Алина Степанова - Сломанный мальчик

На всякий случай дурак ущипнул себя за ногу. Ну, не за ногу, но все равно больно.

В дверь постучали.

— Алиночка, вы уже встали?

Алиночка? Я узнала голос Анны. Непривычно было из ее уст слышать такие нежности.

— У вас что-то срочное?

— Нет-нет. Это Аня! Хочу пригласить вас выпить вместе кофе.

— Хорошо. Дайте мне двадцать минут и я спущусь.

Ну вот! Зачем нужно было показывать ей свой страх? Вышло так, будто я прошу у нее позволения так долго собираться!

Эти двадцать минут показались мне вечностью.

Можно было сбегать в душ и как следует привести себя в порядок, но я решила вместо этого отправить письмо моей подруге Валентинушке.

Валентинушка у меня человек такой — жуткий паникер с виду, но в экстремальных ситуациях она ведет себя жестко и исключительно благоразумно. Вот в случае чего она и прочтет что-то вроде: «Если со мной что-нибудь случится, в моей смерти винить Анну К.» И будьте покойны — случись что, она сложа руки сидеть не станет.

Перекрестившись, я спустилась в холл. В столовой заканчивался завтрак. За вторым столиком у окна в одиночестве сидела Анна. Увидев меня, она подскочила.

— Сделать вам кофе?

Я мысленно округлила глаза. Надо же, как меняют людей обстоятельства! Еще часов двенадцать назад Анна едва разговаривала со мной, да и то «через губу», а тут поди ты, уже кофе наливает.

Вот как теперь только определить — боится она меня или что-то задумала? Лучше бы, конечно, боялась.

Анна, не дожидаясь моего ответа, резво сгоняла к кофемашине и принесла мне чашку обжигающего, восхитительно пахнущего напитка. Я сглотнула слюну, но про себя подумала: ну нет! Хрен я что из твоих рук выпью — нашла дуру! Сделав вид, что потянулась за сахаром, я зацепила кружку мизинцем.

— Ой! Ну какая же я неловкая! Прошу прощения! — как ни в чем не бывало улыбнулась я.

И тут в столовую ввалился (именно ввалился — это здесь будет самое подходящее слово) небритый, опухший Владимир, с совершенно красными глазами. Молча он прошлепал к кофемашине, недобро зыркая на присутствующих налил себе кружку и также молча с нею вышел.

Анна резво убежала за ним.

Глубокий выдох. Меньше всего мне сейчас хотелось объясняться с Владимиром.

— Вероника! Вероника!

— Звала, хозяйка? — Вероника подскочила ко мне как Сивка-бурка. Нет, она неизлечима! Бесполезно спорить!

— Ты давай, убери, тут случайно кофе пролился, вон, немного даже на ковер попало.

— Вот сейчас посуду в шкаф закончу складывать и убе…

— Убери здесь, тебе говорят! Сейчас! — не выдержав спора, рявкнула я. Ну раз уж я «хозяйка»!

Вероника обиженно поджала губы и пошлепала за тряпкой на кухню. Зад ее при этом (тоже обиженно) подрагивал.

Господи! Ну этого мне еще не хватало! На нервах срываться на более слабом. Фу, гадость какая! Надо как-то взять себя в руки.

Не так, сидя в Москве, представляла я себе месяц в Европе! Я-то думала, тут будет душевный покой, кропотливая работа над книгой и ежедневные, обязательно пешие, прогулки по достопримечательностям. А на деле что? Похищения, жуткие убийства, внезапное членовредительство, ненужные споры, нервные срывы, еще и покушения теперь везде мерещатся. Нет, с этим решительно надо что-то делать!

Вот только что — непонятно.

— Извини! — через силу буркнула я Веронике. — Не хотела тебя обижать!

Вероника молча терла ковер с видом оскорбленной невинности. Ну знаете, капризы — это уже не ко мне. Я уже извинилась! В конце-то концов, Вероника и сама хороша, с ее бесконечными спорами — довела до белого каления.

Я проверила журнал портье и убедилась, что за последние сутки никто, кроме крашеной куклы, то есть, тьфу, Виктории Лопаткиной, к нам не заселился. Жаль, конечно. Два номера пустуют — Татьяна терпит убытки! Наверняка в газете уже написали о происшествиях в отеле.

Последний выпуск «Русского Будапешта» так и манил полистать его — баба Света щедро делилась газетой с постояльцами, после личного подробного изучения складируя номера в холле, на стойке с рекламными проспектами и картами города.

Ну, так и есть. Целых две отвратнейших статьи о том, что в отеле на улице Рожа черти что творится. То у его постояльцев ребенка украдут, то самого постояльца прихлопнут. Конечно! С такой антирекламой даже удивительно, что последние гости не разбежались, и вообще кто-то заселяется. Уверена — это все дело «рук» ретроградного Меркурия. Закончит планета свое обратное шествие, и жизнь у нас, на Земле, наладится. Я не очень-то верю во всякое такое, в гороскопы и прочую дребедень, но мучительное действие этой планеты испытала на себе не один раз. Поверишь тут, когда очередное подтверждение — неприятности таких масштабов! И это еще спасибо, что неприятности эти не мои личные, а мимоходом меня затрагивающие! Хотя, разве это Меркурий заставляет меня болтать больше чем нужно? Зачем я поперлась со своим расследованием к Анне, а не в полицию? Но что уж тут рассуждать? Слово, как известно, не воробей, вылетит — не поймаешь! А я уже наговорила на целую стаю птиц.

В холле меня ожидал сюрприз. Иштван сидел за стойкой с совершенно несчастным лицом, согнувшись пополам и держась за живот обеими руками. По всему было видно, что он чем-то отравился. Бедный портье еле скрипел, видимо, даже разговаривать ему было не под силу.

Звонить доктору он не захотел и я отправила его полежать.

— Иди давай в свою комнату, что с тобой делать? А я за тебя поработаю. Да не переживай, справлюсь. — Мне удалось заверить Иштвана, что если я с чем-то самостоятельно не разберусь, сразу приду к нему за разъяснениями.

От скуки я разглядывала монитор слежения. Предусмотрительная Татьяна оборудовала отель самыми современными камерами наблюдения. Но толку от них особенного не было. В коридорах камер и не было, а в номерах они отключались в момент заезда нового посетителя. Так что единственное, что можно было там увидеть — так это насколько тщательно наша горничная протирает пыль в пустующих комнатах.

Я пощелкала кнопками переключения. Все, что можно было сейчас посмотреть — это пятачок перед входом и два свободных номера.

Обязанность провести остаток дня за стойкой портье — прекрасно совмещается с писательской работой, решила я и пошла наверх за ноутбуком.

Вернувшись на ресепшн и устроившись поудобнее, я открыла новый файл и озаглавила его: «Кирпичная мозаика». Любой мало-мальски пишущий человек мгновенно понял бы, что такие названия рождаются исключительно тогда, когда у тебя в голове строительная крошка вместо мозгов. Но я привыкла заставлять себя писать во что бы то ни стало, поэтому смело напечатала первые строчки, высосанные буквально из указательного пальца.

Ох, как же не вовремя с Иштваном случилась его медвежья болезнь! Я хотела прогуляться, а вместо того вынуждена тут сидеть на самом видном месте, под угрозой, что мимо пробежит Владимир и затеет разборки.