Юлия Михалева - Невидимые

Но так прошло целых три года. Под конец он избивал Маруську почти каждый день. Старался при этом не изуродовать. Непростая задача.

И ведь Алекс привык. Провалился в болото, там и увяз. За все время так и не собрался заглянуть в Старый город. Хотя кое-какие вести и доходили. Вот, рассказали о том, что Легкий старьем занялся.

Давно стоило просто убить Маруську. А лучше всего — прямо тогда, в поезде.

…Тощий сопел и хлюпал разбитым носом.

— Алекс, а кто этот Легкий?

Уже совсем скоро все с ним станет понятно.

— Посмотришь. Ну что, они были правы, как думаешь?

— Те, кто пришел? Ээ… Да.

— Так выходит, это ты неправильно сделал?

Задумался.

— Правильно.

— Что так долго отвечал? Что, хочешь сказать — я тебя заставил?

— Нет-нет. Я сам.

Хорошо.

— И что, мы все правы, что ли? — подумав еще, с сомнением спросил Тощий. — Разве так может быть?

— Ага. Еще как.

— И что теперь делать?

— Ну, смотря что тут лежит…

— В смысле?

— Помолчи.

Там, возможно, просто ловушка.

Замок только с виду выглядел сложным. Алекс не особо понимал в механизмах, но с таким и сам разобрался. Просунул в разъем запасной ключ от театра, взял камень потяжелее… Вот и готово.

Тощий смотрел, выпучив глаза.

— Ой, ловко!

— Да тут нечего уметь…

Алекс осторожно заглянул внутрь. Довольно светло — лучи проникали сквозь щели. Прислушался. Кто-то хлюпал.

Зашел, положив руки на оба кармана — кто знает, что пригодится.

Склад все такой же. Хотя с ним-то что могло случиться?

В углу, у бочек, что-то лежало. Шевелилось. Живое.

Еще шаг.

Девка, обвязанная веревками. Светлый затылок — точно не Маруська.

И что это значит?

Оглядываясь, Алекс подобрался поближе. Повернул находку лицом. Во рту — тряпка, конечно. Нет смысла вытаскивать — один визг.

Тощий закашлялся. Ну, началось.

Достал нож, разрезал веревки.

Она села, безумно озираясь. Грязный порез на лбу вздулся, но уже потемнел.

Прежде Алекс ее точно не видел.

— Дай руку.

Она послушалась.

— Да как так можно? Барышня ведь! — взвизгнул Тощий и все-таки выбежал на улицу.

На правой руке пальцев у нее не было.

— Другую.

А на левой остались три. Странный выбор.

То, что находилось в посылке, точно принадлежало ей.

— И что это значит? — спросил Алекс вслух, не ожидая ответа.

Совершенно непонятное дерьмо.

Селкет снова стояла в одном ряду с остальными, как и тысячу лет назад.

Ее пустые глазницы, несомненно, видели куда больше, чем любой возможный свидетель.

Однако статуэтка защитницы мертвых — увы — не могла ни о чем рассказать.

— Я какую неделю без отдыха. Отчего их так тянет на разговоры как раз тогда, когда я не должен бывать в участке?

— Вот уж не знаю, Николай Петрович. То есть — она ведь еще вчера вас звала.

— Фу, до чего от нее смердит. Вы бы их в баню вывели. Жара какая стоит: поди, еще и хвороба начнется — всех нас перезаражают. И постригите. Даже отсюда вижу, что вшами кишит.

— Так некому. Это ж сколько человек на одну помывку-то надо? Тут ведь на миг отвлечешься — а они и врассыпную, точно клопы на свету.

— Ладно. Говори, Митрофанова, чего хотела, да побыстрее. У средней дочери моей именины — подарка, небось, заждалась.

Вихрастый сел за стол, вытянул перед собой тонкие руки. И впрямь торопился: Матрена заметила, как он постукивает ногой.

