Майк Гелприн - Фантастика и Детективы, 2014 № 10 (22)

Уэспер протянул руку и, взяв её за волосы, отвёл голову назад. Эйси закрыла глаза и, улыбнувшись, прижалась к нему спиной.

— А у тебя руки холодные, — сказала она, чувствуя, как её касается лезвие. — Я, почему-то, так и думала, что у тебя руки холодные…

Уэспер вытащил нож из ручья и внимательно его осмотрел. Сполоснув ещё раз, вновь поднёс лезвие к глазам. Аккуратно отцепил несколько прилипших волосков, потёр большим пальцем кровавое пятнышко, и то исчезло. Вытер лезвие о штаны, спрятал его в ножны и убрал нож в сумку. Оглянувшись, осмотрел берег, ручей, траву. Затем поднял сумку, закинул её на спину. На душе у него было спокойно и легко, так, как не бывало уже очень давно, с самой войны. Задрав голову, он посмотрел на небо, нашёл на нём Стрелу и пригляделся.

«И чего ей подумалось про лепесток? — подумал он. — Обычный наконечник».

Он опустил взгляд вниз, увидел Эйси, сверкающую в ручье белым пятном, и, смутившись, отвернулся, стал разглядывать траву, камни, деревья. Почувствовал какое-то шевеление в груди, но решил не придавать ему значения. Откашлялся.

— Ну? — спросил он. — И долго плескаться будешь?

— А что, мы спешим? — она, шлёпая ногами, вылезла на берег и, отфыркиваясь и дрожа, стала забираться в одежду. — В воде, на самом деле, теплей, чем на воздухе, знаешь?

— Знаю.

— Ахх, колется! — Эйси поёжилась. — Всё в волосах! Надо было одежду снять до того, как ты меня брить начал. Теперь чесаться буду. Да ещё и порезал пару раз ножом своим.

— Не надо было дёргаться. Да и вообще, могла бы и в одежде искупаться. Кто тебя просил голой сигать?

— А кто тебя просил меня так пугать? Я ж думала — и правда зарежешь. Трясся весь.

Уэспер молчал. Эйси перестала одеваться и посмотрела на него.

— Так почему?

— Чтобы найти сложнее было. Теперь ты как парень, а искать будут девушку и мужчину. Я им такой трофей оставил — каны на уши встанут, когда увидят.

— Я не об этом. Почему не зарезал?

— Успею ещё, — Уэспер повернулся к ней, затем вновь уставился на траву. — Если ты рубашку не наденешь, будет трудно тебя за парня выдать.

Эйси засмеялась.

— А я тебя теперь не боюсь. Это раньше я думала, что у тебя лицо такое, потому что ты недоброе задумал. А оказывается, у тебя лицо такое страшное только когда ты трусишь. А в легендах-то как о лице твоём суровом поётся! Ты что же, получается, так всю войну и трусил?

— Вот ведь дурная. За нами погоню вот-вот пошлют, а она языком треплет.

— Вот мы уже и ссоримся, как женатые, — Эйси влезла в сапоги и, шмыгнув носом, подхватила свою сумку. — А как меня теперь зовут, если я теперь мальчик, а?

— Уэсли.

— Не хочу я быть Уэсли! — она зашагала к нему. — Хочу быть Гарботогоном Свирепым.

— Не тянешь ты на Гарботогона. Будешь Уэсли.

— Слушай, а что подумают, если заметят, что Уэсли и Уэспер друг с дружкой…

— Дурная ты, честное слово, — вздохнул Уэспер и, повернувшись, зашагал сквозь лес. Эйси догнала его и пристроилась рядом. Через пару минут Уэспер заметил, что она дрожит, и накинул на неё свой плащ.

Вверх они не смотрели, иначе бы заметили, что идут точно туда, куда указывает лепесток-наконечник ярко сверкающей на небе Стрелы.

29 октября 1988 г.

Джонни Боргевич совсем потерял голову.

