Татьяна Устинова - Девчонки, я приехал!

– Что такое?!

– Он сказал, что я веду буржуазный образ жизни и вообще непонятно, кто у меня муж!

– Надинька, родная, – сказал Серёжа. – Держись.

– Я держусь, держусь.

– Если завтра самолёт пойдёт в Москву, я постараюсь прилететь на пару дней.

– Хорошо, – согласилась Надинька, отлично понимая, что самолёт «не пойдёт» и Серёжа не прилетит. Так бывало уже много раз. – Серёжка, Яков Михайлович переживает, что мы съезжаем и он остаётся один.

– Приглашай его жить с нами, – тут же отозвался Серёжа. – Места всем хватит.

– Агаша не верит, что тебе дали квартиру.

– Как же не верит, если вы завтра туда отправляетесь? Шофёр приедет часам к четырём. Ты возьми для начала только самое необходимое, остальное заберём потом, на грузовике.

Надинька вздохнула. Заберём – это значит, что забирать будут они с Агашей вдвоём.

…Должно быть, именно об этом говорил доктор, когда утверждал, что Надинькину любовь ждут большие испытания! Она и готовила себя… к испытаниям, а не к постоянному отсутствию мужа. Ей представлялись странствия, лишения, постоянный труд, и всё это вместе, вдвоём! А ничего не было – Надинька жила точно так же, как и до замужества, и это было странно и неправильно.

– Всё, меня вызывают, – торопливо проговорил Серёжа. – Мы непременно вскоре увидимся, Надежда. Я понимаю, как тебе трудно.

– До свидания, Серёжа, – проговорила Надинька в смолкшую трубку.

– Съезжаете, значит? – спросила бабуся Колпакова, когда междугородняя прозвонила отбой. – И далёко?

– Я опять не спросила, – спохватилась Надинька.

– Как это люди живут, – задумчиво выговорила бабуся. – Съезжают, а куда, сами не знают!

– Да мы ещё вернёмся, – пообещала Надинька. – За вещами. Завтра нас легковая машина повезёт.

– Машина, – фыркнула бабуся Колпакова. – Да ещё легковая! Гляди на них!

И удалилась в сторону кухни.

Спала Надинька на удивление прекрасно и проснулась в предчувствии чего-то хорошего, радостного. Агаша уже давно встала и хлопотала около узлов и тюков.

Надинька помчалась в ванную, с удовольствием умылась и почистила зубы, облилась ледяной водой – б-р-р, как холодно! – вернулась к себе и стала одеваться за ширмой.

– А доктор уже уехал, Агаша?

– Доктор здесь, – объявил Яков Михайлович из соседней комнаты. – На который час намечен отъезд?

– На четыре пополудни! – отрапортовала Надинька. – Поедемте с нами, доктор, правда!

– Никуда я с вами не поеду, – мрачно сказал Яков Михайлович. – У меня сложный больной, я сегодня задержусь на службе.

– Да вы так-то уж не огорчайтесь, – подала голос Агаша. – Мы же не в Сибирь уезжаем, в одном городе остаёмся.

– Да-с, – согласился доктор саркастически, – не в Сибирь. Что за идиотская выдумка с этим переездом!

– Я ужин вам под подушкой оставлю. Заверну кастрюльку получше, чтоб вам не греть.

– Благодарю покорно, я вполне дееспособен. Итак! – Решительным шагом он прошёл к вешалке, натянул пальто и нахлобучил шапку-пирожок. – Долгие проводы – лишние слёзы. До свидания, и всего наилучшего.

Надинька кинулась к нему, обняла и расцеловала.

– Доктор, миленький! Агаша права, никуда мы не денемся! И Серёжка говорит – пусть доктор с нами живёт!

– Очень трогательно, – доктор отстранил от себя Надиньку. – Ну, доброй дороги!

– Мы будем скучать, – сказала Надинька. – Правда, Агаша?

Та подошла, притянула к себе голову доктора и поцеловала в лоб.

