Диана Чемберлен - Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты

Майк Шелли, нынешний заведующий отделением, утверждает, что вся эта история слишком раздута. Мы не смогли связаться с доктором Саймон, чтобы выслушать ее точку зрения.

Потому что, – продолжал Алек с сарказмом, – как мы уже знаем, доктор Саймон отключила все телефоны». – Он отшвырнул газету на низкий столик и уставился на Оливию. – Почему ты не сказала мне, что были сомнения по поводу того, что делать с Анни? Почему ты скрыла от меня правду?

Оливия устало опустилась в ближайшее кресло и посмотрела на Алека. Он стоял на ковре, свет из кухни падал как раз на него, и он казался актером в луче софита.

– Алек, – начала Оливия, – никто не скрывал правду. Я не сказала тебе, что были сомнения, потому что я ни в чем не сомневалась. Джонатан Кремер меня не любит, он боится, что меня выберут на должность заведующего. Он просто пытается навредить мне.

– В данную минуту мне наплевать на ваши карьерные интриги. Я хочу знать, что случилось с моей женой.

– Я уже объясняла тебе, что…

– По твоим словам, у тебя не было выбора.

– Именно так и было.

Алек принялся мерить шагами комнату.

– Мне с самого начала казалось невероятным, чтобы один-единственный врач делал операцию на открытом сердце, и не важно, были у тебя все необходимые приборы или нет. Я пытался не думать об этом, но эта статья… – Он покачал головой и снова посмотрел на Оливию. – Почему ты не отправила ее в Норфолк?

«Ее кровь будет на твоих руках», – вспомнила Оливия слова Майка Шелли.

– Я не думала, что Анни долетит туда живой, и…

Алек махнул рукой в сторону газеты.

– Этот парень явно считает, что у нее было бы больше шансов в больнице Эмерсона, а он работает здесь дольше тебя. Ты ни на минуту не задумалась над тем, что он, возможно, прав?

– Я действительно считала, что только немедленная операция…

– Подобные операции не делаются в таких условиях, Оливия. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. Ты могла интубировать ее, поставить пару капельниц и отправить отсюда как можно быстрее. – Алек стоял прямо над ней, его голос звучал все громче, бил Оливию по ушам. – Если бы ты отправила Анни в Норфолк, возможно, у нее был бы шанс выжить. Может быть, она была бы сейчас жива.

Оливия не смогла сдержать слезы. Так обидно было выслушивать упреки из уст Алека.

– Джонатан испугался, – тихо начала она. – Никогда раньше он не видел таких ран, он не представлял, что делать в таких случаях. Алек, в сердце Анни было два отверстия. Об этом Джонатан не упомянул. Как можно стабилизировать состояние такого пациента? У меня не было другого выбора. Анни умерла бы в вертолете. В этом я не сомневалась. Она так быстро теряла кровь!

Оливия замолчала. Алек тяжело дышал, его глаза, суровые, гневные, не отрывались от ее лица, но все же он слушал.

– Когда я сказала, что необходима операция, Джонатан испугался и ушел. Он оставил меня одну бороться за жизнь Анни. Я понимала, что рискую, берясь за такую операцию, особенно в одиночестве. Пусть это была безумная попытка спасти ей жизнь, согласна. Я знала, что иду по тонкому льду с точки зрения закона и медицины, но не с точки зрения этики. – Оливия отерла слезы рукой. – Отправив Анни в больницу Эмерсона, переложив ответственность на чужие плечи, я бы выбрала более легкий путь, но она бы умерла. Я сделала то, что считала правильным. Если бы мы сумели зашить отверстие в задней стенке сердца, Анни выкарабкалась бы. – У нее задрожали руки, когда Оливия вспомнила, как держала в ладони сердце Анни. Она снова подняла глаза на Алека. – Более тяжелого случая до сих пор у меня не было.

Грудь Алека вздымалась и опадала в такт бурному дыханию, но, пока Оливия говорила, выражение его глаз немного смягчилось. Он поднял Оливию, притянул ее к себе, в луч света, в котором стоял.

– Ты не представляешь, Алек, как это тяжело, – прошептала Оливия. – Ты не можешь этого знать.

– Прости меня. – Он поцеловал ее волосы. – Я виноват перед тобой, Оливия. Я прочитал статью, и меня понесло. Я подумал, что ты солгала мне, что-то утаила. – Алек вздохнул. – Видно, мне все еще хочется найти виноватого.

– Пожалуйста, Алек, поговори с Майком Шелли, поговори с теми медсестрами, кто дежурил в тот вечер. Ты должен мне верить.

– Я верю тебе, – просто ответил он и снова прижал к себе Оливию. Она закрыла глаза, прислушиваясь, приноравливаясь к ритму его дыхания. Алек чуть отстранился, приподнял ее подбородок, поцеловал в висок, в глаза, в щеки. Оливия повернула голову, чтобы следующий поцелуй пришелся на ее губы.

Гнев сменился желанием. Руки Алека скользнули между их телами, он нащупал пояс ее халата, позволяя полам немного распахнуться. Он отступил на шаг назад.

– Как красиво, – Алек провел пальцем по золотой цепочке на груди Оливии. Стащив с себя футболку, он распахнул ее халат чуть пошире, пока атлас не обнажил груди. Оливия словно купалась в неярком свете, падавшем из кухни. Алек поднес руку к ее груди, и она выгнулась вперед, ловя его нежное прикосновение.

Алек сбросил халат с ее плеч, и одеяние шелковистой змейкой скользнуло на пол. Оливия чувствовала, как тает, плавится ее плоть. Она едва коснулась его шорт, ощутила, насколько он возбужден.

– Да, – прошептал Алек, его теплое дыхание коснулось уха Оливии. – Пожалуйста.

Она положила ладонь на ширинку, почувствовала, как он задрожал, прижимаясь к ней. Его руки скользнули вниз, и Оливия чуть расставила ноги, ожидая его прикосновения, желая его, но пальцы Алека застыли на ее выпуклом животе. Казалось, его окатили холодной водой. Оливия слегка сжала пальцы, но Алек отстранился, перехватил ее руку и поднес к губам. На его пальце сверкнуло обручальное кольцо. Алек прямо посмотрел в глаза Оливии.

– Что мы делаем? – Он покачал головой. – Ведь ты замужняя женщина. А я чувствую себя так, словно все еще женат. Твой муж – мой друг. Ты носишь его ребенка.

Когда Алек нагнулся, чтобы поднять халат Оливии, его волосы коснулись ее бедра. Он накинул халат ей на плечи. Щеки Оливия пылали от смущения, потому что именно Алек, а не она, остановил это безумие. Она так его хотела, что забыла обо всем.

Под взглядом Алека Оливия торопливо запахнула халат и завязала пояс. Он снова был серьезным и неулыбчивым, как во время их первой встречи.

– Наверное, нам не стоит видеться некоторое время, – сказал Алек. – Сегодняшний день выдался слишком напряженным со всех точек зрения. Одно дело, когда я чувствовал, что мы просто друзья… Но друзья не ведут себя так, как мы только что. Ты так уязвима, и я тоже. Я работаю с твоим мужем… – Он в отчаянии взглянул на нее. – Оливия, скажи же хоть что-нибудь.

Она смотрела в пол, не решаясь поднять на него глаза. «Мой муж занимался любовью с твоей женой». Эти слова вертелись у нее на языке, она едва сдерживалась. Ей хотелось, чтобы Алек понял, почему тот вечер в отделении неотложной помощи оказался для нее таким тяжелым. Ей хотелось, чтобы Алек разделил ее боль.