Наталья Александрова - Таинственный сапфир апостола Петра

Из разных потайных укрытий высыпали бойцы опергруппы и бросились к своему товарищу. Перченок со Скопиным подошли к месту трагедии последними и увидели искалеченное тело несчастного сторожа и в нескольких шагах от него сидящего на траве оперативника, которому товарищ бинтовал раненую руку.

— Вот черт! — проговорил, оглядывая эту картину, Перченок. — Вот же черт!

— Верное наблюдение! — процедил, покосившись на него, командир опергруппы.

Он достал телефон и вызвал вспомогательную службу — чтобы увезли труп сторожа и захватили с собой раненого бойца.

— Это я виноват! — выдохнул капитан. — Это была моя идея проследить за Стрекопытовым…

— Верная, между прочим, была идея, — возразил командир. — Тем более что сторож все равно бы погиб. А что Рябинников ранен — так это у него работа такая, он на нее по своей воле пошел. По зову, как говорится, сердца. И рана у него нестрашная, на нем все быстро заживает. А вот мастера того, в чьей мастерской мы засаду устроили, надо как следует тряхнуть. Он непременно еще что-то знает…

Перченок согласился с командиром, и вся группа дружно вернулась в мастерскую. Даже раненый Рябинников шел за ними, слегка прихрамывая. Правда, немного не доходя до мастерской, командир что-то ему сказал, и Рябинников исчез за углом.

Войдя в ворота мастерской, Перченок огляделся.

Сигильдеева нигде не было видно.

— Эй, хозяин! — крикнул он в пустоту.

Никто не отзывался.

— Сбежал… — горестно протянул Перченок.

— Тс-с-с! — прошипел командир опергруппы, прижав палец к губам и к чему-то прислушиваясь.

В следующую секунду он сделал несколько непонятных жестов, которые, однако, поняли его бойцы. Они рассыпались по мастерской, двое выбежали наружу.

Через несколько минут они вернулись, волоча за собой вяло упирающегося Сигильдеева. Под глазом у мастера назревал здоровенный синяк, большой нос свернулся на сторону. Один из бойцов нес в свободной руке большую спортивную сумку.

— Сбежать пытался, — сообщил оперативник, выталкивая Сигильдеева на середину мастерской, и бросил на пол его сумку.

— Я… не убегал… — бормотал тот, вытирая разбитый нос тыльной стороной ладони. — Я к знакомой съездить хотел, с днем рождения поздравить, а тут эти на меня налетели…

— К знакомой, говоришь? — мрачно переспросил командир опергруппы. — А в сумке что? Подарки?

— По… подарки! — пролепетал Сигильдеев. Глаза его предательски бегали.

— Ну-ка, посмотрим, какие тут у тебя подарки! — Перченок наклонился и расстегнул сумку. В ней лежала пара чистых рубашек и смена белья. Приподняв эти вещи, капитан увидел под ними несколько толстых пачек денег в разной валюте.

— Хоро-ошие подарки! — протянул Перченок, демонстрируя деньги присутствующим. — Видать, это о-очень хорошая знакомая!

— Хорошая. — Сигильдеев шмыгнул носом.

— А я знаешь, что думаю? — раздумчиво проговорил капитан. — Думаю, Сигильдеев, что ты так перепугался, что решил сбежать куда-нибудь подальше. Может, и правда к какой-нибудь знакомой, только не в нашем городе. И на всякий случай все свои сбережения прихватил. И думаю я, Сигильдеев, что не нас ты так испугался, а того человека, которому ты давал напрокат номера.

Сигильдеев молчал, только шмыгал разбитым носом.

— Прав я, Сигильдеев? — спросил Перченок, сверля мастера пронзительным взглядом.

— Не… не знаю я ничего…

Тут к нему подскочил командир опергруппы. Схватив его за воротник, он встряхнул огромного Сигильдеева, как мешок картошки.

Невысокий коренастый спецназовец рядом с высоченным мастером ничуть не выглядел недомерком. Во всяком случае, не казался таковым Сигильдееву.

Командир еще раз встряхнул мастера и прошипел с ненавистью:

— Не знаешь, да? А ты знаешь, гонобобель недодавленный, что мы сегодня из-за тебя своего боевого товарища потеряли? Ты видишь, крыса помойная, что нас сейчас на одного меньше стало, чем когда мы сюда прибыли? А все из-за тебя, сучок липовый! Слышал взрыв? Этим взрывом нашего друга Костю Рябинникова на куски разорвало, потому что ты, тварь подзаборная, молчать вздумал! Так что мы с ребятами тебя сейчас тоже на куски порвем и скажем, что ты нам оказал ожесточенное вооруженное сопротивление!

Командир обернулся к своим бойцам и рявкнул:

— Мочи его, братва! Мочи его за Костю Рябинникова!

— Не надо! — заверещал Сигильдеев. — Не надо меня убивать! Я все скажу! Все, что захотите!

— Скажешь? — Командир еще раз встряхнул мастера так, что у того клацнули зубы.

— Скажу, скажу, все скажу!

— Ну, так говори! — Командир подтолкнул Сигильдеева к Перченку и проговорил, отдуваясь: — Учись, капитан! Он твой!

Перченок встал перед Сигильдеевым, оглядел его с головы до ног и спросил:

— Итак, Сигильдеев, кто был тот человек, которому вы давали автомобильные номера?

— Н-не знаю… — проблеял Сигильдеев.

Командир опергруппы шагнул к нему, мастер отшатнулся и испуганно вскрикнул:

— Но я правда не знаю! Он мне паспорт не показывал!

— Паспорт он, может, и не показывал, — проговорил Перченок, — но вот, к примеру, если бы я к вам в мастерскую пришел и попросил номера… напрокат, вы бы их мне дали?

— Вам — нет, — не задумываясь, ответил Сигильдеев, — вам бы ни за что не дал, вы — мент.

— Ну да, я, допустим, мент, — согласился капитан. — А если бы другой незнакомый человек вот так с улицы зашел и попросил номера — неужели бы дали?

— Незнакомому бы не дал, — нехотя признал Сигильдеев.

— Ага, вот мы и пришли. Значит, если вы тому человеку дали номера — вы его знали. Или вас с ним кто-то познакомил. Так вот я и хочу от вас услышать, кто вас с ним познакомил.

Сигильдеев растерянно молчал, и тут командир опергруппы грозно надвинулся на него и прорычал:

— Говори, гонобобель! Говори, а то мы с ребятами тебя…

Договорить он не успел. Сигильдеев испуганно отшатнулся от спецназовца и выпалил:

— Катька-Полстакана! Это она его ко мне привела!

— Что еще за полстакана? — недоверчиво переспросил командир. — Что, всего с полстакана тебя так развезло, что ты дал эти номера незнакомому человеку?

— Да нет, это кличка такая! Есть такая личность, — удовлетворенно проговорил Перченок. — Личность, широко известная в узких кругах… Ну, Сигильдеев, если ты соврал — смотри у меня!

В это время в дверях мастерской, немного прихрамывая, появился Рябинников.

— Что, командир, мне уже можно возвращаться?

— Можно, можно! — разрешил его шеф. — Мы из этого гонобобеля уже выжали все, что можно.

Сигильдеев уставился на живого Рябинникова, удивленно открыв рот.

Простившись со спецназовцами, капитан Перченок отправился в некое заведение под названием «Тихая гавань», гораздо более известное среди местной шантрапы, как Катькин подвальчик.