Татьяна Степанова - Пейзаж с чудовищем

Позже она сто, нет, двести раз раскаялась в том, что в тот момент на пляже у водохранилища воспринимала всю ситуацию столь несерьезно и легкомысленно. Но что она могла поделать?

– Уже вечером, – продолжил рассказ Мещерский, – примерно в шесть, когда я работал с картами в библиотеке, я услышал шум, они скандалили.

– Кто скандалил?

– Помощница по хозяйству, что-то вроде здешней домоправительницы у Феликса, ее зовут Капитолина Павловна, орала на няню Светлану, не позволяла ей уйти, а та хотела.

– Уйти из дома?

– Я понял, что да. Капитолина кричала, что поймала няню, когда та пыталась улизнуть тайком, упрекала ее, что так не делается, что это безобразие, – Мещерский с трудом припоминал подробности ссоры в проходной комнате. – А нянька кричала в ответ, мол, она не может больше терпеть, что это пытка.

– Пытка? – Катя насторожилась еще больше. – Как это понимать?

– Няня кричала что-то про пытки или пытку. Кричала, что это невозможно терпеть, – повторил Мещерский. – Они ругались так громко, что Феликс… Он в этот момент находился в галерее. У него собрание картин, и в этой галерее есть четыре полотна. Очень редких и абсолютно ужасных. Так вот, он в этот момент был там. Я только сейчас об этом подумал… Он был в галерее. Открыл дверь и попросил няню зайти. Сказал, что сам во всем разберется. Няня и там стала кричать – уже на него.

– Сереж, я насчет галереи и картин не очень пока понимаю, и это не суть важно. Про пытки – важнее. – Катя коснулась его руки и повлекла за собой. – Идем к Гущину. Он должен узнать. А что это за пытки?

– Не знаю. Об этом громко кричала няня, – повторил Мещерский. – Она в этот момент выглядела так, словно оделась для поездки… или побега из дома – розовая куртка, брюки.

– Точно, на утопленнице – розовая куртка и брюки. А шарф, цветной шарф, он был на Светлане Давыдовой?

Мещерский нахмурился, вспоминая.

– У нее в руках была сумка – из мягкой кожи, такая дамская – мешок, довольно вместительная, болталась на плече. А шарф… Точно, вспомнил, он был привязан к ремню этой сумки!

– Этим шарфом ее и задушили, – сказала Катя, она шла уже быстро и буквально тащила за собой Мещерского. – Как это понимать насчет пыток? Они что, издевались над ней, пытали?

– Поверить в такое невозможно, – ответил Мещерский.

А затем вспомнил клиентов клуба «ТЗ» – их лица, там, на темной террасе вчера ночью.

– Гущин мигом все про пытки заставит Феликса Санина выложить, – зловеще пообещала Катя.

Она открыла дверь вестибюля, Мещерский вошел следом за ней. Катя хотела тут же прервать приватную беседу Гущина и Феликса, ей не терпелось огорошить полковника и шоумена новыми сведениями крайней важности, которые она только что добыла, не прилагая к этому ни малейших оперативных усилий.

Но она не успела ни шага шагнуть, ни рта раскрыть.

Они не успели ничего.

В мгновение ока все изменилось. НАЧАЛСЯ КОШМАР.

Феликс Санин пригласил Гущина в зал для банкетов – случайно или намеренно. Огромное помещение поражало пустотой и роскошью. Полковник Гущин глянул на расписанный как в царских дворцах потолок – все эти греческие боги и богини, имена коих он знал весьма смутно. Ему показалось, что лицо бога в лавровом венке с лирой – это лицо Феликса. Ну точно он!

– Что случилось со Светой? – тревожно спросил Феликс.

– Ее убили.

– Убили?! Кто?

– Это мы выясняем. – Гущин чувствовал себя неловко среди зеркал, хрусталя и фресок. – Так значит, Светлана Давыдова работала у вас няней?

– Да, няней. Где ее нашли? Когда?

– Нашли тело в воде примерно в километре от вашего дома сегодня рано утром. – Гущин не собирался посвящать знаменитость во все подробности. – А вы, Феликс Георгиевич, когда ее в последний раз видели?

– Позавчера. Она неожиданно нас покинула.

– Неожиданно покинула? – Гущин удивленно поднял брови. – Как это так?

– Совершенно неожиданно. – Феликс хмурился. – Я не ожидал от нее такого поступка. Единственное, сделал скидку на ее плохое самочувствие.

– Я не понимаю.

– Все было нормально. Светлана весь день занималась с Аяксом. Они сходили на прогулку, она накормила его. Я наведывался к нему в детскую – она была с ним, он спокойно играл. Потом я был занят с гостями.

– У вас здесь много гостей?

– Дом снят на несколько дней клубом «Только Звезды», мы вынуждены приноравливаться к их требованиям.

– Никогда не слышал о таком клубе.

– Это закрытый клуб, там индивидуальное членство. – Феликс все больше хмурился. – Я занимался с гостями и вдруг услышал шум ссоры. Решил посмотреть, что происходит, оказалось, спорят Светлана Давыдова и моя помощница по хозяйству Капитолина Павловна. Капитолина пожаловалась, что застала Светлану в холле одетой, та собиралась тайком уйти из дома, никого не предупредив, оставив моего сына без присмотра. Естественно, я был обескуражен, не знал, что сказать, она себе никогда такого не позволяла.

– А сколько Светлана Давыдова у вас проработала?

– Два года! – воскликнул Феликс. – И всегда была аккуратна, ответственна, к Аяксу относилась с любовью и заботой. Я был спокоен за сына, когда Света за ним присматривала. Сын ее тоже очень любил. Да все было хорошо, и вдруг – такой неприятный сюрприз!

– Но она как-то объяснила вам причину того, что хотела уйти?

– Они с Капитолиной друг на друга сначала просто орали, я ничего не понимал. Света кричала, что не может больше терпеть. Я спросил: да что вдруг случилось?

– И что она вам ответила?

– То же самое – что она не в силах больше терпеть. Что у нее адская боль – разболелся зуб.

– Разболелся зуб? – переспросил Гущин.

– Так она мне сказала – мол, адская боль, нет мочи терпеть, она позвонила в клинику в Истру, и ее срочно с острой болью записали на половину восьмого. Она сказала, что уложила Аякса спать и сама надеялась съездить в Истру к зубному, а потом вернуться. Я спросил: как же так, тайком, отчего меня не предупредила, почему не сказала Капитолине или ее сожителю Ракову? Так она лишь руками на меня замахала: видите, какой скандал мне ваша Капитолина устроила? Не пустила бы она меня ни за что. Поэтому я и решилась тайком – вечером бы вернулась. А вы все равно с гостями заняты, до вас, мол, не достучишься. Что я мог ей на это сказать? Она скулила от боли, держалась за щеку. И я… Я сказал: ну ладно, раз так больно, езжай к зубному.

– И Светлана уехала?

– Она ушла, как я мог ее задерживать, если острая зубная боль?

Гущину казалось, что он слушает какую-то нелепицу.

– Она не водила машину?

– Нет, машины у нее не было, и мы тут все были слишком заняты с гостями клуба, чтобы везти ее в Истру. К тому же мне пришлось дать отпуск своему водителю. А Спартак Раков, сожитель Капитолины, и так с ног сбился, ему только не хватало быть у нашей капризной няньки шофером. Она ушла из дома пешком.