Спенсер Куинн - Поймать вора

Я помедлил у подножия холма. Слониха остановилась рядом. Луна теперь стояла высоко над головой и проливала на землю серебристый свет. Он поблескивал на ее бивнях и на поднимавшейся в гору плотно утрамбованной тропинке. На другой стороне был дом. Я сделал первый шаг вверх, за мной раздалось «бум-бум» по земле.

Тропинка петляла по некрутому подъему, идти было не тяжело, во всяком случае для меня, хотя и от Пинат я тоже не слышал жалоб. Все выше, выше, воздух был приятен и свеж, и с каждым шагом мы приближались к дому. Я повернул за поворот, вспоминая свои миски рядом с холодильником в доме на Мескит-роуд, когда «бум-бум» прекратилось. Я посмотрел назад. Пинат застыла, шевелился только ее поднятый, обнюхивающий воздух хобот, который напомнил мне те штуки, которые высовывают из-под воды субмарины, забыл их название. Мы с Берни любим фильмы про подводные лодки, но сейчас не буду об этом распространяться, так как Пинат сорвалась с места и побежала, если можно назвать это бегом, но надо отдать ей должное: не прошло и секунды, как она оказалась рядом со мной, сбила меня с ног и скрылась за поворотом.

Я покатился по крутому склону и задержался только в овражке. Досадуя, вскочил на ноги. Мало того что по милости этой слонихи я угодил в дыру, так овражек оказался к тому же крутым и весь порос царапающимися колючками. К тому времени, когда я выбрался на тропинку, Пинат исчезла. Разумеется, ничего нет проще, чем идти по ее запаху. Так я и поступил — повернул за поворот, затем за другой и оказался на ровной площадке, на самой вершине холма, где над головой возвышался огромный кактус. Я узнал это место: здесь мы нашли…

А вот и Пинат, почти белая в лунном свете, стоит на краю неглубокой выемки, в которой мы обнаружили тело Делита. Сначала она была совершенно неподвижна. Затем ее уши шевельнулись, и она, осторожно ступая, сошла в углубление. На дне снова помедлила, затем опустила хобот и легонько провела из стороны в сторону по земле. Я сел и, не двигаясь и не издавая ни звука, стал наблюдать. Слониха мела дно, но это больше походило на ласку, на поглаживание. Так продолжалось несколько минут. Потом она подобрала камень размером с бейсбольный мяч или чуть меньше и, уложив в изгибе хобота, начала, как бы получше выразиться, убаюкивать его. Бережно держала и при этом мотала головой. Это напомнило мне — как странно работает сознание — тот вечер, когда совсем еще маленький Чарли не мог уснуть и Берни вот точно так же укачивал сына.

Прошло немного времени, Пинат медленно и осторожно опустила камень и стала набирать в хобот песок и выпускать в воздух. При этом она притопывала и время от времени осыпала себя песком. Песчинки клубились в лунном свете кипящими облаками. Устрашающее зрелище. Только не подумайте, что я испугался, но все равно обрадовался, когда все кончилось и Пинат подняла хобот и немного потрубила. К этим звукам я привык, и они мне даже начинали нравиться. Ее глаза блестели, как и влажные дорожки под каждым из них. Что-то назревало. Что-то назревало, но я не мог понять, что именно, пока на равнине, которую мы недавно пересекли, не вспыхнул свет.

Я вышел на гребень и протер линзы — выражение Берни, мне трудно его понять, видимо, как-то связано с биноклем, но у меня у самого бинокля никогда не было, поэтому больше ничего не могу добавить. Что же я увидел внизу на равнине? Вот это как раз очень важно. А увидел я два джипа, которые двигались в нашу сторону. Они приблизились к нам, затем немного повернули в сторону, к ближайшему склону, и когда встали ко мне боком, я рассмотрел сидевших в первой машине людей — ребят в форме и с ними самого капитана Пансу. Он устроился рядом с водителем — я узнал его по золотым галунам. Во втором джипе тоже были парни в форме: двое на переднем сиденье и двое на заднем. Лунный свет играл на стволах их винтовок. Но между теми, кто ехал сзади, был еще один человек — в штатском.

Мое сердце учащенно забилось, я приподнял лапу, готовясь ринуться вперед, но в этот момент вспомнил о Пинат. Я за нее отвечал. Оглянулся. Слониха по-прежнему стояла на дне выемки и поглаживала хоботом землю. Собирается она куда-нибудь или нет? На мой взгляд, нет. И я бросился со всех ног.

Пожалуй, больше подходит слово «рванул» — не обращая внимания на крутизну и острые колючки под лапами, не отрывал глаз от джипов, особенно от того, в котором сзади сидел человек в штатском. Я не мог разглядеть его лица, но знал, каким должно быть его выражение: твердым и одновременно спокойным. Нас с Берни непросто запугать — вот откуда спокойствие. И мы не терпим, чтобы нами командовали, — отсюда твердость.

Джипы тем временем достигли подъема на возвышавшийся над равниной невысокий округлый холм и скрылись из виду. Я вихрем слетел с крутизны, пересек ровное пространство, перемахнул через пересохшее русло, только камешки летели из-под лап, и тоже оказался у округлого холма. Но ничего не увидел. Машины исчезли. А вместе с ними люди в форме, капитан Панса и Берни.

Исчезли. Но куда? Вот он, невысокий округлый холм. Сколько подобных я видел за свою карьеру! Много. Больше двух — это то число, до которого я умею считать, но разве этого не достаточно? Однако вернемся к невысокому округлому холму. У его подножия росли кактусы и между ними кусты, выше поднимался голый склон. Джипам было некуда деться — в этом заключалась загадка.

Может, они выключили фары и успели уехать настолько далеко, что я упустил их за такое короткое время? Или оно только показалось мне коротким? Надо идти по следу выхлопных газов — ничего нет проще. Я принюхался и с того места, откуда приехали машины, добежал до подножия холма, а затем… Но никакого «затем» не оказалось. След выхлопных газов никуда не привел. Я обнюхал кактусы и кусты, нашел мотыгу без ручки, какими пользовались шахтеры. В пустыне много брошенных шахт, но в них должен быть вход, а здесь я ничего не заметил. Довольно странно. Но это меня только подхлестнуло, и я стал бегать кругами. Наткнулся на запах человека, который показался мне знакомым, — капитана Пансы. А второй запах я не мог перепутать ни с каким другим: это был запах Берни.

Я еще побегал — сделал широкий круг, внутри которого находились запахи джипов, людей в форме, капитана Пансы и Берни. Сильные, свежие запахи свидетельствовали о том, что все это где-то рядом, но я оставался один. И что из этого следует?

Я не знал. Со всеми «и что из этого следует?» разбирался Берни. «Берни, где ты?» Я припустил быстрее, нарезая круги. «Притормози, старина!» Голос напарника прозвучал в моей голове. Я замер, сел и принюхался к воздуху. Запахи можно разделять и следовать за каждым в отдельности. Это все равно что… нет, не могу сейчас придумать сравнение, но идти по запаху Берни — дело простое. Он привел меня назад, к подножию холма.