Константин Бушуев - Садовод

Они стояли возле памятника, под которым вечным сном спали родители Настиного отца. Умерли они пять лет назад, с интервалом в несколько месяцев. Волков с интересом рассматривал необычный для российских кладбищ памятник, массивный и высокий, но вовсе не кажущийся громоздким. Наоборот, казалось, что он вот-вот воспарит ввысь. Такое же ощущение возникает при взгляде на типичный готический собор, ажурный и невесомый. Наверное, эффект легкости достигался за счет многочисленных украшений, со всех сторон обрамлявших каменную глыбу. Ангелочки, переплетенные цветочные венки, колосья, павлины, свечи… Волков знал, что в подобных композициях каждый предмет что-то собою символизирует. Имелась у надгробья и еще одна особенность: надписи были выполнены двумя шрифтами, латиницей и кириллицей, а под именами и датами жизни тянулась затейливая фраза: «Requiescit in pace».

Деда и бабку своей жены Сергей никогда не видел, с Настей познакомился уже тогда, когда они были мертвы. По рассказам он знал, что Винсент и София происходили из русско-польско-французского рода, придерживались католической веры, долгое время жили в Канаде и только в семидесятых годах прошлого века перебрались в Советский Союз. Вместе с девятилетним сыном Александром, будущим отцом Насти Трофимовой.

В двух метрах от помпезного мраморного надгробья находился скромный холмик с торчащим из него деревянным крестом. С небольшой фотографии смотрело молодое лицо. Волков сдержанно вздохнул, вспомнив Настиного брата, погибшего в прошлом году. Они не были дружны и даже не симпатизировали друг другу, но Волков все же не желал смерти Максиму.

Действуя вчетвером, они быстро и ловко прибрались вокруг могил. Александр Винсентович достал из сумки плоскую бутылку и маленькие рюмки из небьющегося стекла, разлил коньяк. Выпили, не присаживаясь, оставшиеся капли выплеснули на землю. Закусили яблочными ломтиками.

— Лежи с миром, дорогой Максимушка, — всхлипнула Наталья Михайловна, кладя на холмик бордовую розу. — Жить бы тебе да жить с нами. Зачем же ты…

— Не говори ничего, мам, — тихо попросила Настя. — Сколько раз уже все обсуждали. Не расстраивай себя. И не вини себя, это лишнее. Если он нас видит и слышит, ему достаточно того, что мы его помним и любим.

— О мертвых либо хорошо, либо ничего, — пробормотал Сергей заезженную фразу, с которой никогда не был согласен. Сочувственно вздохнул, положил к подножию креста красную гвоздику. То же самое сделала и Настя, смахнув слезу.

Обойдя против часовой стрелки вокруг могил, они вышли на асфальтированную дорожку, к припаркованным машинам. Супруги Трофимовы уселись в белый «ниссан», Сергей и Настя — в серебристую «нексию».

— Сереж, зачем люди умирают? — серьезным тоном спросила девушка, когда они вырулили с кладбищенских дорожек и помчались по вечернему шоссе. — Я не про Максима, с ним все понятно. Имею в виду вообще людей. Почему им непременно нужно умирать?

— Да просто потому, что так запрограммировано матушкой-природой, — почти не задумываясь, ответил он.

— А природа что, личность? Как она может программировать хоть что-то?

— Нет, природа не личность. Хотя, знаешь, был такой философ со странным именем Спиноза. Так вот, его главная идея заключалась в том, что Бог и Природа — это синонимы. А в существование Бога он верил, и Бог для него был личностью, значит, и Природа тоже…

— Но ты же так не считаешь, — перебила Настя. — Ты не веришь ни в какую сверхличность, которую можно было бы определить термином «Бог». Так кто ж тогда придумал смерть? И зачем?

Волков немного помолчал. Настины вопросы не были для него абсолютно новыми, им и раньше доводилось обсуждать фундаментальные проблемы мироздания. Посредством обильного чтения и самостоятельных рассуждений он к своим неполным тридцати годам нашел ответы на все вопросы, мучившие его в ранней молодости. Сложность была лишь в том, чтобы подобрать слова, правильно изложить свою позицию окружающим. Насте, в частности.

— Наш мир управляется универсальными законами природы, — медленно произнес он, не отрывая глаз от дороги. — Универсальность их заключается в том, что они одинаково применимы к любой сложной системе, будь то Галактика, березовая роща, стая дельфинов или человеческая цивилизация. Одним из таких законов является стремление любой системы к совершенствованию, к развитию, к усложнению… Эволюция — это ведь не только биологический термин. Когда наша планета еще была раскаленным шариком, непригодным для существования живых организмов, эволюция уже шла. Геологическая, вулканическая, атмосферная… Поняла мою мысль?

— Развитие и усложнение — основной закон природы. Так?

— Да. А теперь представим себе, что живые существа были бы запрограммированы на бессмертие. Да они бы ни до какой цивилизации не смогли эволюционировать, так бы и остались на уровне кистеперых рыб! Они бы с железной неизбежностью начали пожирать собственное потомство, просто чтобы избавиться от подрастающих конкурентов за ареал обитания!

— А люди? — упрямо спросила Настя. — Если бы уже готовые люди, находящиеся на высокой ступени развития, вдруг стали бессмертными?

— Еще хуже было бы. Представь себе общество вечных стариков, спокойное, умиротворенное, никуда не рвущееся. Даже если биологически этим старикам будет по сорок--пятьдесят лет, они все равно не смогут вести себя как молодые. Именно из-за осознания того факта, что люди смертны, имеют ограниченный срок жизни, они и стремятся переделать как можно больше. Про кризис среднего возраста слышала?

— Да.

— Смысл его можно выразить фразой: «Мне уже сорок, а что я сделал? Чего достиг? Вот Пушкин в мои годы…» Ну и так далее.

— Пушкину тридцать семь было, когда его убили, — заметила Настя.

— Вот именно. А Лермонтову еще меньше. А если б они оба знали, что не умрут никогда, еще неизвестно, написали бы они свои шедевры, которые нас в школе читать заставляли. Может, откладывали бы каждый день, думали бы: да успею написать, времени много, целая вечность… А так мы все торопимся, боимся упустить время, мы постоянно недовольны уровнем достигнутого…

— А у тебя подобных мыслей пока нет? — со слабой улыбкой спросила Настя.

— Ты про кризис среднего возраста? Нет, мне еще рано. И потом, разве я для своих лет мало добился? У меня есть самая очаровательная, самая красивая девушка на свете. У меня есть довольно престижное образование, богатое воображение, широкий кругозор, высокий уровень интеллекта. Есть работа, престиж которой в последние годы заметно вырос, как и заработная плата. Разве мало?

— Достаточно. А будет еще лучше, я просто уверена.

Волкову показалось, что за разговорами на отвлеченные темы Снежная Королева пытается отрешиться от неприятных вопросов. От преследовавшего ее парня, который, вероятно, является серийным убийцей по кличке Садовод. И все же от этого вопроса никак нельзя было уйти.