Алина Степанова - Сломанный мальчик

— Конечно. Кто ж это бесплатно-то повезет?

— Мама, а откуда ж такие деньги? — недоверчиво уточнила Вероника.

— Спорим, ни за что не догадаешься! Николай заплатил, — не стала создавать интригу Виолетта.

— Чего это он вдруг такой щедрый? Сколько я его знаю, снега зимой не выпросишь.

— А я ему так сказала: или ты платишь за мой багаж, или буду весь скарб у тебя хранить, пока мы дом в Венгрии не купим.

— Дом в Венгрии?

Я мысленно ахнула. Имея два работающих бизнеса (агентство недвижимости, и да, книги — это тоже коммерческое предприятие) не смею задумываться о подобном, а мама нашей горничной — планирует. Может, мне в ту деревню, из которой она уехала, податься? Я, знаете-ли тоже от домика на минеральных водах не откажусь.

Не зная как продолжить беседу, я лишь осторожно отметила, что купить дом в Будапеште и даже его окрестностях, не так уж и дешево.

— Вот именно! — закивала головой Вита. Поэтому у племяша и не было выбора. Один раз раскошелился — и всем хорошо.

В руке у Виолетты Аркадьевны без конца тренькал телефон и она периодично косилась на экран, читая новые сообщения. Вдруг она заметила, что у одной из сумок поврежден бок и какие-то тряпки так и норовят родиться через дыру наружу. Мать Вероники сунула мне телефон и полезла в бездонную дамскую сумочку, выудив оттуда скотч.

— А ну, доня, помоги! Надо заклеить, пока дальше не расползлось.

Телефон Виты тренькнул и завибрировал у меня в руке. Нехорошо подглядывать, но я совершенно машинально поднесла аппарат к глазам: «Ты меня потерял навеки, старый развратник! Не ищи меня — я уехала к дочери заграницу!» А в ответ такие милые сюси-пуси, будто день всех влюбленных на дворе.

Еще немного и я начну считать чужую личную жизнь своим личным оскорблением. Что вообще происходит? Вон, Лидия замужем в семьдесят четыре, матери Вероники не меньше шестидесяти пяти — и у нее тоже есть какой-то «старый развратник».

Когда мы наконец уселись в грузовое такси — в обычный седан вещи новоприбывшей ну никак не помещались, я почувствовала себя террористом, захватывающим самолет.

Вероника лихо скомандовала водителю ехать, назвав свой домашний адрес.

— Мы же вроде собирались в отель?

— Так мы немного подождем, курьер посылку принесет. Часть вещей мама почтой отправила.

— А потом эту посылку нельзя забрать? Ты представляешь, сколько стоит время ожидания такси?

— Да он звонил уже, это не больше часа!

Мысленно перевела я время ожидания в форинты. И мне это не понравилось.

— Ну вот что, я дождусь посылку и привезу, а вы езжайте прямиком в отель.

Перспектива самой таскать Виолеттины баулы меня вообще не радовала — еще чего? Пусть сами корячатся. Небольшую посылку — так и быть, доставлю.

В несколько взвинченном состоянии я пулей вылетела из машины.

— Василий! Вы где? — взревела я с порога.

Видимо супруг горничной находился в дальнем конце квартиры.

Дыхание у меня внезапно закончилось. Богослов действительно оказался в комнате, служившей его семье детской. Вот только был он там не один — на руках Василий держал ребенка — того самого, что уже вторую неделю разыскивает венгерская полиция. Мишу Калача.

Я ахнула, но к расспросам приступить не успела — внезапно Миша превратился в большую морковь, которую протягивал мне ученый-кипяченый, отчего-то помахивая русалочьим хвостом. Жаль только, не успела я досмотреть это представление — прямо перед тем, как Василию сделаться сказочным персонажем, голова моя лопнула и наступила непроглядная ночь.

Водку я не употребляю уже лет двадцать. Не то, чтобы я когда-то сильно увлекалась, а потом вдруг завязала — отнюдь! Просто те три раза, что крепкий напиток попадал в меня, запомнились мне, как у иных хранятся в памяти разводы и похороны. Слабый мой организм выдает такое страшное, адово похмелье со всем сопутствующим антуражем, что мной было решено: Бог же троицу любит? Вот на этом и остановимся. Такого количества здоровья у меня не имеется, чтобы повторять подобные развлечения.

Это я как раз помню. А вот отчего я лежу на холодном полу, почему вместо головы у меня — сплошная боль и с какого это фига меня так кошмарно тошнит — нет. Не могла же я взять и напиться до беспамятства?

Где я была? Вроде шла к Шандору! Это с ним мы так накидались? А почему это я на полу? Где его уважение к даме?

Перед моим мысленным взором появилась старушка, захлопывающая дверь в квартиру прямо перед моим носом. Нет! К Шандору-то я и не попала.

Как же больно-то, Господи! Надо встать. А где, собственно, мои руки? Не может же их не быть? Я точно знаю, что мне не менее двух положено!

Без особого удовольствия открыв глаза (даже взмах ресниц отзывался пронзительной болью) я обнаружила руки на месте. Более того — кто-то очень мило позаботился, чтобы я их не растеряла. Руки мои были связаны между собой и для верности примотаны к телу скотчем.

— А что, собственно, происходит? — спросила я у Василия, также привязанного у окна к стулу.

Где-то заплакал ребенок. Ко мне неожиданно вернулись память и способность соображать.

— Зачем вы похитили ребенка, Вася?

Мужчина открывая рот, как рыба, вскинул голову, попутно уронив очки:

— Что вы несете? С чего бы мне его похищать? Мальчика передали нам на временное содержание. Я иногда подрабатываю гувернером, о чем даю объявления.

— Да что вы врете? У вас и телефона-то нет! Как же вас находят?

— Объявления я даю на телефон жены.

— Отлично! Нужно вызвать полицию! — я совсем забыла, что мы оба некоторым образом не свободны. — Кто? Кто это сделал? — я показала жутко болящей головой на свои руки.

— Виктор. Отец мальчика.

— Виктор?! Тот самый, который слегка умер? Почему отец?

— С чего бы ему умирать? Его цвет лица, конечно здоровым не назовешь, впрочем, как и у всех, употребляющих мясо…

— Виктор жив?!

— Как видите! — Василий печально оглядел наше положение.

Как же это может быть? Я не только видела его мертвым, но даже и нюхала! С таким запахом не воскреснешь — это уж бесполезно и надеяться.

Тут, как в фильме ужасов, дверь заскрипела и на пороге появился вполне себе живой покойник.

Да вот только не тот. Хотя, это наверное и ладушки. Воскресение слегка разлагающихся тел — так себе развлечение. Не хотелось бы присутствовать.

— Какой же это Виктор?! Василий, это по-вашему Виктор что-ли?!

— А по-вашему кто? Мне он по крайней мере так представился! Я документы у него не смотрел.

На пороге стоял Владимир. Я не могла сдержать своего возмущения:

— Владимир, у меня и раньше были подозрения, что вы спятили, но теперь я вижу, что не напрасно думала о вас плохо. Зачем вам понадобился этот спектакль? Зачем нужно было похищать ребенка у себя самого? И вообще, киднеппинг, трупы вокруг — пожалуйста, если вас это забавляет, но причем тут я? За что вы на меня-то взъелись? Чего вы меня то связываете, то по голове бьете без остановки? И то и другое уже по паре раз проделывали. Чтобы что?