Анатолий Сыщиков - Тот, кто таится рядом

— Елагин мог спрятать ценности на чердаке или в сарае, — сказал Старостин, когда стало очевидно, что их поиски не принесли результата.

— На чердаке вряд ли, ведь Елагин собирался со мной уезжать, — заметил Денисов.

— Возможно, мы плохо искали, и тайник все-таки дома, — предположил следователь. — Завтра днем можно будет продолжить обыск. В сараях тоже лучше посмотреть, когда рассветет.

— Что будем делать сейчас? — спросил Павел Тимофеевич.

— Завтра нам предстоит тяжелый день, — сказал Старостин. — Всем лучше отдохнуть. Езжайте домой. Только ружья оставьте здесь. А мы с сержантом останемся и присмотрим за трупом.

Все согласились с таким решением. Сергей и Павел Тимофеевич уехали в село. Милиционеры остались ночевать в доме Елагина. Тело хозяина дома осталось лежать под открытым небом.

Глубокой ночью по поселку проехали две милицейские машины. В одной из них трясся заспанный Борис Борисович. Эксперт Арсеньевского РОВД был поднят с постели, несмотря на то, что его дежурство закончилось еще вечером. Через отчеты Бориса Борисовича прошли все жертвы «варфоломеевского зверя». Теперь сам «зверь» и обстоятельства его смерти должны были стать объектом его изучения.

Сергей проснулся оттого, что кто-то тронул его за плечо.

— Вставай. За нами приехали, — сказал Павел Тимофеевич.

За окнами было уже светло.

Денисов вспомнил трагические события прошлого вечера и догадался, что дядя имеет в виду следователя или его коллег. Павлу Тимофеевичу и Сергею предстояло пройти через неприятную процедуру допроса.

«Наверно, дядя уже не рад, что ввязался в эту историю», — подумал Денисов.

Но спокойное лицо Павла Тимофеевича не выражало ни сожаления, ни беспокойства.

«У дяди железная выдержка, — позавидовал его спокойствию Сергей. — Его могут обвинить в убийстве, а он, кажется, не понимает, насколько это серьезно. Хотя, чего ему опасаться? Он избавил мир от маньяка и спас меня от смерти. Того и гляди станет народным героем».

Эта мысль подняла Денисову настроение. Он встал, оделся и вышел на кухню.

Павел Тимофеевич сидел за столом. Перед ним стояла сковородка с яичницей и два стакана: один с молоком, другой с чаем.

— Ты не торопись, — сказал Павел Тимофеевич, приглашая племянника за стол. — Там в машине сержант, он подождет.

Сергей сел на табурет. Аппетита у него еще не было, но он решил позавтракать, так как не знал, сколько времени отнимет допрос и другие необходимые процедуры.

— Как думаешь, меня повезут в Арсеньев? — спросил дядя.

— Не знаю, — честно ответил Сергей. — Если это обязательно, то тебе придется поехать. Я поеду с тобой. Если разрешат, поживешь у меня.

— Спасибо. А может быть, они возьмут у меня показания и оставят в деревне?

Видимо, Павел Тимофеевич уже думал о возможном аресте, и такая перспектива его не устраивала.

— Попросим Старостина, чтоб он взял с тебя подписку, что ты никуда не уедешь.

— Было бы неплохо, — согласился дядя. — Мне сегодня нужно в тайгу. Я говорил тебе, что меня ждут корневщики.

— А где ты с ними встречаешься?

— Здесь недалеко. Примерно в пяти километрах от реки есть зимовье. Они придут туда сегодня и будут меня ждать.

— А что за люди?

— Местные дикари.

— Удэгейцы?

— Нет. Такие же, как мы, белые люди, только немного одичавшие. С ранней весны до поздней осени они ходят по тайге, охотятся, собирают корень женьшеня. Только в холодные зимы прибиваются к людям и живут в каких-нибудь таежных деревушках.

— А как же их жены и семьи? Или они холостяки?

— Петра жена выгнала из дома, так он больше к ней не вернулся. А Коля, тот, кажется, и не был женат никогда.

— Ты у них корень женьшеня покупаешь?

— Не совсем так. Деньги им, по большому счету, не нужны. Они отдают мне корни, я их продаю, потом на очередную встречу приношу им патроны, продукты, сигареты, водку — то, что они попросят.

— И они всегда приходят в строго обговоренный день?

— Обычно, да. Но не всегда. На этот случай у нас есть тайник. Мы можем оставить в нем передачу.

— Значит, никто не пострадает, если ты не сможешь прийти сегодня?

— В этот раз особый случай. Они обязательно будут меня ждать. У них закончились продукты, да и корешки они не оставят без присмотра, — не для того они их несколько недель собирали, чтоб кому-нибудь подарить.

— А если ты не придешь?

— Тогда они придут в село сами. Но они этого стараются не делать — у них даже паспортов нет.

Сковородка с яичницей опустела. Павел Тимофеевич по обыкновению съел совсем мало.

— Если Старостин не будет нас долго допрашивать, то во второй половине дня я схожу на зимовье. До темноты я успею вернуться. Ты можешь пойти со мной. В тайге ведь сто лет не был?

— Даже не знаю. Если Старостин до тебя не докопается, пожалуй, мне лучше сразу поехать в Арсеньев. Поскольку «варфоломеевский зверь» убит, мне надо скорее закончить статью.

— Жаль. Твоя помощь мне бы пригодилась. Я собрал для мужиков гору продуктов, одному будет тяжеловато нести.

Запив яичницу молоком и чаем, мужчины встали из-за стола и вышли во двор. Дядя запер дом, и милицейский «УАЗ» отвез Павла Тимофеевича и Сергея на другой конец села.

Возле дома Елагина собралось человек тридцать местных жителей. Несколько милиционеров, находящиеся во дворе, не пускали посторонних дальше калитки. Среди любопытных было около десятка ребятишек, которые забрались на забор для лучшего обзора. Всеобщий интерес вызывал труп Елагина, накрытый белой простыней. Сквозь белую ткань просочилось несколько красных пятен.

Борис Борисович около часа назад закончил осматривать труп и зашел в дом.

Когда Павел Тимофеевич и Денисов вышли из машины, люди, «подпиравшие» забор, оживились.

— Тимофеич, говорят, это ты его? — спросил Степан — мужик, который прошлым вечером возил купленные у Елагина дрова.

Жена Степана Клавдия стояла в стороне с другими женщинами.

Дядя ничего не ответил и вместе с племянником зашел во двор. Милиционер, стоявший на крыльце, разрешил им войти.

В доме они увидели четырех человек: двух понятых, которые сидели на кровати, словно пара замерзших птиц, и следователя с экспертом. Сергей из присутствующих знал только милиционеров, но, как и дядя, поздоровался со всеми. Понятые, мужчина и женщина лет сорока, были очень серьезны, но в то же время не скрывали своего интереса к происходящему. Старостин сидел за столом и заполнял протокол. Эксперт стоял рядом. Его внимание было полностью поглощено круглой жестяной банкой из-под печенья, стоящей на столе. Понятых тоже больше всего интересовала эта банка.

— Проходите, — обратился следователь к вошедшим. — Можете полюбоваться нашей находкой.