Татьяна Устинова - Хроника гнусных времен

– Меня никто не видел.

– Я тоже думал, что меня никто не видит, когда сидел в кустах, – возразил Кирилл сухо, – тем не менее по голове получил. Настя, все серьезнее, чем нам кажется. Намного. И еще я думаю, что времени у нас мало.

– Что это значит?

– Тот человек теперь знает, что я за ним слежу. Он может думать, что я засек его случайно, когда курил на балконе, а может считать, что я его выследил. Он начнет действовать решительно, а мы пока не представляем себе, что это будут за действия.

Он доел омлет и налил себе еще кофе. Пожалуй, Настин кофе вполне можно пить, а не только использовать для утопления грешников.

– А Соня что?

– Ничего. Вяжет тете Александре пояс от радикулита. Про ожерелье молчит, как будто его вовсе нет. Владик острил утром, но папа велел ему заткнуться.

– Заткнуться? – переспросил Кирилл.

– Ну… не совсем заткнуться, но он сказал, чтобы Владик от нее отстал. Он и отстал.

– Насть, – спросил Кирилл, – а что за истории о том, будто бабушка отравила деда, чтобы закрутить роман с Яковом? Откуда Владик вообще это взял?

Это что, когда-то обсуждалось или кто-то вспоминал? Он же не мог просто так придумать?

– Не было никакого романа! – ответила Настя сердито. Вскочила и помешала варенье длинной деревянной ложкой. – Конечно, он все придумал! Он все время врет и выдумывает.

– Что он врет и выдумывает?

– Все! Как-то выдумал, что на работе у них была лотерея и он выиграл машину. Конечно, никакую машину он не выиграл, а все придумал.

– Зачем?

– Я не знаю! Наверное, ему это нравится. И про бабушку с Яковом он тоже все придумал. Я помню, когда мы были маленькие, бабушка рассказывала нам, какой он был герой на войне и все такое. Про деда она никогда не рассказывала. И еще она говорила про ту девочку, которая у нас жила, что мы не должны ее обижать, она нам почти что родственница и жизнь у нее очень трудная.

– Про внучку Якова?

– Ну да. Никто теперь даже не помнит, как ее звали.

– А почему у них была трудная жизнь? Разве у твоей бабушки с двумя детьми жизнь была легче?

Настя достала из пузатого буфета синее блюдце и стала снимать пенки с варенья, иногда останавливаясь и постукивая ложкой.

– Не знаю, Кирилл. Ты задаешь вопросы, которые никогда не приходили мне в голову. Она не жаловалась на жизнь. И не рассказывала никаких историй, знаешь, про блокаду, про голод, хотя она все это пережила и в блокаду потеряла всю семью. Они в Александре-Невской лавре похоронены. Прадед, прабабушка и бабушкин братик, ему всего лет десять было, когда он умер. Бабушка как-то выжила. А тетю Александру накануне войны увезла к себе в Сибирь другая прабабушка. Ей тогда годик был или около того. Она маленькая сильно болела, решили, что ей климат не подходит, и увезли. И она осталась жива. И бабушка осталась жива. Когда бабушка вышла замуж, Александра стала жить с ней и с дедом.

– Черт побери, – сказал Кирилл, – выходит, детей было не двое, а трое?

Настя печально посмотрела на него:

– Ну да.

– А почему они ссорились? Твоя бабушка и тетя Александра?

– Тетя считала, что бабушка живет как-то слишком легко. Бабушка и вправду никогда не грустила, не носила темных платков и довоенных платьев. У папы и тети Нины всегда была нянька, а бабушка ездила в Кисловодск, потом купила машину и поехала в Крым, любила одеваться, любила поесть, ничего не боялась. Она говорила, что она свою дань заплатила, больше с нее никто ничего не смеет требовать.

– В каком смысле?

– В смысле деда. Она считала, что у нее забрали самого дорогого человека – мужа. Ты знаешь, по-моему, она его очень любила. Он умер, когда ей было двадцать девять лет. Как мне. Замуж она больше никогда не выходила, и романов у нее никаких не было. Она говорила, что эта часть жизни перестала ее интересовать, когда не стало деда.

– Он был намного старше?

– Не очень. Лет на десять.

– А Яков?

– Что Яков?

– Ты что-нибудь знаешь про его семью, про его дочь… как ее? Галя? И почему его книги оказались в шкафу твоей бабушки?

– Какие книги, Кирилл?

– Арабские. Арабские книги, которые бабушка завещала Сергею, когда-то принадлежали Якову. Почему он оставил их в доме твоей бабушки, а не в своем? Может, он ее любил? Безответно?

– Я не знаю. – Настя покрутила ложкой в варенье и решительно выключила газ. – Она никогда не рассказывала ничего подобного. А почему ты стал про все это спрашивать?

– Я хочу понять, что произошло, – объяснил Кирилл терпеливо. Он ополоснул под краном чашку и поставил ее на полку. – Я пока не понимаю. Я не понимаю, на что она жила и где теперь эти деньги. Она не оставила денег никому из родственников, потому что она не собиралась умирать и они были нужны ей самой. Что это за деньги? Где они? Сколько их?

Настя смотрела на него растерянно.

– Господи боже мой, – выговорила она наконец, – ты бы лучше узнал, кто стукнул тебя по голове. Это явно была не бабушка. И не Яков.

– Я узнаю, – пообещал Кирилл. – У тебя есть срочные дела? Если нет, подключись к Интернету, а я приду минут через двадцать.

– Я не поняла, – сказал Настя язвительно, – ты мной распоряжаешься?

– Распоряжаюсь, – согласился Кирилл, – я распоряжаюсь, а ты меня слушаешься. Кстати, ты Сергея не забыла предупредить, что это он со мной вчера напился?

– Нет, – буркнула Настя, – не забыла.

– Молодец. А про то, что меня по голове стукнули, никому не говорила?

– Не говорила. Я же не совсем ненормальная.

Он поцеловал ее долгим поцелуем, который моментально напомнил им обоим, что ночь они провели совершенно бездарно, а до следующей далеко, и он ушел.

Настя накрыла варенье чистой салфеткой, чтобы не забрались мухи, и улыбнулась человеку, попавшемуся ей на пороге кухни.

Человек проводил ее глазами.

Удалось услышать только часть разговора, и эта часть показалась ему тревожной.

Почему они говорили о старухиных деньгах? Любимой внучке мало оставленного дома, и она намеревается еще подобраться к деньгам? Если так, ей придется столкнуться с серьезным противником. Она даже не подозревает, насколько серьезный противник стоит у нее на пути.

Ее нужно опередить. Сегодня же.

Если все выяснится, от нее можно будет избавиться быстро и легко.

Как только ее кавалер куда-нибудь исчезнет, она поедет в город и больше не вернется.

И никто – никто! – не сможет тогда помешать.

* * *

– Вам что-то нужно? – сухо спросила Нина Павловна из кустов. – Вся смородина мокрая. Кому нужна такая прорва смородины? Когда была Зося Вацлавна, она ее сушила и отправляла каким-то родственникам. А мы что станем с ней делать?

– А куда делась Зося Вацлавна? – спросил Кирилл. Крупные черные грозди, больше похожие на виноград, чем на смородину, были влажными и теплыми. Кирилл сорвал веточку и объел с нее ягоды.