Борис Ушаков - Не все трупы неподвижны

Чтобы больше зря не морализировать, отрываю себя от лавочки и отправляю на поиски какой-нибудь забегаловки, где можно недорого поесть. Да и кислятину отца Гранмера хочется чем-нибудь запить. Вскоре нахожу то, что надо: симпатичную пиццерию. Посетителей мало. Проворный молодой человек за стойкой разогревает мне полпиццы с грибами и курицей, наливает в большой пластиковый стакан капучино. Устраиваю себя за столом возле окна и, не торопясь, обедаю.

Кто же хотел со мной расправиться? Может быть, кто-то из новых жильцов отеля? Но каким образом неизвестный злодей может быть связан с Кассандрой и детективом из Пирмазенса? Надеюсь, Харун что-нибудь узнает. Из вещественных доказательств присутствия Гутентага в «Галльском петухе» остался только его зонт. Валяется где-то в пикапе Адольфа или гараже. Наверное, я мог бы стащить этот зонт, но побаиваюсь. Вдруг мой поступок спровоцирует новое нападение на меня?

Покончив с пиццей, выпиваю капучино. О’кей, я в норме! Двигаю себя назад к насиженной лавочке под пальмой. Пожилой мужчина и парнишка лет шестнадцати, шедшие навстречу по другой стороне улицы, вдруг останавливаются, и мужчина машет рукой, привлекая моё внимание. Парнишка перебегает через дорогу и тараторит что-то по-французски. Ни слова не понятно. Недоумённо улыбаюсь и выдаю свою коронную фразу:

— Je ne parle pas français! [10] Я не говорю по-французски! ( фр .)

Парнишка смущённо разводит руками:

— Pardon, monsieur! [11] Извините, мсье! ( фр .)

Он возвращается к пожилому, и они, потеряв ко мне интерес, шагают дальше. Туристы или заблудившиеся прохожие? Я тоже иду своей дорогой. К лавочке на набережной.

Жан де Миньон точен. Чёткий коротышка. Без одной минуты шесть я слышу характерный рокот «Харлея». Встряхиваюсь, вздымаю себя с места и веду на этот рокот. Через минуту бельгиец тормозит своего хромированного коня передо мной.

— Бонжур, Жан! (Хотя правильно не бонжур, а бон суар — добрый вечер, но я постоянно забываю.)

— Запрыгивайте, мсье Росс, и стартуем!

Запрыгиваю, надеваю шлем, стартуем.

Обратно в Лурд едем намного медленнее. Над дорогой стремительно сгущаются густые южные сумерки, и Жан сдерживает мощный механизм. Вечерний Лурд освежается мелким дождиком. Жан едет в гараж, а я вскарабкиваюсь на крыльцо и вхожу в отель. В «Галльском петухе» царствует безмолвие и неподвижность. Как в танке после взрыва. Ужин уже закончился, поэтому в столовой никого нет. Заглядываю в гостиную. Вот они где! Жанна, мама Буэно, дон Пидро и даже Пападопулосов играют в карты, сидя за круглым столом. Помещение заполнено клубами табачного дыма. Возле каждого игрока стоит фужер с вином. Революция на марше. Поборника чистоты нравов мсье Франсуа не видать. В его углу устроился Анибаль и с любопытством на круглом лице следит за игрой. Оказывается, в жизни есть и другие вещи, кроме торчания на реке.

— Бонжур всем! (В смысле бон суар.)

— Бон суар! Буэнас тардес! Добэр вечер!

— Присоединяйтесь, сеньор Росс, — радушно предлагает мне мама Буэно. — Впятером играть интереснее.

— Спасибо, но нет. Я сильно устал. Пойду отдыхать.

— Очень жаль, что вы так устали, — произносит Жанна, не отрывая глаз от веера карт перед собой. — Мы все собираемся принять участие в ночном шествии со свечами. Жан тоже пойдёт с нами. Представляете, мсье Росс? Ночь, звёзды в чёрном небе, огни сотен свечей на Земле. Прелестно!

