Софи Ханна - Комната с белыми стенами

Я открываю дверь в спальню и вскрикиваю, увидев рядом со своей кроватью мужчину. А вот он, похоже, ничуть не удивлен. Он улыбается, как будто я должна была знать, что обнаружу его здесь.

– Кто вы? Что вы делаете в моей комнате?

Я знаю, кто он такой. Это брат Рей. Тот самый темноволосый юноша с фотографии на кухне, где оба ее брата изображены с веслами в руках. На нем белый джемпер для игры в крикет и брюки, в которых молний больше, чем ткани. Никогда не понимала, зачем человеку в течение дня может понадобиться сделать брюки короче или длиннее? Что это за целевая аудитория? Кто они, те, чьи икры работают неполный рабочий день?

– Все с точностью до наоборот, – говорит брат Рей, по-прежнему улыбаясь. – Это моя комната.

– Рей сказала, что это гостевая комната.

– Все верно. Это моя гостевая комната. А это мой дом.

– То есть Марчингтон-хаус ваш? – Кажется, Лори сказал, что родители Рей живут в Винчестере. – Но…

– Вы располагаете какими-то иным сведениями?

– Извините, просто я… вы так молоды. На вид мы с вами примерно одного возраста.

– Это сколько же?

– Тридцать один.

– В таком случае я младше вас. Мне всего двадцать девять.

С моего языка вот-вот сорвется бестактность.

– И когда же вы успели заработать столько денег, чтобы купить этот дом? В школе, в перерывах между зубрежкой латыни и крокетом? Или же конструктивно воспользовались иной возможностью?

Я понимаю, что несу полную чушь, напуганная тем, что застала в своей комнате незнакомца. Почему он поджидал меня здесь? Как вообще он смеет владеть этим огромным особняком? Неужели он открывал мой чемодан? Рылся в моем белье, пока я рассматривала трусы Ангуса Хайнса?

– Между крокетом и зубрежкой латыни? – смеется он. – Вы это изучали в школе?

– Нет, я изучала уличные войны и апатию, – огрызаюсь я. – После чего перешла к более фундаментальным наукам, какие может дать школа в отстойной части города.

– Я тоже.

– Неужели?

– Представьте себе. Не считая этого дома, я вовсе не богат. Дом я унаследовал в прошлом году от деда. У меня своя фирма по уборке комнат и мытью окон. Здесь я не живу – до сих пор обитаю в съемной квартирке в Стритэме. Этот дом для меня слишком велик, а его убранство – слишком… женское. Моя бабушка занималась дизайном интерьеров.

– Только вы один? – уточняю я. – Вы унаследовали целый дом?

– Каждый из шести внуков получил в наследство ту или иную собственность, – отвечает он, слегка смутившись. – Мой дед был очень богат. Занимался бриллиантами.

– Понятно, – говорю я. – На мое счастье, оба моих деда живы. Один копается в земле, другой сидит в кресле, ожидая, когда отдаст концы. Послушайте, Рей сказала, что я могу пожить здесь и…

– Вы хотите, чтобы я вышел из вашей комнаты? Или все же моей комнаты? Или нашей? – Все понятно.

Он рылся в моих трусах. Это был неприкрытый намек. – Вообще-то я должен вышвырнуть вас отсюда, – говорит он.

– Вышвырнуть меня?

– Именно. Но не переживайте, я не стану этого делать. С какой стати я должен выполнять распоряжение его светлости?

Его светлости … Ангус Хайнс наверняка знал. Именно поэтому ни его, ни Рей сейчас здесь нет? Не желают сами браться за грязную работу? Наверное, посмотрев « Ненависть после смерти », они сочли меня полной бестолочью и потеряли всякую веру в меня?

– А вы сами из богатой семьи – если, конечно, не возражаете ответить на такой вопрос?

Еще как возражаю, хотя и не имею на это права после того, что спросила сама.

