Сьюзен Льюис - Горечь моей надежды

Кстати, где же он теперь? Затаился в темном углу, в надежде когда-нибудь встретить свою дочь. И потому послал за ней свою не раз и не два избитую жену.

Если он хочет ее видеть, если про это вдруг зайдет разговор, она тотчас же бросит трубку. Всю свою сознательную жизнь она пыталась забыть о том, что носит в себе его гены, чтобы никто не узнал, что она – это тот ребенок, что чудом остался жив после кровавой бойни в Темпл-Филдс.

Ее передернуло при мысли о том, что ее могут пожалеть или – что еще хуже, подумают, а не случится ли так, что она пойдет по стопам отца? Она и сама не раз задавалась этим вопросом. И не дай бог, если весь остальной мир начнет шарахаться от нее, как от прокаженной! Ведь это будет не жизнь, а сущий ад.

Вернувшись домой во второй половине дня и не найдя на автоответчике никаких сообщений, она набралась храбрости и сама набрала номер тетки, узнать, не нашла ли та злополучный номер телефона.

– К сожалению, нет, – прозвучало в ответ. – Но я уверена, она позвонит, как только будет морально готова.

Хотелось бы надеяться, вот только когда это будет? Раздосадованная, Алекс бросила трубку. Нет, ей в срочном порядке нужно занять мысли чем-то другим, иначе она просто сойдет с ума. Кстати, сегодня вечером сделать это будет не так уж и трудно – на ее счастье, она договорилась встретиться с Матти, чтобы составить список судей и потенциальных участников их деревенского смотра талантов.

В конечном итоге телефонный звонок раздался лишь на следующий день после обеда. «Мать», – тотчас подсказал ей внутренний голос. Откуда она могла это знать? Но сердце тотчас замерло в груди, и на какой-то безумный миг она даже не решалась снять трубку. Но затем та оказалась в ее руке, а чтобы скрыть нервную дрожь, она сама довольно резко ответила:

– Слушаю вас.

– Алекс?

Женский голос на том конце линии прозвучал неуверенно, с хрипотцой и легким акцентом. Ливерпульским? Помнится, ее мать была из Ливерпуля, но на ливерпульский акцент не очень похоже.

– Да, это я, – ответила она, чувствуя, как у нее слегка поплыло перед глазами.

– Меня зовут Анна Ривз, – ответил ей голос. – Возможно, вы знаете меня как Анджелу Николс.

Чувствуя, что ее вот-вот накроет волной эмоций, Алекс попыталась ответить. И не смогла. Подумать только, она разговаривает с родной матерью!

– Хелен сказала мне, что ты не против, если я тебе позвоню.

– Да-да, – наконец сумела выдавить Алекс.

В трубке раздался не то шум, не то смех, а затем снова голос Анны Ривз:

– Мне даже не верится, что я говорю с тобой, что слышу твой голос, что на том конце линии ты… Прости, я обещала себе, что постараюсь не расчувствоваться.

– Ничего страшного, – успокоила ее Алекс, не замечая, что у самой по щекам катятся слезы. Ну почему, почему нельзя повернуть время вспять? Почему нельзя вновь превратиться в трехлетнюю Шарлотту, чтобы потом знать эту женщину всю свою жизнь?

Откуда ты знаешь, какая она, напомнила себе Алекс.

– Я могу тебя увидеть? – спросила Анна. – Для меня это так важно, но если ты не хочешь, я пойму…

– Нет-нет, отчего же, с большим удовольствием, – успокоила ее Алекс. Как же ей не хотеть, даже если потом она будет об этом жалеть?

– Я сейчас в Хитроу, – сказала Анна, – Только что с самолета, но могу сразу же приехать. Если взять напрокат машину, это всего три часа.

При чем здесь Хитроу, не поняла Алекс. Самолет, акцент – она по-прежнему оставалась в растерянности.

