Эдриан Маккинти - Деньги на ветер

Вот она, истина! Но мне важно еще показать тебе, что вопреки твоему безразличию к нашим судьбам, у нас, у меня и у Рики, все хорошо. Посмотри на нас, мы делаем все, что в наших силах, чтобы найти твоего убийцу. Это вопрос чести.

Посмотри на нас, мы вошли в воды мести.

Рискуем всем ради тебя. Умираем за тебя.

Я так и не узнаю, почему ты нас бросил. У тебя была любящая жена, двое детей, хорошая работа. Ты никогда не занимался политикой. Она тебя просто не интересовала.

Почему ты бежал? Как тебе достался этот пистолет? Не знаю. Все эти сведения погибли вместе с тобой на горной дороге. Но даже и это не имеет значения.

Ты слышишь меня, папа?

Не за тобой я приехала! Я здесь ради себя самой! Я здесь ради нас!

Как холодно! Я замерзаю.

Это не тот холод, что я испытывала в Сантьяго.

Зимний холод замерзшей воды. Льда.

Мысли путаются. Кричат. Булькают.

Во рту вкус крови. Холод, как агент тайной полиции, хватает меня за плечи.

Я всплываю в сознание и изменяю мир. Исчезла пальма. Чоризо.

Слышу разговор. Голоса.

Оказывается, я их понимаю.

— Один гребаный выстрел, и человека, на хрен, сдуло.

— У нас и без этой сучки забот хватает.

— Пол, ты как?

— Боюсь, уже не жилец.

— Вытаскивайте его.

— Дышит.

— Его вытаскивайте, а ее в прорубь к растакой матери.

— Может, вызвать, э-э… представителя федеральных властей?

— Мы и так по уши в этом дерьме.

— Я не хочу в это впутываться.

— Уже впутался, и основательно. А теперь заткнись. Бери за руку. Может, удастся еще его спасти. Наручники сними.

— Вызывай вертолет. Надо его в больницу доставить.

— Никаких больниц. Давайте в машину.

— Надо отвезти его в больницу, слышь, ради бога…

— Меня слушай. У меня в машине аптечка, в ней — адреналин, сами все сделаем. Повезем в госпиталь, все в заднице окажемся.

— Господи! Погодите, погодите-ка, мать вашу! Кажется, она еще дышит.

— Что, правда? Пистолет ее где, у тебя? Хорошо. Ну-ка, дайте я посмотрю… Ну ты подумай, а? Пуля только клюнула, кожу содрала…

— Ничего, скоро она у нас резвиться перестанет.

Открываю глаза. Помощник шерифа Клейн. Держит ствол 9-го калибра в метре от моего лица. Вокруг головы — облако пара. Выглядит как ангел смерти.

Это одна из твоих карт таро, мам? Вот это ты и видела во время церемоний вуду?

Он тяжело дышит и при этом ухмыляется — рот до ушей. На лацкане пальто стынут замерзшие брызги слюны. Глаза ледяные, как свинцовые пули. Рот — как рыба с распоротым брюхом.

— Не знаю, чего тебе было надо, но надеюсь, ты найдешь это на дне. Молись давай.

Он поднимает пистолет, палец лежит на спуске, медленно надавливает…

Твои глаза отражают мое лицо, Мать золотого ветра, Заступница милосердная, Царица луны. Между льдом и утром золотым. В расположении звезд твоих запечатлелась вся моя жизнь.

…Но я знаю — второго шанса у меня не будет. Единственный шанс дают человеку боги, и я его уже использовала. Один они дают тебе. Не два. И уж никак не при выстреле в упор, когда чувствуешь жар пороховых газов. Молиться или замереть в отчаянии? Что ж, это старая дилемма. На Кубе государственная религия — неверие, господствующая — католицизм, народная — сантерия. К кому обращаться с молитвой? О чем просить?

И все же.

Из моей груди вылетает последний вздох. Но даже он — мольба.

