Уилл Фергюсон - 419

Они держали путь в раскисшее сердце Дельты. Лиманы. Соленые заводи. Пленка нефти на воде — радужная, красивая. Как стрекозиные крылья, подумала Амина.

С берегов наседали мангры — словно брели по воде, выворачивая корни из грязи. Ветви тянулись к лодке, колотили по брезенту, рулевой то и дело пригибался.

— Увидишь, что ветка шевелится, — сказал Ннамди Амине, — сама шевелись побыстрее.

Взлетели аисты, взмахнули крыльями — на воде остались четкие круги. Над головой — внезапный визг, и Амина шарахнулась.

— Обезьяна, ничего страшного, — сказал Ннамди. Плечи у девушки тряслись — худышка совсем, как птичка. — Здесь обезьяны с длинными хвостами и с белым горлом. Хлопот с ними не оберешься. Бывает одна обезьяна — рыжая, руки худые, шерсть длинная. Очень редкая. Приезжали профессора из Лагосского университета, хотели поймать — ничего не вышло. Даже награду объявили. За обезьяну! Я всю жизнь в Дельте прожил, а этой обезьяны не видал. Но может, сегодня день подходящий. Ты, дитя, гляди в оба. Заметишь такую тварь — будем ловить. Продадим в зоопарк, купим большой дом и разбогатеем.

Она улыбнулась — слабенько, он еле заметил.

— Умеешь ловить обезьян?

Она покачала головой.

— Тут нужна ловкость. Кладешь щепотку соли ей на нос — она глазами косит, а тебя не видит. Щепоть соли между глаз — и обезьяна у тебя в кармане. — Ннамди изобразил косоглазого, пошатался туда-сюда. Амина зажала рот ладонью и отвернулась, сдерживая хохот.

Он протянул ей флягу с водой из Портако.

— Я вот думаю — может, тебе улыбаться почаще? — сказал он. — Тебе идет.

Раскат грома — и они свернули в другой канал. В воде меж мангровых корней плавали тысячи дохлых рыб, покрытых сырцом. Лес сгорел. Деревья почернели, лозы обуглились. Диверсия? Утечка газа, случайное воспламенение? Бункеровка не удалась?

— Не знаю, — сказал Ннамди, когда рулевой спросил. Если хватит топлива, загорится что угодно, даже река. Кому и знать, как не Ннамди.

Сумерки в Дельте. Рулевой поддал газу; ему хотелось попасть в деревню дотемна. Переночует в лодке, утром вернется. Так он рассчитывал.

Но тут Ннамди оглянулся.

— Что-то надвигается, — сказал он.

Позади в канал вошла — влетела — другая лодка. Быстроходная моторка, народу полно, в руках винтовки.

Рулевой снова газанул, и «Химар» заскакал по волнам, временами почти взлетая, несмотря на тяжкий груз.

— Убежим? — спросил Ннамди.

Рулевой оглянулся на моторку, уже перереза́вшую их кильватер.

— У нас два подвесных мотора! — крикнул он. — Сорок лошадей. И груза полно. А у них семьдесят пять лошадей. А то и больше. Куда уж там бежать.

И он резко развернулся, направил лодку в приток.

— Может, спрячемся. В кошки-мышки поиграем. Подождем до ночи, попробуем слинять.

— Нет, — сказал Ннамди. Если бежать, преследователи только разозлятся. — Вырубай мотор, разворачивайся. Посмотрим, чего им надо.

— Мы знаем, чего им надо! Крови им надо!

— Вырубай мотор, — сказал Ннамди. — Выхода нет.

Рулевой выключил мотор, развернул лодку носом к судьбе.

— Молодцы, что не драпаете! — крикнул человек с носа моторки. — Мы б вас так прям и подстрелили, а из черепов ваших похлебку бы жрали.

