Диана Бош - Улыбка бога

Александра покраснела.

– Но Вите отец еще раньше обеспечил бизнес, а мама сама отказалась в мою пользу от всего!

– Ага. Но только это мы знаем с твоих слов. В то же время где гарантия, что Илья Григорьевич в последний момент не собрался вдруг изменить завещание? Сколько тебе досталось по нему, три ювелирных магазина?

– Один из них совсем маленький, – прошептала Александра, и глаза ее увлажнились. – Эдик, ты же меня ни в чем не подозреваешь?

– Прочувствовала? Что и требовалось доказать. Естественно, я тебя ни в чем не подозреваю, но стоит нам сейчас поднять шум, и те, кому выгодно было, чтобы твоего отца не стало, могут этим воспользоваться. И, заметь, если дело дойдет до суда, исход может быть любым. Неспроста же в руках у Фемиды весы – то одна перевесит чаша, то другая...

– Но...

– Подожди, я еще не все сказал. Теперь давай рассмотрим те случаи, когда ты вроде бы видела своего отца. Итак, вариант первый – это не Илья Григорьевич, а очень похожий на него человек. Да, я понимаю, версия так себе: двойники встречаются не так уж часто. К тому же тот мужчина, по твоему же собственному утверждению, явно тебя узнал. А, значит, был или раньше с тобой знаком, или знаком с твоим отцом. В окружении Ильи Григорьевича ты видела сильно похожих на него людей?

– Нет.

– Вариант второй, фантастический: этот человек знал тебя раньше, затем зачем-то сделал пластическую операцию, чтобы стать похожим на твоего отца. Версия, на мой взгляд, слабая, точнее – абсолютно бредовая. Прежде всего потому, что мотивы такого поступка очень сложно представить.

– Пусть так.

– И вариант третий. Он же самый реальный, на мой взгляд: это действительно был твой папа. И тогда выходит, что два года назад вы похоронили вместо него кого-то другого.

– Ну вот! Ты же сам это признаешь! В таком случае мы просто обязаны провести эксгумацию.

– Не торопись, попытайся для начала ответить на два вопроса: кто в могиле и почему скрывается Илья Григорьевич?

Александра потрясенно замолчала, ее лицо начало медленно наливаться краской. До нее наконец дошло, на что именно намекал Лямзин.

– Ты хочешь сказать, что мой отец убил того человека? Того, которого мы похоронили вместо него? – возмущенно спросила она. Грудь ее часто вздымалась, от волнения, она запиналась и не могла нормально говорить. – Эдик, ты в своем уме?! Папа не мог совершить преступления! Он... он просто не способен на это!

– Не кипятись, – умиротворяюще поднял ладони вверх Лямзин. – Я как раз ничего не утверждаю. Я просто хотел, чтобы ты поняла, как это выглядит для посторонних людей. И поднимать шумиху вокруг дела о гибели Ильи Григорьевича мне поэтому очень не хочется. Я считаю, что расследование нужно провести максимально тихо. И только когда станет ясно, что угрозы безопасности для Ильи Григорьевича нет, открыть карты.

Александра все никак не могла успокоиться. На глазах ее выступили слезы.

Вытащив салфетку из стоящей на столе пластиковой коробки, она быстрым движением промокнула глаза и взглянула на Лямзина.

– Я все поняла. Ты прав, лишнего шума поднимать нельзя.

– Ну вот и хорошо, вот и отлично. Налей-ка мне еще кофейку, – попросил он, придвигая к Александре чашку.

И едва она повернулась к нему спиной, Лямзин быстро открыл смс-сообщение, только что пришедшее на его сотовый телефон. На лице его отразилось удовлетворение. Его агент «Птица» писал, что у него есть информация и он готов встретиться. Вот только времени у него мало – этой ночью «Птице» нужно лететь по делам в Новосибирск, и потому встреча его с Лямзиным должна произойти немедленно.

– И что ты замолчал? – спросила Александра, ставя на стол чашку. – Я так и не услышала твоего предложения.

– Чтобы провести эксгумацию, сначала нужно возбудить уголовное дело, и тогда тихо провести расследование не удастся, – торопливо повторил он, – как я уже говорил раньше. Шумиха не в наших интересах, и тем более не в интересах твоего отца. Если он, конечно, жив. Да и мне сейчас необходимо срочно уйти. Извини, дела. Завтра обязательно позвоню.

Он торопливо поцеловал ее на прощание и исчез из кухни так стремительно, что Александра не успела ничего возразить. Она в растерянности прошла в прихожую, где застала Лямзина уже полностью одетым и с выражением крайней озабоченности на лице. Он еще раз чмокнул ее в щеку и, кинув короткое: «Пока», – сбежал по ступеням.

Она долго смотрела ему вслед, потом всхлипнула и поплелась на кухню. Там, сев на место Лямзина, она подперла щеку рукой и начала вспоминать.

Сколько она себя помнила, именно отец для нее всегда являлся самым близким человеком. Мама – нет. Она была скупа на ласки и никогда не баловала детей. Правда, этот пробел в воспитании с лихвой восполнял отец, и Александра его боготворила.

Трудно сказать, отчего мама вела себя так. Как сейчас понимала Александра, был в ней какой-то надлом, неудовлетворенность жизнью. Когда семья оставила Москву и переехала в Бронницы, мать пошла работать в школу и погрузилась по самые уши в работу. Недостатка в деньгах в семье не было, скорее всего, Зоя Павловна сделала это только для того, чтобы заглушить тоску по столичной жизни. Мать не любила Бронницы, ей было там скучно, и наверное, потому она часто раздражалась и на отца, и на детей.

С отцом же у Александры были связаны самые сильные и яркие впечатления детства и юности. О некоторых из них она не могла вспоминать без слез.

Однажды она чуть не умерла, и когда очнулась – конечно же, увидела рядом с собой папу [5]. Он тихо гладил ее по руке, не решаясь обнять: Александра была вся в бинтах. И ни слова упрека, что она, шестилетняя дуреха, решила спрыгнуть с зонтиком с горы.

Они тогда всей семьей отдыхали на юге, и Александра, не предупредив ни мать, ни отца, сбежала на море. Там ее, разумеется, ждали друзья. Идея у них была великолепная: спрыгнуть с зонтиком, как с парашютом, с горы.

Право прыгать первым оспаривали все, потом решили тянуть жребий. «Повезло» Александре.

Очнулась она, разумеется, в больнице.

Они всегда были очень похожи с отцом – оба светловолосые, стройные, с тонкими чертами лица. Нет, да что там похожи – Александра являлась его копией и внешне, и по характеру. И это почему-то очень раздражало Зою Павловну, ее маму. Отношения с ней, и так не слишком теплые, с годами становились все прохладней.

Впрочем, Александре всегда хватало для задушевных разговоров отца. Именно к нему она бежала со своими проблемами и заботами, и именно у него всегда получала поддержку. Брату Виктору в этом плане повезло меньше: отец был более строг с ним, чем с дочерью. Наверное поэтому, когда Вите исполнилось двадцать семь, он эмигрировал в Америку. Пытался звать с собой Александру, но она уперлась и не поехала. У нее тогда как раз случилась огромная любовь, закончившаяся коротким скандальным браком. Единственным плюсом в этой авантюре было рождение близнецов – Алисы и Мити.