– Нет. Из бедной. Вернее, из самой обыкновенной, что, в принципе, то же самое, что и бедная.

– Это как же?

– Какой смысл иметь лишь чуточку денег? – сердито спрашиваю я.

– Вы странная женщина, Флисс Бенсон. Вам это кто-нибудь говорил?

– Нет.

– Вообще-то, я ненавидел школу, – говорит он, как будто это нечто само собой разумеющееся. – Родители вполне могли позволить себе послать нас всех в Итон. Мы могли бы жить в сказочной мечте из крокета и зубрежки латыни, но вместо этого нас отправили в Коттэм-Чейз, где мы буквально каждый день были вынуждены сражаться за сомнительный титул «Железного кулака школы».

– И с каким же успехом? – Итон – школа для мальчиков; Рей никак не могла пойти учиться в Итон.

– Ни с каким, к моему огромному счастью. Обязанности железного кулака были нелегки: предполагалось, что вы будете вышибать дерьмо из любого, кто только встанет у вас на пути. У меня просто не оставалось бы свободного времени.

– Но почему ваши родители не отправили вас в школу поприличнее, ведь у них имелись на это деньги?

– Они считали, что, отправив нас в этот местный отстойник, они тем самым приблизят глобальное равноправие. – Он снова улыбается мне, как будто мы с ним лучшие друзья. – Ну, вы представляете себе этот типаж.

Если честно, я понятия не имею, о чем он.

– Кстати, вы собирались выставить меня отсюда…

– Я вам уже сказал. Я не стану этого делать.

– Почему бы вместо меня вам не выгнать их? – выпаливаю я. – Я, в отличие от них, не создаю проблем. Будь тут у вас голосование, как в «Большом брате», уверена, меня бы точно оставили.

– Их? – Он явно растерян.

– Да, Рей и Ангуса.

– Вы хотите, чтобы я попросил Рей съехать отсюда?

– Я хочу, чтобы вы попросили Ангуса.

– Ангус – это ее бывший муж?

Никогда не доверяйте мужчине с большим количеством молний на брюках. Это мой девиз.

– Только не надо притворяться, будто вы не знаете, как зовут мужа вашей родной сестры, – сердито говорю я. – Впрочем, я не уверена, насколько он бывший.

– Моей сестры? – Он смеется. – Извините, вы имеете в виду Рей Хайнс?

Я недоуменно таращусь на него. Кого еще я могла иметь в виду?

– Рей мне не сестра. Откуда вы это взяли? Просто я разрешил ей временно пожить в этом пустом доме, вот и все.

Нет, это полнейшая бессмыслица.

– Но ведь в кухне есть ваше фото, где вы с веслом.

– Да, на реке Кэм. С мои братом – с моим хорошим братом, а не с тем идиотом, который меняет красивых женщин как перчатки и вообще по-свински обращается с ними.

Боже, о чем он?

– Мы были с Рей в кухне. Я посмотрела на фото, и Рей сказала: «Никакого семейного сходства, не правда ли? Этим двоим досталась вся красота». Или же что-то в этом духе. Но если вы не брат Рей…

Впервые с начала нашего разговора он, похоже, начинает злиться.

– …в таком случае кто я такой? – заканчивает он мой вопрос. – Если я вам скажу, вы тотчас же меня возненавидите. Виноват же, как всегда, будет он .

Не успела я произнести хотя бы слово в ответ, как он уже вышел из комнаты. Я бросаюсь следом.

– Погодите! Стойте! – кричу я.

Я выкрикиваю дурацкие, бессмысленные просьбы, какие обычно кричат вдогонку людям, которые развернулись к вам спиной и торопятся поскорее уйти от вас. Я добегаю до последнего лестничного пролета как раз в тот момент, когда хлопает входная дверь. В окно мне видно, как он отъезжает от дома в машине с матерчатым верхом – наверное, таким же пристяжным, как и низ его брючин.