— Вот что… Все, что вы сказали подписать… Не я это. Но знаю, кто убил хозяина.

Сыщик нарочито запустил пальцы во всклокоченные волосья.

— Какое удивительное совпадение! Как узнала, что суд в понедельник — так сразу и вспомнила, да?

— Нет, сударь! Я же сразу вам говорила: да, украла бирюльку, но больше ничего не делала.

— Вот как… Стало быть, на самом деле ты никого не душила подушками?

Арестантка отвела глаза.

— Значит, и Коховского не ты убила, и Павлову… Твоя дочь, кстати, хорошо о ней помнит.

Матрена ахнула:

— Какая еще Павлова? Отродясь про такую не слышала.

— Да у тебя просто память отшибло. Твой сын-ворюга у нее на мануфактуре работал. Вместе госпожу и порешили. Что, не хочешь на каторгу? — вдруг подмигнул сыщик. — Ну, ничего, привыкнешь. У тебя до конца дней времени там обжиться.

— Вы обещали, что о детях моих позаботитесь — вот я и подписала, что вы просили. Но вы же сами знаете — ничего такого про хозяина не рассказывала!

— Уводи, Власенко. Зря только время потратили.

— Нет, сударь! Выслушайте! Ведь невидимка-то прямо здесь!

Вихрастый вскинул косматые брови.

— Здесь? Стало быть, один из нас?

— Он с нами сидит.

— И кто же это? — недоверчиво усмехнулся сыщик.

— Я его по дороге в тот день встретила, когда хозяина убили. Он от дома Леха Осиповича так бежал — чуть меня не снес. Сразу-то и запамятовала, а как увидела нынче — так и признала. Это точно он! Уж страшен больно — такого не забыть.

— И что, Серов, там у них и впрямь кто-то особый из новых?

— Да, есть такой, как она говорит. Привели на днях.

— Хмм… За что взяли?

— За надругательство над могилами. Студентам-медикам труп на богохульные опыты вез, да на городовых и нарвался. Не впервой у нас гостит — вот только в мае брали за то же самое. Да вы его уже прежде видели, сами и велели выгнать после того, что с ним тут постояльцы натворили. Для того, значит, чтобы и дальше их не задорить.

— Так это тот урод? Лаптев?

— Да, он самый.

— Хм. Ну, тащи и его сюда.

— Да толку с него, кроме мычания.

— Ну, пусть на жестах объясняется. Надо бы выспросить, где обитает, да в гости наведаться. Вдруг что и выйдет, хотя вряд ли, конечно. Давай-ка созовем наших и прямо сегодня к вечеру сходим. Будет, о чем отчитаться — а то все "дело не движется". Поглядят, как мы тут, не зная отдыха, ищем этих невидимых. Только я сперва домой загляну.

— А что будет со мной? — спросила Матрена.

Вихрастый рассмеялся.

— С тобой-то? А что должно измениться? Ты во всем призналась, бумаги подписала. То, что подельника сдать решила — хорошо. Нам, может, и поможет. Но не тебе.

На этот раз никто не вздумал останавливать.

Те, кто сидел на дворе нарядного особняка Легкого — деревянного дома-лавки — проводили настороженными взглядами, но вопросов не задавали. Все новые да молодые: прежде Алекс никого из них не встречал.

— Смотри, какая повозка! Ее я тогда и видел!

Тощий остановился, как вкопанный. Алекс подтолкнул его в спину, но и сам на миг замешкался. Будто карета, только вся из металла. Такая и царю бы сгодилась. Надо и себе подобную раздобыть.

А еще говорят, что в Старом городе — грязь да разруха. Впрочем, еще и в прошлый раз стало понятно, что дела у Легкого шли неплохо.

Внутри, на кушетке у входа, все тот же привратник палкой сбивал землю с подошвы. Спрашивать его согласия Алекс не собирался, однако он все равно буркнул в спину: