Софи Ханна - Комната с белыми стенами

Громко топая, я влетаю в кухню и срываю со стены фото, чтобы лучше его рассмотреть. Вдруг это поможет мне понять, что здесь происходит? Мои пальцы нащупывают бумажку, приклеенную сзади к рамке. Я переворачиваю фото. Там, к задней стороне рамки приклеен ярлычок. Один его краешек слегка отошел и загнулся. На ярлыке от руки написано:

«Хьюго и Сент-Джон на реке. Кембридж, 1999 год».

Мое сердце вообразило, что оно мячик, и грозит выскочить из груди. Хьюго, Сент-Джон. Лоренс Хьюго Сент-Джон Флит Натрасс. Его Светлость.

Я как чокнутая ношусь по дому, задыхаясь, вытаскиваю выдвижные ящики. Мне все равно, сколько времени это у меня займет. Я непременно должна найти нечто такое, что лучше того, что у меня уже есть. Нечто такое, что подтвердит то, что я уже знаю.

Я нахожу это в шкафчике рабочей комнаты. Вернее, их, потому что это фотоальбомы. На первой странице фотография пожилого мужчины с трубкой в зубах. Я вытаскиваю фото и переворачиваю. «Флит, 1973 год» – это все, что написано на обратной стороне. Это отец Лори. Затем я выбираю фото улыбающегося малыша, сидящего в позе лотоса перед стулом. Я переворачиваю и читаю сделанную мелким почерком подпись: «Сент-Джон Хьюго Лоренс Флит Натрасс, в возрасте восьми месяцев, 1971 год». Похоже, это тот самый светловолосый брат с фото с веслами – младше, чем Лори, но старше, чем… Тот, что в брюках с молниями, по всей видимости, Хьюго.

Интересно, Флит Натрасс знал еще какие-нибудь имена, кроме этих трех и своего собственного? Или это круто, давать детям одинаковые имена, но только в разном порядке?

Почти никакого семейного сходства, не так ли ? Рей думала, я в курсе, что она живет в доме брата Лори. Решила, что тот мне сказал. И выгнать меня отсюда хочет вовсе не Ангус Хайнс, а Лори.

Звонит домашний телефон. Я на четвереньках подползаю к столу и беру трубку в надежде услышать голос Рей. Но это Майя.

– Флисс, – говорит она. По голосу кажется, будто ее застукали и она хочет, чтобы я не отвечала. Мне не нужно спрашивать у нее, оттуда ей известно, где меня искать. В трубке слышен ее вздох.

– Давай я скажу это вместо тебя, – говорю я. – Ты боишься, что тебе придется меня уволить. Верно я говорю?

– Почти угадала, – отвечает она и вешает трубку.

Я, по-турецки скрестив ноги, сижу на полу в прихожей, когда входная дверь неожиданно открывается. На пороге – Рей и Ангус.

– Привет, Флисс! – рассеянно говорит Ангус. Похоже, он уже забыл, что я запирала его в своей квартире. Даже если он и не ожидал увидеть меня у своих ног, то не подал вида.

– Я ненадолго наверх, – говорит он, сжимая плечо Рей, и направляется к лестнице, как будто наверху его ждут важные дела.

– Ты сказала ему, что беременна? – спрашиваю я у Рей. Его чемодан наверху может означать лишь одно; ведь еще недавно он даже не знал, где она остановилась. – Ну и как он? Счастлив?

– Счастье – это слишком сильное слово, но да… он доволен.

– То есть вы снова вместе? И возвращаетесь в Ноттинг-Хилл?

Наверное, это звучит по-детски, но я хочу, чтобы она сказала, что съезжает отсюда лишь потому, что я тоже вынуждена отсюда съехать. Я не могу больше оставаться в доме Лори Натрасса. А ты что думала, идиотка? Что такая мелюзга, как ты, может до бесконечности жить в таком доме, как этот ?