Акционер «ПайнерВудс», купивший пару часов назад пакет акций ещё на семьдесят миллионов, собирал ноздрёй кокс с туалетного сиденья. Персонал «ЛитлБигПичи» знал: четвёртая кабинка от входа — зона Боргевича. Если через полчаса не выйдет, надо волноваться. Откачивай потом ублюдка. Джонни всё тянул орешек на себя, а мерещился ему в прозрачной воде унитаза закат. Как огромная красная птица бесшумно ныряет в Мичиган, окропляя залив кровью.

Ещё Боргевич думал, что это он пустил кровь своим врагам.

Прокурор закрыл его в Вегасе, но Джонни вписался частником в индейское казино. Закон Висконсина запрещает азартные игры, а резервация — что твой штат: там свои правила. Земля индейцев — сорок тысяч акров, но всего три тысячи принадлежат им. Остальное Джонни забрал у частных владельцев. Сначала он превратил священный край в заповедник. Нечего жрать бобров и оленей — удите рыбу в Грин-Бей. Красная ленточка, егеря, забота о природе, всё по чести. Пресса в восторге (она негодовала за лакоту, а виннебаго невзлюбила за алкоголизм); «зелёные» простили ему поставку древесины на целлюлозно-бумажный комбинат «ПайнерВудс». Только вождь его не простил. Приехал вчера в офис на старом «Тандербёрде» и выплюнул:

— Шаманы виннебаго жгут костры.

Боргевич показал нахохлившемуся вождю, куда он запихает индейские проклятья. И всё его сраное племя, которое уже пять тысяч лет держит эту землю. Виннебаго огребали ото всех, от белых и коренных, они дохли от чумы и оспы, страдали от племенной чехарды в «бобровых войнах». Их превратили в цыган, их сплавляли по Миссисипи, увозили в Дакоту, Айову, Миннесоту и Небраску. Колонисты распыляли виннебаго три века подряд.

Но они возвращались обратно. Всегда. В Грин-Бей, в эти озёрные края, к родным осинам и берёзам, в берлоги танцующих гризли.

И только Джонни Боргевич смог их выдворить по-настоящему. Дайте время — и он вытащит из-под виннебаго последний акр. И пускай шаманы жгут костры. И плюётся вождь Энди Митчелл, старик во фланелевой рубашке, джинсах и кроссовках. Вы уже не те индейцы. Только и осталось — рожа да кличка.

Джонни внимательно отследил долгий путь тонущей птицы, её жидкий огонь на сетчатке своих глаз, и вспомнил вдруг, что кличка у Энди — Громовая Птица. И сам вождь из клана Громовых Птиц. От этого совпадения Боргевичу стало невыносимо смешно, и он затрясся в пароксизмах хохота, обнимая фаянс.

Официант «ЛитлБигПичи», присматривающий за Джонни, облегчённо вздохнул.

Ублюдок совсем потерял голову.

Потом он, Риккардо Ночи и Мэтью Стайлз со своими телохранителями собрались в пустынном зале кинотеатра на Ист-Ллойд Стрит. Всем было слегка за сорок. Каждый считал себя королём Милуоки. Оператор заранее расставил джойстики и погасил свет. Миллионеры скучают на высоких приёмах; гораздо веселее рубиться в игровую консоль на тридцатиметровой диагонали. Сегодня кино не будет.

Висконсин — северный штат, для туристов рай, для американцев дыра. Сплошь нетронутые леса, молочные фермы, «сырные головы». Боргевичу это на руку. Ниже национального заповедника Николе и северо-западнее Грин-Бей он продаст землю под разработку свинцовых залежей. Тех самых, что приманили сюда нищих шахтёров, но не выдержали конкуренции с «золотой лихорадкой». Не беда: Джонни расставит сеть рудников и соберёт приличный улов. Конечно, это не Вегас, зато делёж только на троих. Стайлзу кусок за лицензию на ведение горных работ. Ночи — кусок как подставному лицу добывающей компании.