Зарубежный детектив 1979

«Ишь, старый козел, о чем это он так долго болтает с ней? Я тебе сейчас покажу, как крутить головы девчонкам», — дума­ла мать, давая кнута лошади.

Цултэм, заметив женщину, одним взмахом вскочил в седло и направился навстречу.

— У нас хоть и бедная халупа, а все же есть, — заорала она. — Мог бы зайти к нам домой, если ты такой разговорчи­вый. Хоть бы людей посовестился, бесстыдник, девке мозги кру­тить у всех на глазах. Что люди скажут?

- Пусть говорят, что хотят. На чужой роток не накинешь платок. Только зря вы, мамаша, сердитесь. Разве ваша дочь не имеет нрава поговорить с человеком? Она сама за себя отве­чает!

- Пока что мы с отцом за нее отвечаем!

- Да успокойтесь вы. Скоро в нашем баге будет праздник. Хотим устроить концерт. Пусть каждый покажет свой талант. И Должин тоже пусть споет хорошие песни. У нее же прекрас­ный голос, все знают. Ее отказ может обидеть односельчан. По­нимаете?

- Что тут понимать, — вздохнула мать. — Ты же нас зна­ешь. Всю жизнь скот пасли, коровьи хвосты крутили. Что мы видели? Что понимаем? Ун{ ты не сердись, Цултэм, что зря на тебя накричала. Ладно, пусть поет. Но чтоб у меня не дурить! — погрозила пальцем мать.

Возвращаясь домой, она точила зуб на старого сводника Да­мирана, лижущего хамбе зад и шатающегося по чужим аилам, забросив свое собственное хозяйство.

Хучирдва морин-хура (2) и одна лимбэ (3), несколько певцов и танцоров репетировали свои номера в юрте Цултэма. Когда за­играла музыка, в двери, толкая друг друга, начали просовывать­ся головы соседей. Прищелкивая языками, они подбадривали ис­полнителей. Некоторые протискивались вперед, спрашивая у Цултэма разрешения участвовать в концерте. Даже всем извест­ный рассказчик, балагур и анекдотист Дамба решил показать свое искусство, изобразить пародии на лам.

1 Хучир — музыкальный инструмент, род скрипки.

2 М о р и и - х у р - смычковый музыкальный инструмент.

3 Лимбэ — род флейты.

В юрте хамба-ламы собрались самые приближенные и доверен­ные лица для обсуждения важного вопроса: кого из них выслать к границе навстречу халхасскому хану Дамдин-Очиру, давшему высочайшее согласие принять участие в церемонии освящения субургана. В назначенный день и час, о котором великий хан и каноник уведомлял в недавно полученном от него послании, он с сопровождающими его лицами долясен выехать из Баргут-ской кумирни, лежащей по другую сторону границы, на террито­рии Южной Монголии. Кто встретит великого хана на восточной границе Монголии и невредимым сопроводит сюда, в монастырь Святого Лузана? Кто поедет? Кто в случае опасности грудью за­щитит великого хана?

— Высокочтимый наставник, если вам будет угодно, пошлите меня, — от волнения голос Балдана дрогнул. — Здесь тайджи Дамиран управится один.

- Не так это просто, как кажется, — вступил в разговор кур­гузый тайджи. — Непременно должен ехать человек, хорошо знающий дорогу. Степь широка, и холмов одинаковых много. Разминуться — пара пустяков. А разве Балдан когда-нибудь ездил в ту сторону по этой дороге?

- Отсюда, из монастыря Святого Лузана, к тому месту я не хажпвал, но прежде много лет работал среди баргутов и су-нэдов по ту сторону границы Монголии, места знаю неплохо. Не подумайте, что я набиваюсь ехать встречать халхасского хана...

Хамба, как желтый истукан, сидел неподвижно, скрестив но­ги, не отдавая никому предпочтения. Наконец он открыл рот:

— Пусть поедет Балдан. Пусть посланник Страны восходяще­го солнца встретит великого хана и сопроводит сюда. Дамиран останется здесь. Праздник субургана, надо полагать, явится сво­его рода смотром и испытанием наших сил и возможностей.., А также и того, что кроется за этим праздником, — вы понимае­те, тайджи? С Балданом пусть отправится Гомпил.

Присутствовавшие с возгласами «ухай, ухай» закивали голо­вами, одобряя выбор своего мудрого наставника.

Балдан и Гомпил оба в дэли цвета горячего солнца, какие обычно носят ламы, выехали в открытую степь.

- Приближается развязка, дружище. Постараемся закончить свою работу с таким же успехом, с каким ее начали. А если случится одному из нас погибнуть, пусть другой доведет дело до конца, чего бы это ему ни стоило. — Балдан привстал на стре­менах, — Какая красотища! Какой необъятный простор! А ды­шится-то, дышится-то как! — Они помолчали немного, вслуши­ваясь в тишину осеннего утра.

- Главное, Гомпил, сохранять хладнокровие. Даже лишний взгляд может насторожить тех, кого едем встречать. Это опыт­ные, нюхавшие порох, не раз переходившие границу враги. И на­верняка хорошо вооружены.

- Я не подведу, все понимаю, только мне как-то не по себе. От волнения, что ли?

- Ничего, друг, все будет хорошо. А я мечтаю поскорей вер­нуться домой. Почти три года не видел жену, детей. Как Гэсэр* забывший свой дом... — Балдан грустно улыбнулся.

* Гэсэр — герой монгольского народного эпоса.

Кругом, куда ни кинешь взгляд, широкая, безлюдная, не обжитая человеком степь, пересеченная грядами холмов с тупыми вершинами, а за холмами опять холмы, и холмы, и сно­ва степь...

— За теми холмами, что справа, — указал рукой Балдан, — я знаю одну пещеру с потайным входом. Раньше, до революции, в ней скрывались так называемые благородные разбойники, объ­явленные властями вне закона.

— До тех холмов, пожалуй, еще целый уртон* будет. Уже на заходе солнца они подъехали к узкой расщелине на вершине гранитной скалы, заваленной камнями, поросшими сор­ной травой.

* Уртон — перегон в 30 километров.

— Здесь. — Балдан отвалил камни, обнажив небольшое от­верстие, в которое не без труда мог протиснуться человек. За щелью же открывалась просторная сухая пещера размером с пятистенную юрту и с хорошо утрамбованным полом. Ничто не говорило о присутствии здесь человека. Видимо, последние годы пещеру никто не посещал. Только в углу, в неглубокой ямке ва­лялись чисто обглоданные кости каких-то мелких животных да небольшие клочки грязно-желтой шерсти — прошлой осенью в пещере ощенилась волчица.

— Хороша пещера. Чем не дворец для халхасского хана? Как думаешь, Гомпил? Сюда завтра и пригласим его величество укрыться от солнца и отдохнуть с дороги. А сейчас вскипятим чайку и закусим.

— Вот это дело! — весело отозвался Гомпил. Через несколько часов на рассвете следующего дня к под­ножию этой скалы подъедет Дамдин-Очир с телохранителями, а отсюда уже в сопровождении Балдана и Гомпила двинется к монастырю Святого Лузана на долгожданную встречу с хамбой Содовом.

— Как думаете, сколько телохранителей возьмет с собой Дамдин-Очир до границы?

— Думаю, не менее двух, а то и больше. А едет сюда ново­явленный халхасский хан вовсе не на праздник субургана. Он едет на тайный съезд крупных духовных сановников. Обсу­дят внутреннее положение Монголии, назначат конкретные сро­ки начала ламского переворота при поддержке японцев, и он вернется восвояси. Вернее, должен вернуться, но он не вер­нется!