Эдриан Маккинти - Деньги на ветер

Когда все ушли, чувство вины все-таки заставило меня подняться с постели. Я поискала одежду, обнаружила зеленое платье и шаль — ни ботинок, ни трусов — и пошла за остальными, но никого не нашла. И вот теперь оказалась на берегу совершенно одна, даже немного заблудилась.

Дождь. Песок. Черные тучи. Прибежала какая-то собака и стала вокруг меня прыгать. Черный лабрадор, лапы под цвет песка, висячие уши.

— Хороший мальчик, — сказала я, беря его за ошейник. На ошейнике бирка. На ней сказано, что пса зовут Суэрте, то есть Везунчик.

Похлопала его по бокам:

— Тоже потерялся? Да? Ты откуда? Хочешь со мной дружить?

В Гаване мне мало доводилось видеть собак, чтобы завести себе мохнатого друга, нужно специальное разрешение, кроме того, окружающие часто бывают недовольны. Собакам нужно мясо, многие из тех, кто его лишен, считают содержание собаки непозволительным расточительством.

— Везунчик — хорошее имя. Повезло тебе, что меня встретил.

На берегу показался мальчишка. Чернокожий, немного старше меня, в шортах и желтой футболке, тоже босиком.

— У тебя платье промокло, вся «папайя» просвечивает, — сказал он.

— А ты не смотри, — ответила я, покраснев.

— Да я пошутил.

— Ничего смешного.

— Это моя собака, — сказал он.

— Можешь забирать, — ответила я, отталкивая от себя Везунчика.

— Эй! — раздался голос с проселочной дороги, бегущей вдоль берега.

— Это кто? — спросила я.

— Не знаю, — отозвался парень. — Зато тебя я знаю.

— Да что ты?! И кто же я?

— Ты к кузинам приехала на гасиенду Меркадо.

— Точно.

— Твой дядя очень плохой человек, — сообщил парень и ухватил за ошейник Везунчика.

— Почему?

— Я однажды заговорил с Хуанитой, так он меня за это отлупил.

Дядя Артуро был важным чиновником в местной управе. Он имел основания рассчитывать, что его дочери удачно выйдут замуж и переедут в Гавану. Меня нисколько не удивило, что он отлупил бедного чернокожего паренька из деревни за то, что тот разговаривал с красоткой Хуанитой.

— Тебя как зовут? — спросила я.

— Патрис.

— Что это за имя такое?

— Гаитянское… то есть французское.

От дороги в нашу сторону бежал Рики.

— Идем скорее! — проговорил он, задыхаясь. — Там что-то стряслось. Дядю Артуро предупредили, что к нам едет полиция. Послал меня за тобой.

Патрис, Везунчик, Рики и я пустились бегом к дому.

Домой мы добрались уже в сумерки. Дождь едва накрапывал. Над деревней в воздухе висел вертолет. У меня во рту пересохло. На Кубе на вертолетах летают только военные. Что же могло стрястись такое, чтобы они сюда прилетели? Мы подошли поближе и увидели полицейских, заблокировавших дорогу.

— Ложись, — скомандовала я и пригнула Рики к земле. Везунчик побежал к своему дому, Патрис за ним. — Эй! — крикнула я им вслед, но что-то, видимо, подсказывало нашему новому знакомому держаться от нас подальше.

С одной стороны деревни раскинулось три больших поля, отведенных под новую кофейную плантацию, которую почему-то так и не насадили. Поля уже давно были заброшены и покрывались мангровыми зарослями, пальмами и высокой травой. Идеальное место для тех, кто не желает, чтобы его обнаружили. Мы шмыгнули с дороги в траву и поползли в сторону гасиенды. Вокруг было полно полиции, военных, людей из ГУР в штатском. Вертолет, огромная машина российского производства, светил прожектором на деревню.

Мы проползли на животах до самого двора дяди Артуро.

Тут тоже толпились военные, полицейские и гражданские. По улице было не проехать из-за армейских джипов с солдатами и невероятных размеров пулеметами. Полицейские ходили с оружием наперевес, тут же расположились еще солдаты в зеленой нестроевой форме с черными повязками на рукавах — каждый стоял, преклонив колено и нацелив винтовку на дом. Почти все жители деревни повысыпали из домов и с любопытством толпились за джипами. Вертолет снизился и стал обшаривать прожектором дом дяди Артуро, двор и прилегавшие к нему поля.

— Нас здесь заметят, — шепнула я Рики.

— И что делать?

— Бежим к пальме, — предложила я, — когда прожектор перестанет светить в нашу сторону. Держись рядом со мной.

Мы пробрались во двор и забрались на пальму позади дома. Отсюда все происходящее было видно гораздо лучше: солдат пригнали человек пятьдесят, а полиции столько, что могло показаться, будто в доме дяди Артуро укрылись недобитые остатки десанта, высадившегося в заливе Свиней.

Главный полицейский в гражданской одежде пытался говорить в мегафон, но тот не желал включаться.

Большой вертолет пошел на посадку. Возможно, у него кончалось топливо.

Пока машина не скрылась за деревьями, шум стоял невероятный. Так грохотало, что с пальм сыпались кокосовые орехи. Полицейские установили генератор, включили его, и все вокруг залил свет дуговых ламп.

Меня слегка трясло еще с тех пор, как я промокла на берегу, но с шестиметровой высоты в обморок лучше было не падать.

— Что, по-твоему, сделал дядя Артуро? — спросил Рики.

— Может, это из-за американских сигарет и этих журналов?

Главный полицейский наконец включил мегафон. Он забрался на пенек и приказал своим подчиненным убрать отсюда гражданских.

— Зачем это все? — не могла я понять.

— На случай, если будет отстреливаться, — сказал Рики.

— Откуда ты знаешь, что у него есть пистолет? — спросила я.

— Видел. Хуанита сказала… Эй, смотри, чоризо! — И Рики указал на связку колбасок, висевших у нас над головами. — Неплохой бросок для девчонки. Жаль, вы не можете играть в бейсбол.

— Можем и играем.

— Так то в Америке, — отрезал Рики, тоном показывая, что говорить тут больше не о чем.

Как это обычно бывает на Кубе, словно ниоткуда явился продавец снеди со своей тележкой. Он продавал пироги и пиво, но полиция, конфисковав товар, заставила его убраться восвояси.

Убедившись, что зеваки находятся в относительной безопасности, полицейский с мегафоном сосредоточил внимание на гасиенде. Это был низкорослый тип с блестящими черными волосами и в такого же цвета высоких ботинках.

— Артуро Меркадо, выходи. С поднятыми руками, — прорычал он в мегафон.

Толпа затаила дыхание, и тут, к нашему сильному удивлению, послышался голос дядя Артуро:

— В чем дело? Я ни в чем не виноват!

— Пусть выйдут сначала члены семьи, — продолжил полицейский.

— Я имею право знать, в чем дело. По кубинскому уголовному кодексу всякий гражданин имеет право знать выдвигаемые против него обвинения! — прокричал дядя Артуро.

— Ты ни в чем не обвиняешься, Меркадо. Пока. Ты нам нужен для допроса. Будь мужчиной! По крайней мере вышли из дома свою семью.

— Откуда мне знать, что вы их не тронете? — крикнул дядя Артуро.