется, верно? Нужно было стоять там, смотреть, как разгорается огонь, ждать, пока комнатка не превратится в настоящий ад, и только тогда звонить в экстренную службу. А если бы одной сигареты оказалось мало? Бросать вторую точно нельзя, иначе бы мы это заметили. Верно я говорю? Плюс она слишком полагалась бы на удачу, ведь ее могли заметить соседи…

— Но был же канун Рождества! Думаете, не все сидели в это время дома?

Толливер пропустил этот аргумент мимо ушей.

— Я видел эту женщину. Она не настолько хитра, чтобы все это провернуть. К тому же ее так расстроила смерть Данхэма, что пожарным пришлось удерживать ее силой. Иначе она бросилась бы в горящий дом.

Однако в спальню она входить не стала, потому что ручка двери была слишком горячей.

И снова Уэйн, казалось, прочитал мысли Инфанте.

— Даже в чрезвычайной ситуации многие люди остаются спокойными и невозмутимыми — инстинкт самозащиты делает свое дело. Она испугалась заходить в спальню, да, но как только к ней пришло осознание того, что он был внутри, что его больше нет, она просто сошла с ума… Я прослушивал ее звонок в девять-один-один. Ей действительно было страшно. — Последнее слово пожарный произнес как « стращно ». А коллеги еще смеются над нью-йоркским акцентом Инфанте, который вообще был едва заметен, а по сравнению с Толливером так вообще отсутствовал.

— И где она теперь? — задал Кевин очередной вопрос.

— Не знаю. На дом наложен арест, так что Пенелопа больше там не живет. Может быть, она еще где-то в городе, а может, и уехала. Она вольна делать что угодно. Свободная, белая, двадцатиоднолетняя.