Его лицо окаменело в последнем усилии.

Напрасно ты улыбаешься, дружище.

Не надейся испить крови, что хлынет из моего черепа. Труп твой пойдет на корм форели. Погребальные лилии вырастут изо рта твоего.

Разве не видишь, как приближается смерть? Лик ее отразился во взоре твоем.

Лицо Клейна расслабляется, преображенное непонятной силой.

Смерть придает ему особые черты, будто бы он владеет сокрытой от меня тайной.

Проходит целая секунда после того, как пуля ударяет в его голову, и только тогда я слышу звук выстрела.

Перекатываюсь на бок.

Он падает туда, где только что лежала я.

Вздымается облачко снежной пыли — следующий выстрел.

Озабоченный состоянием Юкилиса, шериф Бригс слишком поздно замечает, что его помощник, лишившись затылка, лежит возле меня. Его голова похожа на дыню, вывалившуюся на асфальт из кузова грузовика.

Бригс, едва взглянув на меня, мигом оценивает ситуацию:

— У нее сообщник, мать твою. Ложись!

— Что?

— Ложись, на хрен! — кричит шериф, но только он сам и Джек успевают броситься на лед.

Воздух пронизывает звенящий звук — «ссссиппп!» — и помощник шерифа Крофорд получает пулю в ногу. Сила тяжести делает свое дело, и он тоже оказывается в лежачем положении.

Бригс выхватывает пистолет внушительного калибра и стреляет наугад в сторону деревьев.

Считаю выстрелы: бум-бум-бум — один, два, три.

— Что это? — кричит Джек.

— Ты видишь что-нибудь? — спрашивает Крофорд.

— Ни хрена не вижу, — отвечает Бригс и поворачивается к помощнику. — Как состояние, приятель?

Крофорд кряхтит:

— Ничего. Кость и крупные сосуды вроде не задело.

— Слава богу. Доставай пистолет, растак твою мать, следи, откуда стреляют, — говорит Бригс.

— Может, пришьем ее? — подначивает Крофорд.

Бригс подползает чуть поближе, хочет взглянуть на меня:

— Да надо бы.

Снова вздымается облачко снежной пыли, чуть позже доносится хлопок выстрела.

Бригс наводит на меня свою пушку. Mierde. Хватаю тело Клейна, дергаю на себя, так что он, вернее то, что от него осталось, оказывается между мной и шерифом. Из головы у него течет кровь, лед окрашивается алым. Кровь, теплая и клейкая, затекает под меня. Шериф стреляет, всаживая пули в Клейна. Бум-бум-бум! С такого расстояния они вполне могут пройти навылет и попасть в цель, но мне везет, пули застревают в костях, мускулатуре и внутренних органах помощника шерифа.

И тут голый Юкилис как-то ухитряется подняться на ноги. Он, по-видимому, не понимает, что происходит.

— А-а-а! — вопит он в ужасе, как напуганное животное. Вид у него безумный, измученный.

Пугается собственного крика. Руки у него опухли, он поверхностно и часто дышит.

— Ложись, идиот! — шипит на него Бригс.

— Ложись, Пол, ложись, — подает голос Джек.

Но Юкилис не хочет лежать. Он хочет уйти подальше от воды, ото льда, от боли.

Но не может. Никуда от всего этого не уй…

Тут он замечает меня, и взгляд становится более осмысленным. Она. Вся пережитая боль как-то связана с нею.

— Не-е-е… — выдавливает он и идет ко мне, выставив руки. Как Роберт Митчем в том американском фильме про детей и деньги.

Он рычит, пошатывается и спотыкается о ногу Джека.

— Держи его! — кричит Бригс.

Но Джек не поднимает головы.

Ах ты, мальчик мой!

Юкилис перешагивает через своего работодателя и, шатаясь, приближается ко мне. Он меня убьет, если сможет. Заберет с собой на тот свет.