Алина Степанова - Сломанный мальчик

Мы поднялись на пару этажей и оказались на вожделенной крыше.

На плоской поверхности здания была установлена круглая чаша небольшого бассейна вроде каркасных дачных водоемов, только выглядела она все же попрочнее. Вид на город отсюда открывался совершенно великолепный. Я выпустила свою жертву из рук и мило попрощалась с ней, горячо поблагодарив за помощь. Вырвавшаяся на свободу девица брызнула с крыши практически со скоростью гепарда.

Я же влезла по железной приставной лесенке в бассейн и погрузилась в приятно-теплую, подсвечиваемую изнутри воду.

Комфортная температура, в принципе, была здесь единственным положительным моментом. Впервые в жизни я воочию увидела инсталляцию «селедки в банке». Или «японское метро», в котором, говорят, есть специальные заталкиватели в вагоны. В воде я оказалась настолько не одна, что свободного места для маневров в бассейне не было вообще. Каждый хотел унести с этой крыши селфи в джакузи на фоне Дуная. Лица у людей были, мягко говоря, насупленные и неприветливые. Да и будешь тут приветлив, когда все ломятся фотографироваться на левую сторону бассейна, прямо по твоим ногам. К счастью, мне удалось протиснуться как раз к нужному краю и — здесь я хотела бы написать: «залечь», но какое тут «залечь»? Единственное, что у меня получилось, это вертикально «засесть» для удачного кадра. За моей спиной всеми красками переливался Дунай и, конечно, сам Будапешт. Дворцы, храмы, кораблики, мосты…

Просидела я на крыше примерно с час — пока нос не начал покрываться инеем. Обидно, конечно, было отдавать врагу с таким боем взятую высоту! Но народ все прибывал и прибывал, мне уже хотелось кричать: «Граждане, имейте совесть! Бассейн не резиновый!», но потом все-таки эту самую совесть я решила поискать у себя самой и покинула необычный аттракцион.

Уже в такси, с таким трудом поднятое настроение у меня все-таки испортилось. Я так не люблю (да и на самом деле, не умею) говорить неправду, что мне всегда кажется — это только другим все легко сходит с рук. А меня обязательно поймают на вранье и накажут. Кто поймает? Кто накажет? На эти вопросы ответов у меня нет. Так далеко мои фантазии ни разу не заходили. Просто накажут и все тут.

На сегодняшний вечер, например, моим незримым мучителем стал Владимир. Это же именно его я отправила по собственной прихоти в полицию. Вот я сейчас переступлю порог отеля и начнется вот это все — выяснение, зачем я это сделала, и вообще, с ума я сошла что ли, или обнаглела совсем… От таких перспектив жить не хотелось, до такой степени я себя накрутила.

Долго-долго я тянула с тем, чтобы открыть входную дверь и войти. И совершенно напрасно. Никто не ждал меня в засаде, поигрывая пистолетом или ножичком. Никто поминутно не вглядывался в циферблат, нервно теребя ремешок часов, когда же я наконец явлюсь. Вообще никому не было до меня никакого дела.

У стойки портье Иштван оформлял новую гостью. Раскрашенную девицу лет двадцати пяти. А впрочем, что с того, что раскрашенную? Вот перекроена она была так, что не очень-то и поймешь — двадцать пять ей или в три раза больше, да и при современном развитии пластической хирургии, может это была и не девица вовсе. Кто их разберет?

Я завистливо промолчу про фигуру, но лицо! В моем детстве про такие физиономии говорили: «Морда кирпича просит».

Мне очень хотелось обойти вокруг стойки портье и посмотреть на нее в профиль — я была практически уверена, что ее губы касаются ресниц (или ресницы губ?).

И вот что я, собственно, увидела. Снизу лица начинались перекачанные губы (или даже губы-губы-губы), потом торчал слишком аккуратный для того, чтобы быть настоящим носик, буквально середины коего касались ресницы, при виде которых любая сапожная щетка умерла бы от зависти, осознавая несовершенство всех своих щетинок вместе взятых. Когда же все это великолепие заканчивалось, возникало ощущение, что неведомый художник, малюя эту картину, решил дать передохнуть глазам смотрящего и вывел брови с положенного им родного места, нарисовав их гораздо выше. Так, чтобы каждый видел, что его творения (бровей) две пары — надбровные дуги-то не выведешь!

— Miss Victoria Lopatkina! Your room number six. Welcome!

Опять русская? Что-то зачастили к нам соотечественники!.. «Повезло» же девице, достался номер Виктора! Надеюсь, она не боится привидений. На случай, если вдруг покойный все-таки надумает стать фишкой отеля, на которую Татьяна потом будет собирать любопытных туристов.

Я ушла в столовую, где на привычном месте обнаружила привычную бабу Свету.

— Вы уже вернулись из полиции? — спросила я, как будто это и так было не понятно.

— Давно!

— Ну и как там?

— Мы так славно сидели, беседовали с майором, но вдруг примчался наш постоялец, отец мальчика, что пропал, и начал на Буйтора орать как сумасшедший.

Я покраснела, догадываясь о причинах недовольства Калача.

— А что он орал-то?

— Да не по-нашему, вообще не разобрать. А только под конец он совсем контроль над собой утратил и на майора с кулаками бросился. Прибежали полицейские, скрутили его и уволокли куда-то.

— А майор что?

— Ну, я его спросила: что теперь с ним-будет-то? А Буйтор ответил, что посидит за хулиганство ночь запертым в каталажке, и подумает, стоит ли в другой раз на сотрудника полиции прямо в здании управления нападать.

— Постойте! — насторожилась я. — Да вы же ни венгерского, ни английского языка не знаете, как же он все это вам рассказать-то смог?

— Так переводчик же при нас был! С виду студент какой-то. Я там полчасика посидела, на диване, а тут уж он и приехал. И все, что происходило он мне и объяснял.

То есть, это что же выходит, Владимир сегодня ночует в тюрьме? Ну, не в тюрьме конечно, но все равно за решеткой, где всяких воришек и бандитов закрывают для дальнейших разбирательств?

Я, конечно, потеряла дар речи. Вот это я «пошутила»! Еще никогда доселе не удавалось мне так удачно кого-то разыграть, чтобы дело закончилось ночевкой в обезьяннике.

Боже-боже! Что же мне теперь делать? Не могу же я оставить неповинного человека в тюрьме? Надо, наверное, как-то объяснить майору, что это мои проделки. Рука сама потянулась к телефону, но потом безвольно опустилась — Буйтор-то, поди, Владимира запер в кутузке не за то, что он к нему приехал без приглашения, а за то, что он хулиганить начал!

И причем тут я, спрашивается? Я нашего постояльца исключительно на беседу с майором посылала. О том, чтобы бросаться на венгерских граждан при исполнении и речи не было. Не стану я никуда звонить. И Владимиру этим не поможешь, и выглядеть буду как полная дура.

Я малодушно спрятала телефон.

Интересно, Анна там проспалась или нет? Теперь, раз ее супруг совершенно точно отсутствует, мы могли бы побеседовать с ней с глазу на глаз.