Александр Кротов - Каменные часы [повести, рассказы]

Каленый выругался и посмотрел на часы. Прошло всего несколько минут. Дорога сзади по-прежнему была пуста, а вдоль шоссе по обе стороны — пролетал лес.

Где-то впереди, он помнил, стояла заправочная станция и рядом с ней — пост ГАИ, стеклянная будочка. И Каленый свернул влево на бетонку. Завизжали и задымились на вираже колеса, но он справился с машиной и не снизил скорости. На бетонке «жигуленок» подбрасывало на выбоинах, трясло. Саквояж упал с заднего сиденья.

Метров через двести бетонка вильнула вправо, и здесь, на повороте, перед самым капотом машины Каленый увидел искаженное ужасом молодое женское лицо, в страхе прикрытое поднятой рукой.

Крика он не услышал, только хрустнула под колесами, как яичная скорлупа, корзинка с грибами после того, как удар потряс «жигуленок». И снова, словно ничего не случилось, мчалась навстречу дорога и мелькали деревья.

Километров через десять Каленый свернул на проселок, с полчаса ехал по заросшей травой колее, а потом и вовсе сквозь поредевший лес, ломая и подминая кустарник, пока ехать стало некуда — вырубки сменил густой ельник.

Неведов нажал кнопку звонка в третий раз и прислушался.

Колокольчик гулко зазвенел в глубине квартиры. Сбитнев и Иванов переглянулись, подошли ближе. Дворник, белобрысый, тщедушный и заспанный мужичонка, вытянув шею, застыл в ожидании. Соседняя дверь была распахнута, и там, едва помещаясь в проеме, стояла пожилая дородная женщина гренадерского роста с широким рябым лицом. Она с хрустом грызла яблоко и придерживала рукой распахивающиеся полы цветастого халата.

— Открываем, — сказал Неведов.

Дворник сунулся было с монтировкой, но Сбитнев отодвинул его плечом и, звякнув связкой, щелкнул замком и толкнул дверь. Она открылась, и сразу же в коридорчике зажегся свет. От неожиданности Сбитнев остановился, и Неведов мимо него быстро прошел в квартиру, заглянул в комнаты и на кухню.

В квартире пахло свежей краской и побелкой, как и во всем доме после ремонта, но было все чисто, нигде не валялось строительного хлама и старых покоробленных газет.

В комнатах было пусто. Свежеотциклеванный дубовый паркет поражал своей белизной. Желтый телефонный аппарат стоял прямо на полу под окном. Новые пестренькие обои еще сохли от клея и потрескивали. Искать здесь было нечего.

Они вышли на лестничную клетку, соседка Графолина все торчала в дверях и хрустела яблоком.

— Андрей собрался жениться, — сказала она, кокетливо поправляя волнистую гриву своих голубых волос, — осталось лаком пол покрыть и завезти мебель. Делают на заказ.

— А старую он продал? — спросил Неведов.

— Федот ему на дачу отвозил. Он сам скажет.

— Ишь какая, — дворник кашлянул и тихо добавил: — Федот скажет. Отхватила почти задаром полированный сервант — и никакого грузчика не надо, а тут — Федот скажет…

Неведов пошел вниз. Дворник заспешил за ним.

Они спустились на первый этаж, и, когда хлопнула дверь наверху, где остались Сбитнев и Иванов, Неведов сказал:

— Придется вам поехать с нами, Федот Егорыч. Сможете найти дачу? Где она, помните?

Но Федот Егорыч не помнил.

По его рассказу выходило, что в тот день Графолин зашел к нему и попросил перевезти на дачу вещи. Понятное дело, он решил уважить. (Дворник не стал говорить про старенький зиловский холодильник, который пошел в уплату за услуги.) Подогнали машину, он сел в кузов, а чего оттуда видно? Грузовик крытый. Сел да задремал.

Неведов смотрел на маленькое остроносое лицо дворника и ему хотелось ошеломить, оборвать хлестким вопросом словоохотливого говоруна — уходило дорогое время, — но приходилось сдерживаться, терпеть, смотреть сквозь силу, как ныряли туда-сюда маленькие и жадные глазки дворника, как цыкал он сквозь зубы торопливо в сторону и весь суетился, словно ненароком боясь, что вот-вот выяснится какая-то его вина и придется отвечать.

«Однако странно ведет себя», — подумал Неведов устало, давая дворнику выговориться. А тот строчил, как из пулемета:

— Не рубленый у него домик, а финский, сборный из щитов. Кухня, газ, водопровод, все — по высшему разряду. Телепупер. Извините, то есть ящик цветной, телевизор. Холодильник марки «Минск», трюмо…

— Как называется деревня? — перебил Неведов.

— Так это Заборье. Прямо около графолинской дачи остановка, и на табличке автобусной написано: Заборье. Деревня там или дачный поселок — не знаю. Напрасного не хочу говорить. Высоковольтная линия интересует? Совсем близко от дороги проходит. — Федот Егорыч дернул плечиком и развел руками: — Больше ничего, кроме пузырька, то есть, извините, бутылки, не видел. Мебель поставили и праздновали благополучное заселение. Смутно еще помню, что какой-то амбал, то есть, извините, здоровый уж очень мужчина приходил, принес целый портфель водки и мне налил тонкий стакан под завязку.

Неведов достал из бумажника фоторобот.

— Не этот случайно?

Федот Егорыч оживился, посмотрел фотографию даже вверх ногами, и близко совсем изучал, и отставлял руку подальше. И Неведов понял, что дворник сразу узнал, но по какой-то причине не захотел говорить.

— Как будто он, а вроде и другой не́кто.

— Что же это за не́кто? — хмуро засмеялся Неведов.

Федот Егорыч тоже улыбнулся, но глаза его, такие бойкие и юркие, сразу поскучнели.

— Боюсь ошибиться, — сказал он виновато, — выпивши тогда был. Вполне мог обознаться.

— Кто-нибудь еще был в тот раз?

— Может, и был, так я же сомлел. Не помню и брать лишнего на себя не хочу. Так ведь желтая куртка как бы в глазах стоит, а зачем она, что в ней особенного, и почему врезалась в память — начисто забыл. В Заборье я ехать готов, да что толку, если не имею понятия про дорогу и в какую это сторону.

И Неведов отпустил дворника. Наболтал с три короба. На лавочке у подъезда курил Быков.

— Три звезды уже упало, — сказал он, и огонек осветил слабым светом его круглое темное лицо.

— Да, Силыч, начался звездопад, — ответил Неведов, присаживаясь с ним рядом, — о чем думаешь-то?

— Мишку Медведева вот сегодня первый раз на серьезную работу повез. Чудно, как парень изменился. Полдня прошло, а человек уже другой. Конечно, он для себя всегда один и тот же, словно ничего не случилось… Идет время, Николай Иванович, давно ли и ты вот так ехал?

— Тогда я был счастлив, — сказал Неведов, — по минутам помню тот день. И знаешь, завидовал я сегодня Мишке.

Быков помолчал и спросил:

— Слышал я, что ты уходишь от нас в управление? Или зря ребята всполошились?

— Пока рано об этом говорить. Давай, Силыч, посмотрим карту. Где-то вблизи Каширского шоссе, за тридцатым километром, а может, и много ближе, есть деревня Заборье.