Людмила Герасимова - Алиби для Коня

— По всей вероятности, хозяин боксёра, подкараулив вас вдвоём, натравил пса, дав понюхать эту футболку. Собака помчалась выполнять приказ хозяина, видя перед собой объект, при приближении она наверняка ощутила ненавистный запах и поэтому загнала Зину на дерево. Тебе, дорогая, повезло, что ты спаслась. Страшно подумать, что бы с тобой случилось, если бы ты замешкалась!

С девушек слетела всякая весёлость, они выглядели испуганными.

— Как же можно натравливать собак на живого человека?! — тихо возмутилась Таня. — Неужели хозяину пса это сойдёт с рук?!

— Не сойдёт! — уверенно заявил Димыч. — Теперь не сойдёт! Я перешлю сюда факсом ваше заявление и свидетельские показания о нападении собаки. У этого парня будет ещё дополнительная статья.

Все немного помолчали за столом, переваривая услышанное, затем решили выпить за спасение Зиночки. Маша почему-то становилась всё безучастнее к происходящему вокруг, взгляд её всё больше туманился, она ещё попросила коктейля. Таня подозвала официанта и повторила слова Петровны, после чего пригласила Димыча на танец. Валерий, держа загипсованную руку перед собой, осторожно повёл в танце партнёршу. Зина, улыбаясь, смотрела на подругу и мужа, затем обратила внимание на Машу, которая, борясь со сном, то, закрывая глаза, кивала головой, медленно приближая нос к поверхности стола, то вдруг встряхивала волосами, выпрямляясь на стуле и тараща спросонья глаза, затем снова засыпала сидя. Зина знаками подозвала Валерия и Татьяну. Когда они подошли, Петровна уже спала среди блюд на столе, трогательно положив под щёку ладошку.

— Маш! Маша, проснись! — старалась расшевелить Григорьеву Таня.

Петровна, бормоча что-то под нос, пыталась отбиться от назойливого приставания.

— Оставь её, Таня! — сказал Димыч. — Пусть немного поспит!

Трое бодрствующих друзей посидели ещё за столиком некоторое время, допивая и доедая. Разговор не получался, так как приходилось напрягать голосовые связки, чтобы перекричать солистку, перепевшую почти весь репертуар Ирины Алегровой и Маши Распутиной и приступившую к песням Софии Ротару.

Подозвав официанта и расплатившись с ним, Татьяна поднялась с места и стала опять будить Машу. Петровна приоткрыла осоловевшие глаза, обвела всех непонимающим взглядом и снова аккуратно уложила лицо на салфетку перед тарелкой. Тут же раздался неприличный храп.

— Вот тебе и непьющая! — развела руками Таня. — Как её в гостиницу доставить?

— Непьющая, поэтому и свалилась. Ничего, она маленькая, я её отнесу на руках, — сказал Димыч.

— На каких руках? У тебя же правая сломана! — напомнила жена.

— Ничего, как-нибудь, — пообещал Валерий.

Он обнял левой рукой спящую Петровну за талию, оторвал её от стула и, прижав к себе, вытащил на свежий воздух. Ноша была неудобной и норовила выскользнуть из рук. Димыч прислонил Петровну к стене ресторана, нагнулся перед ней в поклоне — она упала на него, перекинувшись через плечо, как куль. Димыч, держась левой рукой за стену, выровнялся и, покачиваясь, двинулся по дороге к гостинице; девушки замыкали шествие. Перед их глазами безвольно раскачивались Машины руки и болталась её голова. Внезапно Валерий пошатнулся и чуть не упал, схватившись за дерево. Маша, видимо, от встряски очнулась, подняла голову, посмотрела на Зину и Таню и запела красивым сопрано:

— От-во-ри потихо-о-оньку калитку и войди в тёмный сад… Девочки, где это я? — вдруг совершенно трезво спросила она.

— Димыч! Приехали! Ставь Машу, пусть теперь сама идёт! — распорядилась Таня.

Петровна, нежно опущенная на землю Валерием, оперлась о забор и спросила обиженно:

— Вы зачем меня тащили?

— Да вот, подруга, насилу унесли тебя из ресторана, а то бы всё разнесла — дебоширила больно спьяну! — пошутила Татьяна.

— Я? Дебоширила? Спьяну? — испугалась Маша. — Что я натворила?

— Да так, хулиганила по мелочи! Вначале к официанту приставала — хотела его поцеловать, потом бутылку от шампанского запустила в музыкантов и попала в огромное зеркало, затем стала на себе прятать серебряные ложки, — продолжала розыгрыш Танечка.

— И в заключении упала в тарелку и громко захрапела! — поддержала подругу Зина.

— Боже мой! Какой позор! — закрыла ладонями лицо расстроенная женщина. — Мне так стыдно! Бросьте меня! Оставьте! Я недостойна вас! Мне самое место среди бомжей.

Девушки переглянулись, почувствовав, что переборщили с шуткой. Валерий опередил их:

— Не обращайте на них внимания. Это они выпили лишнего и так шутят. Вы вели себя безукоризненно, как леди. Обопритесь на мою руку и пойдём! Сейчас уложим вас в постель, выспитесь, а завтра отправимся домой! — как маленькую, успокаивал Петровну Димыч.

— Я, правда, вела себя хорошо? — беря под руку молодого человека, спросила Маша.

— Я всегда говорю правду! — подтвердил Валерий, отрывая свою спутницу от забора. — Идёмте, спать пора. Завтра рано вставать.

В полумраке гостиничного вестибюля их окликнула Женя:

— Подождите минутку. Тут к вам мужчина приходил, очень жалел, что не застал. Вот оставил письмо, просил непременно вам передать.

Таня взяла в руки длинный белый неподписанный конверт, повертела его в руках и, поблагодарив женщину, побежала вверх по лестнице догонять друзей. В номере она вскрыла пакет и обнаружила в нём три тысячи рублей и записку.

— Кто это? — полюбопытствовала Зина. — Неужели Конь в любви наконец объясняется?

— Нет, это не любовное послание, и вовсе не Конь! Это Пётр Жизняев. Вот пишет: «Возвращаю, как и обещал, долг. Спасибо за понимание и поддержку! С дочерью и женой простился. Больше меня здесь ничего не держит. Прощайте! Может, когда-нибудь снова сведёт судьба». Грустно как! — задумчиво произнесла Таня. — Очень грустно!

В семь утра всех разбудил Валерий телефонным звонком из номера Петровны:

— Неужели, сони, до сих пор спите?! Открывайте мне дверь, я завтракать хочу!

— Девчонки, вставайте, пора! — зевая и потягиваясь, громко проговорила Зинуля. — Уже семь!

В дверь нетерпеливо застучали — Зина поспешила открыть мужу. И началась суета. Наспех позавтракали, рассовали ещё не упакованные вещи по сумкам и чемоданам. Вынесли весь груз вниз, к машине. Таня с Зиной вернулись в номер, осмотрели его, присели перед дорогой в ожидании горничной. Вскоре появилась Лена, прошлась по всем помещениям и, забрав ключ от номера, пожелала доброго пути.

На улице Татьяна предложила всем проститься с морем. И вот теперь все четверо стояли у ограждения и смотрели вдаль на безбрежное седое море под ранним хмурым утренним небом. Таня, размахнувшись, бросила монетку, но та не долетела до воды и звякнула о камни внизу.

— Море! До свидания! До встречи! — прокричала вдаль Танюшка, и её чистый звонкий голос чайкой полетел над волнами.