– Ангус тоже сюда переехал?

Улыбки Рей как не бывало. Я замечаю, какой у нее усталый вид.

– Нет, мы не собираемся жить вместе.

– Это почему же?

– Давай настроим камеру, – говорит она. – Потому что это часть все той же истории.

– Ты сказала Ангусу, что ребенок, возможно, от Лори? – спрашиваю я, даже не пытаясь опустить голову. Я предполагаю, что в какой-то момент Рей и Лори переспали друг с другом. Почему бы ему не попытаться сделать это и с ней? Переспал же он со мной, когда ему требовалось уговорить меня, чтобы я не брала интервью для фильма у Джудит Даффи. Он трахал Майю, лишь бы не встречаться со мной и полицией, или же затем, чтобы отправитель карточек не знал, где его искать.

Даже не сомневаюсь, что затащить Рей в постель было частью его плана. Тем самым он рассчитывал склонить ее к участию в фильме: сначала предложил ей свое тело, а затем – Марчингтон-хаус в качестве убежища. Он наверняка рассвирепел, когда ни то ни другое не сработало.

С точки зрения Рей, почему бы не перепихнуться с Лори? В сорок два она еще вполне может родить ребенка. А если ребенок будет не от Ангуса, а от Лори, значит, ей не придется переживать по поводу аутоиммунных болячек.

Рей берет меня за руку и ведет в подвальную комнату.

– Пожалуйста, не называй это ребенком, – говорит она, закрыв за нами дверь. – Его еще рано так называть. И никаких «возможно». Он от Лори. Пока я была в тюрьме, Ангус сделал себе вазектомию. Хотел раз и навсегда избавить себя от страданий по поводу утраты очередного ребенка.

– Но…

– Я сказала ему правду, – говорит Рей. – Тебе не кажется, что я уже по горло сыта ложью? Неужели ты считаешь, что я начала бы мою новую жизнь с Ангусом с очередной лжи?

– И поэтому ты собираешься сказать Лори?

– Флисс, Лори Натрасс для меня никто. По крайней мере, в личном смысле.

Везет .

– Я могу скрыть от него, и это не будет означать ложь – по крайней мере, не так, как если б я солгала мужу.

Рей умолкает, понимая, что проболталась.

– Мы с Ангусом решили снова пожениться, – добавляет она.

Но ведь вы не собираетесь жить вместе ?

– Он сможет питать к ребенку Лори те же чувства, что и к своим детям? – спрашиваю я.

– Он пока не знает, – говорит Рей. – Я тоже. Но у нас нет выбора, потому что никаких «своих» не будет. Это все, что у нас есть. Наш последний шанс стать семьей, пусть даже довольно необычной. Так ты скажешь Лори?

– Нет.

Я не собираюсь говорить ему про беременность Рей. Я не собираюсь никому рассказывать про то, как он подкупил Карла Чэппела и Уоррена Граффа. Что касается Лори, я ничего не намерена делать. Я не хочу разрушать чью-то жизнь, будь то жизнь Лори, Рей или Ангуса.

– Могу я тебя еще кое о чем попросить? – спрашивает Рей.

– О чем? – Если только память мне не изменяет, я пока не давала никаких обещаний.

– Не говори Ангусу, что ты знаешь. Если он заподозрит, что кто-то еще в курсе, ему будет сложнее примириться с этим фактом.

А как же «больше никакой лжи»? Правда, вслух я этого не говорю, чтобы не выставить себя посмешищем. Если люди перестанут лгать, жизнь быстро сделается совершенно невозможной.

Рей кивком указывает на камеру.

– Ну что, приступим?

– Мне нужно кое-кому позвонить, – говорю я. – Может, ты пока приготовишь нам чего-нибудь выпить?

Она идет в кухню. Пока ее нет, я снимаю трубку с допотопного телефона на угловом столике и звоню Тэмсин. Похоже, она не рада слышать мой голос.