Татьяна Устинова - Одна тень на двоих

– Как твоя проверка? – спросил он, как будто за этим только и приехал.

– Нормально, – настороженно ответила она, – а что такое? Ты думаешь, что я плохо работаю? Зарабатываю мало трудодней?

– А торт? У вас что? Праздник?

– У меня праздник, – буркнула Марта, – я праздную, что ты меня бросил. Да что тебе надо-то?!

Не говоря ни слова, Данилов ухватился за торт и поволок ее за собой.

Доволок до своей машины, впихнул в салон, она закричала:

– Торт, торт! Осторожней! – но он не слышал. Он обошел машину, завел мотор и отъехал за угол. Какой-то мужик на стоянке, очевидно, водитель, потрясенный даниловским способом парковки, весело покрутил ему вдогонку пальцем у виска.

– Ну что, – спросила Марта злым голосом, – развлек общественность? Выпусти меня, Данилов, мне на работу надо!..

– Я тебе звонил, – сказал Данилов, – ты не отвечала.

– Я телефон в машине забыла.

Что надо говорить дальше, Данилов не знал.

Господи, спасибо тебе, она жива, с ней все в порядке, у нее розовые щеки и она «празднует, что я ее бросил».

Что мне сделать? И как мне это сделать?

– Как ты себя чувствуешь?

– Данилов, ты кретин, – сообщила Марта, – почему я раньше не догадалась, что ты самый обычный кретин? Теперь наконец все открылось, и я пошла. Пока.

– Марта.

– Что – Марта! – И тут вдруг она в первый раз посмотрела ему в глаза. И перепугалась. – Данилов, ты что? Что случилось? Что-то ужасное? Зачем ты приехал?

Он молчал, боялся, что заплачет и опозорится перед ней.

– Данилов, в чем дело? Почему ты молчишь?! – Она отпихнула свой драгоценный торт и взяла его за руку.

– Я не молчу, – сказал он, разглядывая ее тонкие наманикюренные пальчики, – я не знаю, как это нужно говорить.

– Что говорить?

Он вздохнул.

– Никогда не говорил, – признался он и улыбнулся, – черт его знает. Просто не всегда получается так, как хочешь… Я никогда не мог и даже с матерью ссорился… Ты знаешь, что у меня характер плохой, и я привык… и лет мне…

– Тридцать девять, – подсказала Марта. – Это все о чем, Данилов?

– О ребенке, – выпалил он, – я был не прав, прости меня.

– В чем ты был не прав?

– Во всем. Просто я не знал, как к этому отнестись. Я никогда об этом не думал. И не хотел никогда.

– Данилов, я не стану делать аборт, – сказала Марта холодно и выпустила его руку, – во-первых, уже поздно, а во-вторых, я не девочка. Это мой первый и последний шанс.

– Какой аборт!.. – перепугался Данилов. Он представил себе мышонка со сморщенным животом и мягкими ушами. – Я совсем не про это!.. Просто ты ничего мне не сказала, а я был уверен, что ты мне доверяешь.

И тут она так разозлилась, что он даже назад подался, к подернутому морозной пленкой стеклу.

– Я тебя, козла, люблю всю свою жизнь! «Доверяешь!» Пойди у своей Лидочки выясни, доверяет она тебе или нет! А потом целуйся с ней, если хочешь! А нас оставь в покое! По-моему, я тебе не навязывалась и ребенка тоже не навязывала! Я даже тогда, в Ярославле, решила, что не стану ничего осложнять, а то ты испугался бы до смерти и прогнал меня! Мне не надо никаких твоих милостей, Андрей! Я отлично проживу и справлюсь, вдвоем с мамой справлюсь!! И пошел вон от меня! И я тебя не обманывала! Я не часовой механизм, у меня всякие сбои бывают, не часто, но бывают! Я думала, что это… опять сбой, потому что так уже было раньше, и ничего! Я узнала, что беременна, тогда же, когда и ты, – в прошлую пятницу и скрывала от тебя, что это твой ребенок, всего три дня!

На глазах у нее показались слезы, и Данилов с ужасом подумал, что она плачет, плачет из-за него! В последний раз она плакала – он отлично это помнил – на втором курсе института, получив несправедливую двойку.

– Марта, подожди!..

Но она уже выскочила из машины и побежала по переулку.

– Марта!..

– Нет, Андрей. – Она глубоко дышала, стараясь успокоиться. – Мне ничего не нужно.

– Мне нужно. Марта.

– И тебе тоже ничего не нужно. Я знаю, что ты благородный сверх всякой меры. Мне на твое благородство наплевать.

Тут у него зазвонил телефон, и он ответил, потому что, как только он увидел Марту – живую, невредимую и с тортом, – моментально вернулось все остальное, включая убийство, милицию и темную лужицу на полу.

– Да.

– Все это было только начало, – проскрипел голос в трубке, – хочешь посмотреть, как горит твой дом? На этот раз от него ничего не останется, даже стен. Если ты поедешь прямо сейчас, может, еще успеешь к представлению.

– Ты подонок!! – заорал Данилов так, что от него шарахнулись какие-то люди на тротуаре. Марта оглянулась и быстро пошла обратно, к нему, а потом побежала.

– Продолжение следует, – сказал голос, – все только начинается.

– Подожди!

– Кто это? Андрей, кто звонил?!

– Не знаю. Он сказал, что горит дом на Рижском шоссе. Мне надо ехать, Марта.

– Я с тобой.

– Нет.

– Я поеду с тобой.

Он знал, что не возьмет ее с собой, что бы она ни говорила.

– Ты узнал голос?

– Нет. Совсем. Или это кто-то, кого я не знаю, или голос… изменен.

Он остановился у своей машины и чуть не застонал.

«Фольксваген» упирался гладким рылом в бампер впереди стоящей машины.

Сзади его так же плотно прижимала невесть откуда взявшаяся «Газель». Справа был высокий бортик тротуара.

Все. Приехали.

– Заперли? – спросила из-за плеча запыхавшаяся Марта. – Поедем на моей! Пошли. Быстрее!

Размахивая тортом, она добежала до своей «Нивы», проворно забралась на высокое сиденье и запустила мотор.

– Ты не поедешь.

– Поеду, Данилов. У тебя же нет доверенности! Куда ты поедешь? До первого поста?

Она была права, и он знал это.

Оглядываясь через плечо, она сдала назад, посигналила, развернулась перед носом у запыхавшейся красной «четверки» и махнула рукой водителю, который возмущался за замерзшим стеклом.

– Данилов, как нам проще всего выехать?

– На Ленинградский проспект, а потом на Волоколамку. Здесь направо, а под светофором по стрелке налево.

– Сейчас, наверное, пробка на «Соколе»…

– Сейчас везде пробки.

– Что он тебе сказал?

– Что все это было только началом. Самое интересное впереди или что-то в этом роде. Сказал, что на этот раз от дома ничего не останется.

– Звони в милицию, Данилов. Уже пора.

– Смотри на дорогу, – сказал он сквозь зубы. – Какая еще милиция! Это дом Тимофея Кольцова, а он сам себе милиция.

– Тогда звони ему. Или его жене. Пусть приезжает их охрана или они сами.

Марта посигналила и бесцеремонно влезла в узкое пространство между двумя рядами машин. Данилову показалось, что она даже растолкала их немного.

Вечерело, и опять пошел снег. В свете фар, упиравшемся в чей-то багажник, косо сыпались белые шарики. Стая птиц упала с сумрачного неба, пронеслась над шоссе и исчезла над стадионом «Динамо».