Подтянутые парни, в основном без рубашек, обливаются по́том. Один в шелловском комбинезоне, расстегнутом до пупа и заляпанном как будто ржавчиной. У троих-четверых свежие шрамы на груди, надрезы — через них под кожу вводятся защитные зелья. На стволах винтовок белые тряпки. Воины Эгбесу, неуязвимые для пуль. Вакцинированные от смерти.

— Ноао! — сказал Ннамди.

— Ноао, — отвечали они.

Моторка подплыла ближе.

— Мы с ОАДН! — крикнул их предводитель. — А вы тут чё?

— Домой возвращаемся, вот и все.

Гримасы у них — что у козлиных голов на мясном рынке.

Глаза остекленелые, веки красные — гашиш и джин, может, чуток героина для верности. Один протолкался на нос, оглушительно захохотал:

— Я тя знаю! — И ткнул пальцем в Ннамди.

Старый друг, парень с Бонни-айленда, которого Ннамди научил взламывать манифольд. Похоже, парня повысили — трубопровод он больше не сосет. На локте «АК-47», поперек груди кожаный патронташ. За спиной накренился ракетный гранатомет. Все в нефтяной пленке — люди, автоматы, моторка. Таким вооружением торговали на улицах Геенны. Арсенал усовершенствовался — с винтовками прежних дней не сравнить.

Повстанцы выключили мотор, и Ннамди услышал, как у них под брезентом хнычет какая-то напуганная мелочь.

— Чё? — переспросил парень с Бонни-айленда, увидев, какое у Ннамди лицо. — Да ничё такого.

Он откинул брезент — под брезентом была женщина: вспотевшие волосы облепили лоб, в глазах ужас. Ойибо в хаки. Даже руки ей не связали. Куда сбежишь в этих болотах?

— Все нефтяники — все заперлись. Везде охрана с пушками. Ну, смотались к французам на соседний ручей. Гуманитарная помощь — это они так грили, когда помирали. Все одно нефтяники. С ней мужики были — всех положили в перестрелке. А ее мы под кроватью нашли. Ничё так се выкуп слупим.

Амина глядела на это бледное существо, на перепуганную батаури, [45] Белую ( хауса ). съежившуюся у ног похитителей, и в этих потухших глазах видела себя.

Парень с Бонни засмеялся:

— А ты, я гляжу, тоже се девку поймал. Я б поменялся, но наша, небось, подороже выйдет.

Ннамди выдавил улыбку:

— Да уж, да уж. Моя-то стоит недорого. Кормить дороже.

Бледная женщина поглядела на Амину.

— De l’eau, — прошептала она. — S’il vous plaît. De l’eau. [46] Воды… Прошу вас. Воды ( фр. ).

Амина протянула ей флягу — парням в моторке было наплевать, — и женщина, шумно сглатывая, стала пить водопроводную воду из Портако. Затем у нее отобрали флягу и кинули Амине.

Мужчины говорили много и громко смеялись, а женщина не отводила от Амины глаз.

— Aidez-moi, [47] Помогите мне ( фр. ). — шепнула она.

— Je ne peux pas, [48] Не могу ( фр. ). — прошептала Амина.

— De femme à femme. [49] Как женщина женщине ( фр. ). Aidez-moi. — Она еле сдерживала рыдания. — De femme à femme.

— Je ne peux pas…

Парни требовали у рулевого платы за проход по их территории.

— Коку, давай коку. — Ннамди сначала решил, что они хотят наркоты, но нет — они смотрели на добро под брезентом. Пить хотели. — Коку давай.

— Фанты? — спросил Ннамди, отбрасывая брезент. Один воин Эгбесу шагнул на борт. — Погоди, — сказал Ннамди. — Снизу похолоднее. — Он сдвинул ящик, выволок другой, снизу, и этим простым жестом нечаянно спас жизнь и себе, и девушке, и рулевому.

— Хороший ты человек, — сказали они, прижимая к вискам холодные бутылки.

А потом они завели мотор, и две лодки разошлись, точно два отражения. Расставаясь, Амина и батаури гляделись друг в друга.