Джон Макдональд - Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана

Я оставил свой почтенный «роллс-ройс» в стойле на привязи. У меня не было повода волноваться из-за чего-нибудь подозрительного, такого, например, как голубое свечение старой «Мисс Агнесс», которая в самое темное время суток была спрятана маньяком в мусороуборочную машину. Я ехал на «форде», взятом напрокат для «неподозрительных» случаев, и остановил свой выбор на мотеле под названием «Бимини Плаза». Не знаю, было это в Силвермуре или в Квендон-Бич, а впрочем, какая разница. Просто он выглядел чуть побогаче остальных и в нем, если верить вывеске, было три бассейна, три бара и неповторимая пища. И в нем было нетрудно найти свободный номер — обычная июньская проблема сама собой разрешается к июлю. Я снял лучший номер с двумя лоджиями и видом на море. У меня были две двуспальные кровати, два карниза со шторами, застекленная душевая, огромный унитаз, биде, лед для коктейлей, кондиционер, цветной телевизор с пультом управления и лавандового цвета ковер с ворсом до колен. За девять долларов в сутки.

Повсюду сверкали зеркала. Одно длинное, во всю спальню, по высоте человеческого роста напротив двуспальных кроватей, по одному на дверцах шкафа и по обе стороны двери в ванную. В ванной тоже была зеркальная стена, и еще одна, поменьше, в спальне, в алькове, где стоял туалетный столик.

Видимо, архитектор надеялся, что это привлечет джазистов и бездельников из тех, кто жалуется на доходы баров и, по-видимому страдает нарциссизмом до такой степени, что готов башмаки с себя снять, лишь бы обозревать собственную персону с ног до головы. Слабое место в этой концепции состояло в том, что не все проезжие коммерсанты — красивые люди. И это абсолютно не подходит для семейных номеров, так как к весу стройных куколок, возникавших в воображении тех, кто украшал зеркалами номер, следует прибавить суммарный вес, который пожелали бы сбросить супруги вместе взятые.

Расхаживая взад-вперед по комнате и разбирая привезенные с собой вещи, я постоянно краем глаза замечал свое отражение, которое никак не ожидал увидеть. Кусок коричневого мяса повыше среднего роста, ноги враскоряку и расхлябанная походка — вот критически составленный портрет Макги-сан, наивно полагающего, что все драконы, которых ему придется убивать, окажутся не больше коккер-спаниеля, их зубы и челюсти притупились от поедания храбрых рыцарей, а огненное зловоние выдохлось и выветрилось. В тихой комнате с искусственной прохладой, где зеркала населяли пространство множеством Макги, я старался выхватить из памяти нечто давно забытое и наконец вытащил на свет Божий то, что хотел. Шесть дней и ночей в гостиничном номере Лас-Вегаса с таким же невероятным количеством зеркал, как и тут, я провел вместе с одной эмоционально неустойчивой наследницей, которая совершила страшную ошибку, отказавшись выйти замуж за полицейского из Сиэтла, но при этом наделила его властью поверенного в делах. Полномочия истекали через шесть дней, и он выложил весьма внушительную сумму за то, чтобы ее убили до того, как они истекут. Вначале, когда мы вселились, то буквально не отходили друг от друга, не в силах расстаться ни в постели, ни вне ее. Но зеркала и вынужденное пребывание вместе постепенно развели нас в разные стороны, все дальше и дальше друг от друга. Она считала, что все ее трагические и вовсе не из приятных вспышки раздражения являются признаком душевной глубины и тонкости, которые я просто не в состоянии оценить. Мой юмор висельника оскорблял ее. Ей казалось, что любая шутка, любая попытка коснуться запретной темы, даже в самой обтекаемой форме, — это проявление тривиальности моего мышления.

К концу срока зеркала превратили нас в толпу трагических платоновских одиночек, и множество самодовольно ухмыляющихся Макги пересекались и наслаивались, проходя сквозь отражения друг друга в бесчисленных зеркалах, словно толпа незнакомцев, слоняющихся вокруг остановки в ожидании автобуса. После того как беда, нависшая над ее очаровательной головкой, миновала, она со мной расплатилась, проиллюстрировав, как вынужденная интимная обстановка охлаждает чувства и убивает желание снова в ней оказаться. В аэропорту она пожала мне руку, словно однокласснику, одарив беглым взглядом и рассеянной улыбкой, которой проводила бы знакомого, чьего имени в точности и не помнит.

Я дал высокую оценку дружкам Ванжи и решил не расставаться с почти невесомым стражем. Он легко умещался в боковом кармане брюк и был изготовлен специально по моему заказу одним талантливым кубинцем. Кобура со встроенной пружиной крепится прямо к карману. Сунь руку в карман, нажми вот так — и пистолет аккуратно выскочит в руку. Снаружи его совершенно незаметно, карман не оттопыривается. Во Флориде правила ношения огнестрельного оружия не менее любопытны, чем в любом другом месте. У меня есть акр твердой, как камень, земли в свиноводческом округе на севере Флориды. Налог на него составляет 4 доллара 11 центов в год. Выполняющий обязанности шерифа раз в три года возобновляет мое разрешение на ношение оружия. Во Флориде можно держать оружие в машине, дома или на яхте безо всякого разрешения. В некоторых местах его также разрешается носить повсюду, но только открыто и чтобы его постоянно было видно. А вот чего они не любят — это когда его убирают с глаз долой.

Я никогда не могу носить пистолет, чувствуя его слабую тяжесть на правом бедре и испытывая легкие угрызения совести за это идиотское театральное устройство. Ношение при себе оружия дает мальчишке почувствовать себя впитавшим эрзац мужественности; если парень страдает от несоответствия собственным требованиям, ему приходится поддерживать свое сексуальное Эго куда более специфическим символом мужской доблести. Это не относится к людям, чья работа заключается в том, чтобы убивать других, и использование пистолета для них служит конечным звеном подобного дурацкого процесса. Единственное время, когда следует носить пистолет, — это когда попадаешь в зону, где малая степень утечки информации сочетается с высокой вероятностью совершения ошибки из-за невнимательности.

Я положил снимки Ванжи форматом десять на двенадцать под клетчатую бумагу, устилавшую ящик стола. Маленькие фотографии лежали в бумажнике. У меня был образец ее почерка из расписывания пульки, и я написал поверх карточки с откровенно завлекающей позой, имитируя ее руку: «С любовью от твоей Ванжи».

Зеленые чернила. По-детски косой почерк. Кружок вместо черточки над «й» в слове «твоей».

Пора начинать. Из окна моего номера был виден бассейн во внутреннем дворике гостиницы. Пятеро малышей плескались в огороженном веревкой лягушатнике. До меня долетали сварливые крики одной из красно-коричневых юных мамаш, стоявшей на деревянном настиле, блестя от крема для загара; ее лицо становилось уродливо перекошенным, когда она орала на малышей. Другая молодая мама загорала на одеяльце с абсолютно безразличным выражением лица.