– Хелен сказала мне, что ты по-прежнему живешь в Приходе, – продолжала Анна, – и если я не ошибаюсь, твоих роди… Дугласа и Майры уже нет в живых.

– Верно, – подтвердила Алекс. Она слушала вполуха, пытаясь представить, что бы она сама чувствовала, если бы впервые за двадцать пять лет говорила с собственным ребенком? Глаза бы точно были бы на мокром месте. Наверно, и с Анной Ривз сейчас тоже так?

– Какая жалость, – ответила та. – Представляю, как тяжело тебе было потерять их обоих одного за другим.

«А она осведомлена даже лучше, чем я предполагала», – подумала Алекс. С другой стороны – есть Интернет, в котором при желании можно найти все, что угодно, в том числе и про кончину Дугласа.

– Габи было еще тяжелее, – ответила Алекс – Она до сих пор сильно по ним тоскует.

– Конечно, а ты?

Алекс не стала кривить душой.

– Я тоже, даже больше, чем сама от себя ожидала.

– Надеюсь, что при встрече ты расскажешь мне про них?

– Конечно же!

Вообще-то ей не хотелось говорить про Майру и Дугласа. Она бы предпочла услышать про свою настоящую семью, узнать, с кем рядом жила мать все эти годы.

– А ты знаешь, как найти мой дом? – спросила она.

– Мне кажется, я помню, где это. Если вдруг заблужусь, позвоню.

– Хорошо, буду ждать.

– У тебя такой взрослый голос, – заметила Анна, как показалось Алекс, без особой радости.

– Мне уже двадцать восемь, давно пора, – не без улыбки ответила она.

– Ты даже не представляешь, как давно я мечтала об этом дне, – голос Анны дрогнул. – Подумать только, я наконец увижу тебя, загляну в твои глаза, увижу твою улыбку, я знаю, она прекрасна, я видела ее в «Фейсбуке».

Алекс не нашлась, что на это сказать.

– Я нашла страничку вашего театра, – пояснила Анна. – Думаю, ты не станешь возражать.

– Нет-нет, какие возражения, – поспешила заверить ее Алекс, правда, не совсем искренне. – Надеюсь, я тебя не разочаровала.

Зачем она это сказала? Но даже если разочаровала, что из этого?

– Как раз наоборот! – воскликнула Анна. – Боюсь, это я скорее разочарую тебя, хотя и обещаю постараться этого не делать.

Положив трубку, Алекс еще несколько минут сидела, тщетно пытаясь собраться с мыслями. Где-то в глубине души вновь поднимал голову страх, хотя сама она этому всячески противилась. Главное, не паниковать, если она не хочет испортить то, что скоро произойдет. Не хватало ей, чтобы самые страшные из ее кошмаров обернулись явью.

Мать ни словом не обмолвилась про Гаврила Альбеску. Да и по голосу не похоже, чтобы все эти годы она прожила рядом с монстром, перерезавшим всех ее родных и едва не убившим и ее тоже. С другой стороны, какой голос может быть у той, что в буквальном смысле вернулась из ада? Наверно, полный тепла и нежности, как и тех, кто там не был.

Нет, это просто безумие – думать, что ее мать простила отца. Он жаждал ее смерти, он нанес ей такие страшные раны, что она выжила лишь чудом. Что помешало бы ему повторить попытку?

«Вот видишь, – сказала себе Алекс, – разве стала бы она жить с ним еще целых двадцать пять лет? А если ты так думаешь, то это полная чушь. Да-да, полная чушь».

Конечно, мать вполне может заявить ей, что все, что она знает про своего отца, не соответствует действительности. Что это не он убил ее родных, а его дружки-гангстеры. Может, все эти годы они скрывались от них? Возможно, боялись даже приблизиться к собственной дочери, чтобы убийцы не догадались, кто она такая. Все может быть. Мать любила отца. Наверно, он был неплохой человек, вот только связался с дурной компанией, а потом был вынужден годами от них прятаться.