Татьяна Степанова - Пейзаж с чудовищем

– Что случилось? Что за шум?

Еще одна дверь, теперь уже в другой половине вестибюля, распахнулась, и они увидели Феликса Санина.

И, конечно, сразу его узнали. Он был небрит, вид имел помятый, непрезентабельный. Одет, как и Раков, в спортивный костюм – однако очень дорогой итальянской фирмы, но нацепленный поверх несвежей футболки, явно наспех. На ногах – белые кроссовки той же дорогой фирмы. Незастегнутые липучки их топорщились.

– Тут полиция приехала, Феликс Георгиевич, – сказал ему Спартак Раков.

– Полиция? Да мы вроде вчера совсем не шумели. Кто-то пожаловался?

– Это не из-за шума, – возразила Капитолина. – Они из-за…

– Вам знакома эта женщина? – Гущин сам лично сунул знаменитости под нос фото утопленницы.

– Нет… ох, да… в каком она виде… Это Света, наша няня, – голос Феликса, и так хриплый со сна, мгновенно сел.

– Можем ли мы с вами поговорить приватно? – спросил его Гущин.

Феликс все глядел на снимок. Затем медленно кивнул.

То, что личность жертвы установили так быстро, фактически через три часа после обнаружения тела, несколько подбодрило Катю. Она уже прикидывала в уме: ага, вот сейчас старик Гущин вцепится в знаменитого шоумена как бульдог, и они начнут распутывать, разматывать, раздербанивать этот клубочек.

Ей пришло на ум: она Гущина «стариком» про себя именует. А сколько лет полковнику? Лысый толстяк, ас уголовного розыска и шеф криминальной полиции вот уже сколько лет собирается на пенсию, кряхтит – «это в мои-то годы». А лет-то ему не семьдесят, не восемьдесят, а всего пятьдесят четыре года.

Шоумен и продюсер – знаменитость Феликс Санин – богач, каких мало, хозяин дома, смахивающего на дворец-музей, к услугам которого лучшие косметологи, стилисты и визажисты, – сейчас выглядит на полновесный полтинник, хотя, если верить прессе, ему меньше. Что старит мужчину? Женитьба на юной красотке, маленькие дети в зрелом возрасте? Феликс неженат и, судя по тому, что о нем пишут, никогда официально женат не был. Ребенок у него появился. И его няня убита.

Катя хотела просочиться вслед за Гущиным, которого Феликс вел за собой через вестибюль, в место приватного разговора, но, проходя мимо окна, взглянула в него, и ноги ее мгновенно приросли к мраморному полу.

Однако она с усилием оторвала их – некогда в ступор впадать, превращаясь в соляной столб, бросила изумленному Гущину: «Я на минутку, ждите», – и ринулась вон из вестибюля на лужайку.

Небо над лужайкой посветлело, серые ватные облака треснули, пропуская робкое, словно умытое дождем солнышко. И под этим солнышком, лениво и праздно жмурясь, шествовал в полном гордом одиночестве в направлении песчаного пляжа Сережка Мещерский.

Шествовал, даже пытался бежать трусцой, спотыкался неловко – какой из него бегун? Оделся, правда, он для спортивного променада – кроссовочки, спортивные брюки, футболка, ветровку завязал узлом вокруг пояса.

Катя подождала две минуты, давая ему возможность подальше оттрусить в сторону пляжа. Ей не хотелось, чтобы из окон дома их столь неожиданную встречу кто-то увидел. Затем она со всех ног припустила вдогонку. Раз плюнуть – не зря же она часто по воскресеньям бегала в Нескучном саду, что как раз напротив ее дома на Фрунзенской набережной.

Она догнала Мещерского и легонько «осалила», как поступают дети, играя в догонялки. Он мигом обернулся и…

Сценка из комикса.

Всем! Всем! Всем! Друзья встречаются вновь! Конец долгой разлуки! Объятия и поцелуи вполне уместны и приветствуются!

– Катюша, – промямлил Мещерский.

– Привет.

Катя не видела Серегу Мещерского больше месяца. Он всплыл как субмарина, пригласил ее в паб на Лесной в «Белых садах», специализирующийся на рыбной кухне, креветках и бельгийском крафтовом пиве. Они отлично провели вечер, наелись острых креветок по-сингапурски до отвала. Мещерский проводил ее домой и затем скрылся, пропал из виду на долгие недели.

Катя не тревожила его. Друг детства ее мужа Вадима Кравченко – Драгоценного В. А. – слыл существом независимым и самостоятельным даже для закоренелого холостяка. Она знала одну секретную вещь, но никому о ней рассказывала: Мещерский пребывал в тяжелой депрессии и все никак, никак не мог с ней справиться. Катя с грустью задавала себе вопрос: станет ли Сережка когда-нибудь снова прежним – веселым, жизнерадостным, искрящимся юмором, таким, каким она всегда знала и любила его?

– Катюша, а я… ой… а ты что… как здесь?

– Убийство, – веско изрекла Катя тоном «бывалого сыскаря». – Мы с Гущиным в этой Топи с полшестого утра. Утопленницу обнаружили в водохранилище. Стали осматривать, а она задушена. Молодая женщина. Она в этом доме няней работала. Ее только что здесь опознали.

Мещерский смотрел на нее круглыми от удивления глазами. Маленькая фигурка его словно стала еще меньше ростом, сгорбилась.

– Убийство? – повторил он.

– А ты-то как тут очутился?

Мещерский всплеснул руками, затем потер лоб, снова растерянно всплеснул руками и начал рассказывать Кате свою сагу – про то, что хотел подработать фрилансером, что банк в лице Данилевского ему такую работу в качестве консультанта предложил, про коллекцию карт и дневников путешественника Вяземского – седьмой воды на киселе по генеалогическому древу. Рассказал, как приехал в деревню Топь, во дворец Феликса Санина, и…

– Так сколько ты уже здесь?

– Два дня. Послушай, а эта няня…

– Светлана Давыдова. – Катя запомнила имя и фамилию жертвы.

– Да, они называли ее Света. – Мещерский все никак не мог прийти в себя. – Она утонула?

– Ее задушили и бросили в воду. Тело обнаружено примерно в километре отсюда. Гущин предположил, что на нее могли напасть на дороге в районе лесного участка, где спуск к водохранилищу.

– Но она… няня… она же здесь, в доме, – сказал Мещерский.

– В доме?

– Я видел ее дважды.

– Когда ты ее видел?

– В день моего приезда. Позавчера.

– 28 мая? – уточнила Катя, как до этого уточнял Гущин. – Во сколько ты ее видел? Вспомни, это очень важно.

– Я приехал около трех, – начал вспоминать Мещерский. – Хотел сразу поговорить с Феликсом, и здешняя помощница по хозяйству попросила меня подождать в гостиной. Я ждал минут десять, и в этот момент появились они – няня Светлана и маленький сын Феликса Аякс. С ними еще был брат Феликса. Они зашли в гостиную, пробыли минуты две и… малыш шалил, няня его успокаивала. Все как обычно. Но потом, уже позже, произошло нечто не совсем обычное.

– Что? – Катя насторожилась.

В душе она верила и не верила – бывают же такие совпадения! Приехали в деревню Топь, высадились, словно на Марс, на чужую опасную планету, чтобы расследовать убийство. И вдруг – ба! Знакомые все лица! Сережечка Мещерский – на блюдечке с голубой каемочкой. Это ли не подарок судьбы? Друг детства мужа и ее друг-приятель в роли «независимого добросовестного свидетеля-очевидца», словам которого можно полностью доверять!