Зарубежный детектив 1979

Японская разведка в очередной шифровке назначила Балда­на одним из основных помощников в работе Дамдина-Очира. Свя­завшись в тот же день с Центром, Балдан получил руководство к действиям и уведомление о том, что пограничная застава в мес­течке, где намечен переход границы, будет предупреждена и по­ставлена в ружье.

...Переливчатая, звонкая песня степного жаворонка, возвещая о восходе солнца, заставила Балдана и Гомпила выйти из пе­щеры.

— Скоро прибудет халхасский хан. Теперь, Гомпил, держи ухо востро!

До рези в глазах всматривались они в даль, пытаясь заметить на горизонте всадников.

— Кажется, едут. Дай-ка бинокль, — обратился Балдан к Гомпилу, с невозмутимым видом сидевшему на камне и чистив­шему наган.

- Сколько их? Что видите?

- Трое верховых с одним запасным конем. Я же говорил, что с ханом будет не менее двух человек. Один — скорее всего про­водник, а второй, несомненно, телохранитель. — Балдан неот­рывно наблюдал за всадниками. — Лихо едут, ничего не ска­жешь. Теперь скоро...

А всадники все приближались и менее чем через час почти достигли подножия холма с расщелиной наверху. Подъезжая к условленному месту, они заметно сбавили ход и насторожи­лись. Посреди в роскошном желто-оранжевом хурэме на пре­красном вороном иноходце, идущем мелкой иноходью, величе­ственно, несмотря на усталость, восседал Дамдин-Очир. По пра-Рую руку от него ехал молодой лама с небольшой переметной сумой, притороченной к луке седла, а чуть впереди, понукая покрытого пеной измученного коня, трусил их проводник баргут.

— А теперь трогай! Устроим-ка халхасскому хану достой­ную встречу! — Балдан одним махом вскочил в седло и помчал­ся наперерез всадникам. Не отставая от него ни на шаг, летел на горячем степном скакуне верный Гомпил. Когда до них оста­валось не более двух десятков метров, Балдан придержал разго­ряченного коня и выкрикнул пароль. Услышав отзыв, он спрыг­нул с коня и церемонно поклонился халхасскому хану, величая его по имени, а затем по очереди приветствовал каждого из его спутников.

Когда они поднялись на вершину холма и спешились у рас­щелины в гранитной скале, Балдан сделал знак Гомпилу, и тот в считанные минуты вынес из пещеры оставленный на горячих углях медный чайник.

' Хурэм куртка в национальном стиле, надеваемая поверх дэли. Черный чай — плиточный чан, не заправленный молоком.

— Великий и несравненпый лама! Соизвольте отведать го­рячего степного чайку, пахнущего дымком. Усталость как рукой снимет. Прошу вас, великий, соизвольте... — Балдан протянул Дамдин-Очиру пиалу дымящегося черного чая2, но телохрани­тель тотчас же выхватил пиалу из его рук, расплескав чай, и поднес к губам Балдана, заставив сделать несколько глотков. После этого, выплеснув остатки на землю, он не спеша отвязал болтающуюся на шнурке и привязанную к поясу серебряную пиалу, собственноручно налил в нее чаю и подал своему пове­лителю.

Баргут тоже попросил чайку. Осушив большими глотками одну за другой две пиалы, он снял с коня пропитавшуюся потом старую попону и растянулся на ней в углу пещеры.

- Прекрасен степной чай, восстанавливающий силы, — по­хвалил хан. — Теперь вздремнуть бы часок, чтобы дать отдох­нуть глазам, воспаленным от встречного ветра. — Дамдин-Очир протиснулся в пещеру, постоял немного, с наслаждением вдыхая прохладный воздух, и прилег рядом с баргутом.

- Отдыхайте и вы, а мы покараулим у входа, — предложил Гомпил молодому ламе, присевшему, скрестив ноги, подле хал­хасского хана и исподлобья наблюдавшему за каждым их дви­жением.

- Благодарствую, но я не устал. Я, пожалуй, тоже выйду на ветерок, посижу с вами у входа. Здесь не очень уютно...

Они уселись на горячие камни, нагретые солнцем, и пере­бросились двумя-тремя ничего не значащими фразами. Постепен­но они разговорились, и молодой лама рассказал много интерес­ного о себе. Звали его Шагдар. Оказалось, он тоже был урожен­цем Халхасии, сыном некоего Ойдова, проживавшего когда-то в окрестностях монастыря Святого Лузана. После победы рево­люции и установления в Халха-Монголии народной власти он как-то зашел к тамошнему хамба-ламе и за дорогой подарок уго­ворил погадать на костях и предсказать, какая судьба ожидает его, если он перекочует за границу, в Южную Монголию. Бросив кости и заглянув в священное писание, лама изрек:

— Там тебя ожидает поистине завидная судьба. А в будущем тебе самому или твоему сыну предначертано с великой миссией вернуться в Халхасию. Не забывай только молиться бурхану и почитать святого Банчин-богда.

Услышав эти сладкие речи и поверив хитрому настоятелю, Ойдов в скором времени перекочевал с семьей за границу. Хам­ба-лама попросил его оказать ему небольшую услугу: отвезти письмо одному важному господину. Письмо это впоследствии сыграло в жизни бедного Ойдова роковую роль, поскольку оно было адресовано японскому разведуправлению. По прошествии некоторого времени японская разведка стала часто вызывать его к себе, заставляя с пристрастием допрашивать южных монголов, схваченных за участие в борьбе против японского засилья. Сча­стливая судьба, предсказанная настоятелем монастыря, оберну­лась для Ойдова непоправимой бедой. Не выдержав этой ужас­ной пытки, он отравился, причем жена и другие члены семьи до сих пор не знают всей правды о причине его смерти. После смерти Ойдова японцы обратили взоры на уже взрослого его сына, многократно вызывая Шагдара в разведуправление и тре­буя от него исполнения той же работы, которая довела до само­убийства его отца, а потом заставляли каждый раз давать клят­ву на жертвеннике перед образами о неразглашении тайны... Позже, высоко оценив умение Шагдара хорошо держать язык за зубами, японцы приставили его телохранителем К Дамдин-Очиру и велели доносить им каждое слово великого ламы.

О баргуте Гурсэде Шагдар рассказал, что это очень ловкий человек, который за приличное вознаграждение неоднократно переходил границу туда и обратно, доставляя по назначению различные секретные письма. Великолепно знает здешний край. Является особо доверенным лицом хубилгана Довчина и хамбы Содова.

- Ну а как вообще жизнь за границей?

- Как жизнь? — переспросил Шагдар, вспоминая, как веле­но отвечать в подобных случаях. — Жизнь очень хорошая. Осо­бенно хорошо живут духовные лица, они всюду пользуются большим уважением.

- Ну это мне давно известно. Перед тем как отправить меня в Халха-Монголию, сам господин Инокузи инструктировал меня...

- Так вы тоже оттуда? — удивился молодой лама.

- Конечно, — усмехнулся Балдан. — Я уже давно, как от­туда... Сейчас мы буквально сбиваемся с ног, готовясь к празд­нику субургана. Все готово. Только вас не хватает. По милости бурхана вы как раз приехали вовремя. С ханом я, к сожалению, лично незнаком, но знаю абсолютно все, что касается его дея­тельности...