– Ничего, ничего, – сказала она, – дай бог, не в последний раз видимся.

Яков Михайлович махнул рукой и широким сердитым шагом вышел в коридор. Хлопнула входная дверь.

Агаша покачала головой.

– Из дому уезжали, совсем сиротами были, – глаза у неё внезапно налились слезами. – Из квартиры уезжаем, как будто от семьи отрываемся.

Она утёрла глаза и накинулась на Надиньку:

– Как это машина к ночи придёт? Уж уехать бы поскорей, да и дело с концом! Никак нельзя пораньше-то?

– Агаша, я не распоряжаюсь машиной.

– И этот твой, хорош гусь! Опять его нету! Как вы жить-то станете по разным городам?

– Перестань, Агаша. Им я тоже не распоряжаюсь!

– А кто тогда распоряжается?

– Партия и правительство, – не моргнув глазом ответила Надинька.

– Ох, грехи наши тяжкие.

Время на самом деле тянулось невыносимо медленно. Постепенно Надинька тоже стала волноваться, даже чашку разбила – всё валилось из рук.

Агаша перекладывала с места на место давно приготовленные вещи.

Часа в три к ним деликатно постучали, и появилась Фейга Наумовна. В руках у неё были два объёмных бумажных пакета. По комнате вмиг распространился дивный запах.

– Вот, – сказала Фейга Наумовна. Собралась было поставить пакеты на рояль, не решилась и передала в руки Агаше, как младенцев. – Моя мамаша печёт такие пироги, каких вы не найдёте больше нигде. Никто не умеет печь таких пирогов, как моя мамаша!.. Вот эти с картошкой, а эти с печёнкой. Я после работы сразу к ней забежала, они прямо из печки. Это вам, чтобы вечером на новом месте не возиться.

– Фейга Наумовна!

Та всхлипнула.

– А рояль? Уезжает вместе с вами?

– Нет, нет! Мы сами не знаем, что там за квартира! Марк может приходить и заниматься сколько нужно.

– Надинька, – Фейга раскинула руки и прижала девушку к пышному бюсту, – берегите себя, свою молодость! И вот… Агашу тоже!

Агашу она тоже обняла, расцеловала мокрыми поцелуями и выбежала из комнаты.

– Что ж это такое! – воскликнула Надинька. – Нас как будто на войну провожают.

– Типун тебе на язык!

Шофёр прибыл минута в минуту. Надинька с Агашей уже совсем замучились ждать.

Звонок прогремел дважды – значит, к ним, – Надинька помчалась открывать, Агаша принялась бестолково хватать узлы и стопки книг.

– Здравия желаю, – поздоровался шофёр военным образом. Был он молод, розовощёк и страшно серьёзен. – Разрешите, я вещи отнесу. Которые брать?

– Надинька, где у нас что? Я совсем запуталась!..

Девушка подала шофёру тюк с матрасом и постельным бельём.

– А вон там посуда.

– Посуду уж я сама, не ровён час, побьём.

– Вы не торопитесь, товарищи, – сказал шофёр, – я отнесу и ещё раз поднимусь. Сегодня я в полном вашем распоряжении.

– Да чего там по сто раз ходить, – пробасил из коридора Федот Ващук. – Чего брать-то, говорите!

– Федот, – удивилась Надинька, – а вы разве не на работе?

– Я во вторую смену. С напарником поменялся, чтоб проводить, а как же!..

Он ловко вскинул на плечо подаренный вчера сундук и следом за шофёром вышел на площадку.

Фейга стояла в своих дверях, Дуся в своих, три брата Колпаковых в новых рубахах под предводительством бабуси у самого выхода.

Надинька почувствовала, как глаза у неё наливаются слезами.

– В добрый час, – сухо сказала бабуся Колпакова. – Нас не забывай, мужа не обижай, коли он у тебя настоящий, а не выдумка, держись хороших людей. И вот прими-ка.