— Это просто крестный ход, — небрежно поправляет мама Буэно романтично настроенную Жанну. — Полтора километра пешком по горе. Сокровище, вставай. Нам уже пора.

Побросав карты, постояльцы отеля начинают суетливо собираться на прогулку. В гостиной появляется зубастая Луиза и голосом из туфлей говорит Анибалю:

— Сынок, тебя ищет Адольф. Ты идёшь на рыбалку?

Миролюбивая половина семейства Камбрэ покидает гостиную первой. За Луизой и Анибалем выходят остальные: Жанна (каблуки: цок-цок-цок-цок), мама Буэно, дон Пидро, Пападопулосов. Я замыкаю этот исход. Измученный и раздражённый. «Подумаешь, шествие со свечами! Полтора километра пешедралом по горе! Зато я видел Мону Лизу!»

Мой путь лежит наверх. Ноги едва ходят, но в голове всё кипит от возмущения. В общем, голова с телом несовместимы. Мне нужна Кассандра. Вернее, не Кассандра, а бессовестная врушка, называющая себя чужим именем. По душераздирающе скрипящей лестнице поднимаю себя на третий этаж. На олимп. Комнату тётки Шарлотты я знаю. С другой её не спутаешь: оттуда несёт собачьей мочой. Стучу в соседнюю дверь. Нет ответа. Стучу ещё раз. Нет ответа. Поворачиваю ручку — заперто. Где же эта пигалица? Может быть, вешает лапшу на уши тётке Шарлотте? Стучу в собачью конуру. Слышно, как за тёткиной дверью Стичи заходится визгливым лаем. Своей истеричной мамаше нервно подтявкивают детки. Качают собачьи права. Такой концерт и мёртвого разбудит. Спустя несколько бесконечных минут тётка Шарлотта открывает дверь.

— Бонжур, мадам, то есть мадемуазель Дюпон! Кассандра у вас?

— Стичи! Прекрати ругаться, адская собака! Ах, как это мило, что вы вспомнили обо мне, мсье Росс! — радуется тётка Шарлотта, как ребёнок. Ясно, что старуха забыла надеть слуховой аппарат.

Повторяю свой вопрос громче. Тётка Шарлотта укоризненно качает головой:

— Нет-нет! Кассандра у меня не живёт. Я вам говорила, что её дверь рядом. Какой же вы рассеянный молодой человек!

Что ж, старость — не болезнь. Но теперь я знаю, что Кассандры на третьем этаже нет. С виноватой улыбкой отступаю от тётки Шарлотты и спускаю себя этажом ниже. Здесь тоже никого. Жильцы «Галльского петуха» отправились на крестный ход. На минутку заглядываю к себе, убираю фотоаппарат в сумку, переодеваюсь. Злость не отпускает. «Я всё равно найду тебя, лицемерка!»

Несмотря на усталость, опять отправляю себя на первый этаж. Входная дверь закрыта на ключ, огни не горят. Добросовестно заглядываю во все помещения. Офис заперт, в столовой, кухне и гостиной пусто. Идти дальше я не решаюсь: там находятся комнаты хозяев отеля. За входом в гостиную замечаю ещё одну дверь. Раньше я не обращал на неё внимания. На всякий случай толкаю — открыто. Нашариваю на стене за порогом выключатель и включаю тусклую лампочку. Узкая лестница ведёт в подвал. Там я ещё не был. Кассандра говорила, что в подвале есть сауна и прачечная. Что ж, можно взглянуть.

Лестница крутая. Хорошо, что я догадался включить свет, а то мог бы и брякнуться. Добираюсь до последней ступеньки и нажимаю новый выключатель. Ещё одна тусклая лампочка освещает ещё один коридор, заставленный старой мебелью. Под стеной лежат ржавые садовые инструменты, бумажные мешки с цементом. Над выключателем вижу картонку с написанным красным фломастером словом «сауна» и жирной стрелкой. О’кей. Я понял. Медленно шагаю туда, куда указывает стрелка.