Татьяна Устинова - Девчонки, я приехал!

Надинька умылась ледяной водой, от которой сразу загорелись щёки, и покосилась на чугунную ванну с облупленными бортами и почерневшим от времени краном. Решено было после Нового года начать каждое утро обливаться холодной водой, но она всё никак не решалась, ругая себя за малодушие.

В дверь постучали, интеллигентно, одним пальцем. Должно быть, Фейга Наумовна встала и тоже собирается на службу.

– Сейчас! – крикнула Надинька.

Поколебалась, вздохнула, решительно стянула халат, забралась в ванну и открыла воду. Ступни обожгло – такая холодная! Надинька стиснула зубы и переключила кран на лейку душа.

Стало так холодно, что помутилось в голове, и показалось, что сознание гаснет и уходит. Отрывисто дыша и держась руками за стену, Надинька повернулась другим боком.

У-у-ух!..

Выключила воду и выпрыгнула из ванны.

Зубы у неё стучали.

Она кое-как обтёрлась, натянула халат и выскочила из ванной.

– Доброе утро, Надинька, – приветливо поздоровалась дородная и красивая Фейга Наумовна. – Что это с вами? Не заболели?

– Я закаляюсь, – пробормотала Надинька и опрометью помчалась к своей двери.

– Батюшки-светы! – всплеснула руками Агаша, завидев её. – Ты что? Никак мылась?! На улице мороз, куда ты с мокрой головой пойдёшь?!

– Я загадала, – Надинька бросила полотенце, откусила хлеба и глотнула чаю, который уже налила Агаша. – Облилась холодной водой, не сдрейфила. Значит, экзамен сдам!

– Да ты и так сдашь! За книжками с утра до ночи пропадаешь, – накинулась на неё Агаша. – Сядь и поешь как следует, вон картошка горячая!

Теперь они почти всегда ели картошку. Иногда ещё винегрет, если удавалось добыть свёклу. А ещё селёдку, за которой Агаша выстаивала в кооперативе огромные очереди.

Надинька поедала картошку, Агаша стояла над ней с полотенцем и вытирала мокрые волосы.

– Вот начнутся у меня каникулы, – говорила Надинька с набитым ртом, – буду чертежи делать, я уже на кафедре договорилась! Триста рублей обещают! Мы с тобой тогда на рынке купим масла сливочного, муки, яиц и сахару. А ты «Наполеон» испечёшь, помнишь, как раньше?

– Как не помнить. Куда теперь с мокрой головой, вот куда?!

– Ничего вкуснее твоего «Наполеона» нет на свете, – продолжала подлизываться Надинька, у которой после ледяной воды и после того, как она себя преодолела, было деловое, бодрое, уверенное состояние души.

Подумаешь, экзамен! Она его сдаст на «отлично», она все экзамены так сдаёт! А там каникулы, и они с Миррой пойдут во МХАТ! Миркин отец там главный администратор и обещал достать контрамарки на «Вечно живые». Спектакль в прошлом году наделал столько шуму по всей Москве! Его поставил какой-то парень, Олег Ефремов, кажется, вместе со своими сокурсниками, совсем молодыми девчонками и мальчишками, – это называется «Студия молодых актёров» – и премьеру дали во МХАТе! Говорят, после премьеры никто из зрителей не ушёл, а все остались в театре и до утра обсуждали с актёрами постановку, вот какие дела!.. На «Вечно живых» просто так не попасть, но отец Мирре твёрдо пообещал: если они сдадут сессию на «отлично», он их проведёт.

Надинька жила ожиданием такой огромной радости – ещё бы! В театр!..

И работа подвернулась очень кстати, не зря её чертежи ставят в пример всему курсу. Правда, придётся чертить какие-то сложные узлы и соединения, но она справится, и Агаша испечёт «Наполеон»!

А ещё, может быть, приедет Серёжа, и они сходят на каток на Чистые пруды.

Жизнь прекрасна.

О том, как утром Федот-инвалид колотил в дверь и называл её «интелихенция», она старалась не вспоминать.

И ещё у неё была задумка на сегодняшний день. Только о ней не должна знать Агаша!..

Надинька натянула пояс, прицепила чулки – наказанье, а не чулки, то и дело съезжают, идти невозможно! Агаша на растопыренных руках уже держала платье – синее, самое любимое и «везучее», оно на экзаменах всегда приносило удачу.

Надинька нырнула в платье – тонкая шерсть была тёплой, Агаша прошлась горячим утюгом, так приятно!

– Агаша, мы после экзамена собираемся к Мирре. – Надинька одёрнула под платьем рубашку и подтянула ненавистные чулки. – Её мама готовит чайный стол. Ты не волнуйся, пожалуйста.

– Это в котором же часу ты явишься-то? Я до вечера изведусь вся!

Надинька старалась на Агашу не смотреть – знала, что та моментально сообразит, что она всё врёт.

– Не поздно! – горячо уверила Надинька. – Они же тут недалеко живут, на Бронной. Хочешь, я тебе от них позвоню?

– Да я больно этот телефон коммунальный терпеть не могу, – призналась Агаша. – Его бабуся Колпакова прям караулит, как стражник! Сразу трубку – хвать!.. А потом высказывается, что, мол, названивают, от дела её отнимают!

Словно в подтверждение её слов, в коридоре затрезвонил телефон. Они обе прислушались, Надинька даже бросила закручивать в пучок ещё влажные волосы.

– У аппарата! – донёсся голос бабуси Колпаковой. – Кого вам? Говорите, не слышу!

– Прям неймется ей, – Агаша покачала головой. – Вот зачем ты волосы намочила? Морозище такой на улице!..

В дверь стукнули изо всех сил, и бабуся Колпакова провозгласила:

– Надежду к аппарату! Оглохли, что ль?! Я кавалертам вашим отвечать не нанималась!

Надинька бросилась вон из комнаты и схватила трубку, лежащую на столике рядом с телефоном:

– Я слушаю!

– Надинька? – произнёс совсем рядом Серёжин голос. – Ещё не ушла? Как я рад, что дозвонился!

Надинька от неожиданности чуть не выронила трубку.

– Ишь, зашлась вся, – прокомментировала бабуся Колпакова.

Она стояла рядом, как истукан, слушала каждое слово. Надинька отвернулась от неё.

– Серёжка! Вот неожиданность!

– У тебя сегодня последний экзамен! Я звоню пожелать тебе удачи! Я уверен, ты сдашь на «отлично»!

– Спасибо, Серёжа!

– На каникулах постараюсь вырваться в Москву, но твёрдо обещать не могу, здесь, в Ленинграде, очень много работы. Я отправил тебе перевод, но он вернулся обратно.

– Серёжа, я сто раз тебя просила не присылать мне денег. Нам всего хватает.

Бабуся Колпакова всплеснула руками и закатила глаза.

– Лучше расскажи мне, как твоя работа!

Надинькин собеседник словно немного заколебался.

– Иногда буксуем, – через секунду сказал он, – а так работаем бешеными темпами.

– Ты на заводе сейчас?

– В данную минуту нет, ещё дома.

Надинька покосилась на бабусю Колпакову, которая и не думала уходить.

– А где ты живёшь?

– Рядом с заводом, – быстро ответил Серёжа. – Ты не беспокойся обо мне.

– Я и не беспокоюсь, – фальшиво сказала Надинька.

И они оба замолчали.

– Вот что, Надя, – заговорил наконец Серёжа. – Я приеду, и нам нужно будет поговорить. Я многое должен тебе сказать.